Я направилась следом за Бьёрком, переживая за его состояние, он всё ещё был слаб и передвигался тяжело пошатываясь. Все мужчины находились на площади, они завершали последние приготовления к похоронам. Тела мёртвых берсерков были уложены на деревянный помост, в полной амуниции. Рядом с каждым воином лежала голова его тотемного медведя.
Увидев, что Бьёрк дошёл до Хакана, успокоилась, пусть поговорят, а я пока навещу Мару. Женщина была в доме, кормила внука. Заметив меня Хагни радостно помахал рукой.
— Тея! Заходи, ба, вкусную кашу сделала, — проговорил он, не переставая орудовать ложкой.
Я искренне улыбнулась мальчонке.
— Спасибо за приглашение, — сказала ему, потрепав пальцами его макушку и присаживаясь на стул.
— Поёшь? — спросила Мара, указывая на котелок.
— Нет, спасибо, — отказалась я, — сопровождала Бьёрка к вожаку и решила зайти к вам.
— Он пришёл в себя, это хорошо, значит быстро восстановится, — кивнув сказала женщина, присаживаясь, напротив. — Ты сказала ему о жене?
— Сказала, что пропала, — пожав плечами ответила, — думаю, Хакан расскажет больше.
— Верно, — проговорила она грустно, — скоро прощание будет. Я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что стольких людей потеряли, ведь я знала каждого из них.
— Сочувствую, — проговорила я, — мне очень жаль, что вы потеряли воинов.
— Хакан уже отправил людей к другим племенам с вестями, — сказала Мара серьёзно, — нам предстоит война.
Этого и боялась, но прекрасно понимала, что её не избежать.
— Я спасу маму, а папа мне поможет! — заявил решительно Хагни, облизнув ложку и отложив в сторону.
— Конечно спасёшь милый, — проговорила Мара, улыбнувшись внуку, — а теперь иди спать, нужно набираться сил для будущего боя.
Мальчонка встал и поблагодарив за ужин, убежал в соседнюю комнату, оставляя нас одних.
Мара убрала со стола и вновь села напротив, потирая устало глаза руками.
— К нам пришла беда Тея, и всё это очень серьёзно. Король Альвар жестокий ублюдок. Он давно хотел привлечь берсерков на службу, тогда равных ему по силе не будет, но мы вольный народ. Никому не служим и всегда защищаем слабых. Хакан отказал королю, и тот пообещал отомстить, — проговорила она удручённо.
— Что он сделает с женщинами и детьми? — спросила взволнованно.
Хотя для меня они были незнакомы, но чувствовала, как важны они для остальных в этом племени и это беспокойство передавалось и мне. Понимала, там дети, будущее этого племени. Жёны, которых любят или нет, но точно берегут для продолжения рода. И если учесть, что не с каждой женщиной берсерк может иметь детей, становится понятен масштаб катастрофы.
— Если мы откажемся пойти на его условия, скорей всего убьёт всех, — просто ответила Мара.
— А сколько племён берсерков существует? — уточнила я, пытаясь прикинуть численность армии.
— Вместе с нашим пять, — ответила женщина, — нас мало, но каждый воин стоит десяти врагов.
— Да, я видела это своими глазами, — проворила задумчиво. Берсерки очень сильны и отважны, но к сожалению, они не всесильны.
— Кстати, Хакан сказал, что воины оценили твою храбрость и помощь, поздравляю, теперь к тебе будут относиться с уважением, — улыбнувшись, проговорила Мара, — видишь, ты смогла показать себя и заслужить внимания берсерков.
Я лишь кивнула в ответ, мне было приятно это слышать, но уважение не давало мне свободы, а значит, я оставалась рабыней.
Мара устало поднялась со стула и подошла к окну.
— Они закончили приготовления, — проговорила тихо, — идём, сейчас начнётся церемония прощания.
Мы вышли из дома, присоединяясь ко всем остальным девушкам, собравшихся на площади. Мужчины были в полной амуниции, с медвежьими головами вместо шлема. Заметила Бьёрка, он тоже был готов к прощанию, стоял такой высокий, хмурый и отстранённый. Мужчины окружили деревянный помост с телами погибших воинов, у каждого в руке был горящий факел. Раздался бой барабанов, сначала тихий, потом по нарастающей всё громче, словно раскат приближающейся грозы, разносясь на многие мили в округе и также внезапно стихли, погружая в звенящую тишину. Берсерки запели прощальную песнь, наполняя тишину голосами:
Песня звучала так печально, по-мужски строго и это задевало каждую струну в душе. Слёзы сами лились по щекам, оплакивая и провожая в последний путь воинов. Когда песня стихла, а эхо унесло последние звуки, берсерки по команде опустили факела к помосту, поджигая хворост.
Сухие ветки вспыхнули мгновенно, языки пламени облизывали брёвна, всё больше захватывая в свой жаркий плен, вместе с ними поглощая и лежавшие тела воинов. Вверх поднимался чёрный дым кострища, а среди этого дыма появлялись белые призрачные облака медвежьих душ, отпущенных на свободу.
Женщины громко плакали, не скрывая горя и это, наверное, единственное действие, где им разрешалось плакать в открытую. Провожая воинов, мужчины были суровы и молчаливы, они склонили головы, а правая рука в кулаке покоилась у левого плеча, тем самым выражая своё уважение к падшим берсеркам.
Барабаны затихли, возвещая, что дань отдана и церемония завершена. Я пребывала в каком-то оцепенение, чувствовала сожаление по утрате, и моё сердце сейчас билось в унисон с другими, словно мы били одним целым. Нет, я так и не привыкла к этим людям и родными они мне не стали, но общее горе объединяло нас в этот момент, а стоило подумать, что там мог лежать Бьёрк, сердце сжималось болезненным спазмом отчаяния. Отогнала от себя непрошеное видение, нет, я никогда не хочу видеть своего возлюбленного на костре смерти.