Командиры, политработники, коммунисты и комсомольцы довели эти указания и рекомендации до каждого орудийного расчета. Это было дело огромной важности. И надо сказать, что наши политические работники прекрасно справлялись с этой важной задачей. Всю идейно-политическую работу на нашем Донском фронте возглавляли член Военного совета генерал-лейтенант К. Ф. Телегин, начальник Политического управления генерал-майор С. Ф. Галаджев. Помимо того, что большую часть времени сами проводили в полках и дивизиях, они сумели организовать подготовку целой армии пропагандистов и агитаторов из числа передовых артиллеристов-коммунистов и комсомольцев. С их помощью все задачи были доведены до каждого артиллериста.
С исключительным напряжением трудились в те дни командиры и рядовые артиллерийского снабжения. В сложной обстановке благодаря опыту и энергии нашего командного состава удалось организовать подвоз боеприпасов в войска. А это была тоже нелегкая задача.
Чтобы читатель хотя бы приблизительно представил себе их работу, приведу несколько красноречивых и о многом говорящих цифр: для подвоза только одного боевого комплекта снарядов и мин требовалось более 5000 полуторатонных грузовых автомобилей, а нам к началу операции надо было подвезти до трех боевых комплектов. Кроме этого, предстояло транспортировать продовольствие, горючее и многое другое. Помимо сил и энергии, при решении таких больших задач нужна была высокая организованность, распорядительность и оперативность аппарата артиллерийского снабжения. Вот почему войска своевременно получили необходимое количество снарядов и мин, которое можно выразить весьма внушительной цифрой: один боевой комплект составлял около 700 тысяч снарядов и мин, не считая 50-миллиметровых мин, зенитных снарядов и снарядов для «катюш».
К началу операции необходимо было около трех миллионов снарядов и мин на одном нашем фронте. А ведь в окружении и уничтожении вражеской группировки принимали участие войска еще двух фронтов.
К началу нашего наступления на трех фронтах было сосредоточено около восьми миллионов снарядов и мин. Любопытно отметить, что во всей царской армии к началу первой мировой войны имелось в наличии немногим более семи миллионов снарядов всех калибров. Цифры эти многозначительны и, когда размышляешь над ними, можно сказать читателю: труднейшая задача обеспечения боевыми комплектами снарядов и мин решалась успешно благодаря высокой сознательности, твердой дисциплине и безоговорочной исполнительности рядового и командного состава органов снабжения. От них во многом зависели успехи боев и операций.
19 ноября 1942 года 11 000 орудий, реактивных установок и минометов Юго-Западного и Донского фронтов у берегов Дона начали одну из величайших наступательных операций минувшей войны. Непрерывный гул от выстрелов и разрывов покатился по Дону от Верхнего Мамона до Паньшино и далее до Волги. 20 ноября открыли огонь еще 5000 орудий и минометов южнее Сталинграда.
И вот настал долгожданный день и час, к которому мы так тщательно готовились. Туман густой пеленой застилал местность. Авиация не смогла действовать. Это всех, от командующего фронтом до солдата, очень беспокоило. Стало ясно, что теперь успех прорыва обороны противника во многом зависит от артиллерии, от ее организованности, мощности и точности огня. Тогда никто и не предполагал, что этот день войдет яркой страницей в летопись Великой Отечественной войны, а 19 ноября станет знаменательной и особенно дорогой для нас, артиллеристов, датой.
Артиллерия держала ответственный экзамен. Все мы, конечно, очень волновались, хотя всячески старались казаться спокойными. Да и как не волноваться!
Еще до нашего приезда на наблюдательный пункт артиллерийские командиры сверили часы. Чтобы добиться одновременного открытия огня всей артиллерии, мы ввели некоторые неуставные команды, которые прижились и применялись до конца войны. Примерно за 5 минут до начала артиллерийской подготовки подавалась команда: «Оперативно!», означавшая прекращение переговоров по всем линиям связи. Затем передавали: «Зарядить!» За одну-две минуты до открытия огня по всем линиям связи раздалась команда, родившаяся на фронте: «Натянуть шнуры!» Тысячи расчетов застыли у орудий в ожидании волнующей команды «Огонь!» За 20 секунд до назначенного времени прозвучала и эта радостная команда. Ее дублировали сигнальные ракеты. Ровно в 7 часов 30 минут в тишину туманного утра ураганом ворвался гром артиллерийской канонады.
В тот день всем нам впервые довелось быть свидетелями артиллерийской подготовки такой невиданной силы. Воздух наполнился грохотом многих тысяч выстрелов и вторивших им разрывов. Во время первого огневого налета каждую минуту производилось 5–6 тысяч выстрелов. Мы различали на слух резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Артиллерия усердно перепахивала оборону противника. Столбы пыли и земли, смешанные со снегом, обломки вражеских наблюдательных пунктов, блиндажей и землянок взлетали в воздух. Мы, как завороженные, смотрели на эту феерическую картину.
Артиллерийская подготовка оказалась, в общем, эффективной, поскольку на многих участках была достигнута высокая точность огня. Уже к середине артиллерийской подготовки многие подразделения противника начали оставлять окопы и блиндажи, переходя на новые позиции в глубине обороны.
Наступательный дух наших пехотинцев был очень высок, боевые действия не прекращались даже ночью. Артиллерийским начальникам все время приходилось планировать действия артиллерии и обеспечивать продвижение пехоты.
С рассветом 20 ноября мы снова были на наблюдательном пункте 65-й армии. Чувствовали себя бодро, у всех было приподнятое настроение. Глядя на нас, никто не сказал бы, что мы провели бессонную ночь в напряженной работе. Видимо, все держались на нервах. Усталости никто не чувствовал, да и думать о ней просто не было времени. Всеми владела только одна мысль: вперед!
Утром погода не улучшилась. Как и накануне, стоял густой туман; мокрый снег крупными хлопьями опускался на землю, как бы пытаясь своей белой пеленой прикрыть следы вчерашнего боя. Второй день наступления начался опять без участия авиации. Теперь это было не так ощутимо, как накануне, когда мы держали первый экзамен, прорывая главную полосу вражеской обороны.
Отсутствие авиации, как и в первый день, восполняла артиллерия, нанося мощные огневые удары, круша оборону врага. Независимо от погоды пехота не могла обойтись без нашей непрерывной поддержки, и мы делали все, что было в наших силах.
Дальнейшее наступление развивалось успешнее. Противник нес большие потери, но, отходя, продолжал отчаянно сопротивляться, цепляясь за каждый населенный пункт, за каждую высоту. То на одном, то на другом участке фронта разгорались ожесточенные схватки.
И здесь, на Донском фронте, мы наблюдали такую же беззаветную самоотверженность и изумительное мужество наших артиллеристов, какие видели в сражении под Москвой.
…Помощник командира огневого взвода гвардии старший сержант Петр Белоусов заменил выбывшего из строя командира. В боях под Казачьим курганом Белоусов получил пять ранений, но продолжал командовать взводом. Под его руководством было уничтожено 3 вражеских орудия, 6 пулеметов и 20 гитлеровцев. В боях по разгрому окруженной группировки врага погиб храбрый артиллерист Петр Белорусов. Боевые друзья-сталинградцы навсегда сохранили в своих сердцах светлую память о мужественном гвардейце, который во имя грядущей победы не пожалел своей жизни.
Вот другой пример.
Хутор Ново-Алексеевский был превращен врагом в сильный опорный пункт. Фашисты крепко засели там и с дальнего расстояния трудно было выбить их артиллерийским огнем. Тогда расчет орудия 168-го легкого артполка под командой гвардии старшего сержанта Александра Ретиева выкатил пушку на прямую наводку. Ему удалось приблизиться к хутору на расстояние 200 метров и открыть огонь с ходу. Прямым попаданием он уничтожил командный пункт противника. Лишившись управления, враг ослабил сопротивление. Тогда орудие Ретиева перенесло огонь на другие цели, и наша пехота с криком «ура» ворвалась в хутор, захватив пленных и трофеи.
Еще больше потерь нанесло врагу орудие 219-го легкого артиллерийского полка гвардии старшего сержанта Григория Курбатова. Расчет его подбил одну вражескую самоходную пушку, 2 танка, уничтожил шестиствольный миномет, 2 орудия, разрушил 2 блиндажа. Там, где появлялся расчет Курбатова, фашистам невозможно было устоять. Он затрачивал минимальное время, чтобы изготовиться к бою и открыть меткий уничтожающий огонь.
Для непосредственного сопровождения танков, или, как принято было говорить, «для сопровождения их огнем и колесами», выделялись подразделения полковой и противотанковой артиллерии. Их командиры проявляли разумную инициативу, находили новые элементы в тактике применения артиллерии, которые рождались в ходе боев по инициативе артиллерийских командиров.
Командир первой батареи истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона 84-й стрелковой дивизии старший лейтенант Кулаков организовал боевое взаимодействие с танкистами по-новому. Не надеясь на свои потрепанные тягачи, он договорился с танкистами, чтобы они прицепили орудия к танкам, а расчеты орудий посадили на броню. Когда подразделения вышли в расположение противника, артиллеристы быстро отцепили орудия и изготовились к бою. Батарея действовала слаженно и организованно и подбила три вражеских танка. В некоторых наших танках находились артиллерийские представители, которые корректировали огонь своих батарей и дивизионов.
На другом участке артиллерийский полк, которым командовал майор Г. И. Пересыпкин, сопровождал в наступлении танки. Командир 5-й батареи этого полка старший лейтенант Торопецкий по договоренности с танкистами тоже прицепил орудия к танкам, а расчеты, вооруженные автоматами и винтовками, передвигались в качестве десанта на танках. Этот прием действия артиллерии Торопецкий применил, не зная, что точно так же поступил его товарищ Кулаков. Когда наши танки встретили упорное сопротивление врага и вынуждены были остановиться, артиллерийские расчеты быстро отцепили орудия и тотчас с места открыли огонь, поведя решительную борьбу с противотанковыми средствами врага.
На ряде участков артиллеристы придавались подвижным группам, в задачу которых входило развивать наступление через образовавшиеся бреши, заходить в тыл врагу. Так, например, подразделения артиллерийского полка под командованием подполковника Эристова, приданные подвижной группе, вышли в тыл противнику в районе хутора Евлампиевский. Поддерживаемая сильным артиллерийским огнем подвижная группа захватила вражеский аэродром, на котором находилось 25 самолетов.
Через некоторое время перед полком Эристова была поставлена задача — поддержать наступление пехоты на противника, засевшего в населенных пунктах Б. Набаторская и М. Набаторская. Враг окопал танки и орудия, сильно укрепив свои оборонительные позиции. Артогонь с закрытых позиций по обороне его не дал должного эффекта. Наступление наших стрелковых подразделений задерживалось.
Подполковник Эристов решил боевую задачу весьма оригинально: приказал расчетам, взаимно поддерживая друг друга огнем, поочередно перекатывать орудия и стрелять по целям прямой наводкой.
Такого штурма гитлеровцы не выдержали и отступили. Артиллеристы организовали взаимодействие с нашей кавалерийской частью и отбили у оккупантов оба населенных пункта, захватив в качестве трофеев до 100 автомашин и 7 исправных танков, несколько складов с продовольствием.
Но наращивать высокий темп наступления мешали грязь и разбитые дороги. Поэтому при развитии наступления вся тяжесть непрерывной огневой поддержки стрелковых подразделений легла на батальонную, полковую и частично на дивизионную артиллерию, а также на истребительные противотанковые полки. Для артиллерии не хватало средств тяги, но благодаря неиссякаемой солдатской сметливости, инициативе выход всегда находился. Например, в приведенных выше случаях, когда к танкам прицеплялись пушки, а их расчеты усаживались на броню.
Орудия батальонной и полковой артиллерии не так тяжелы: вес их колеблется от 600 до 900 килограммов. По сравнению с весящими от трех до девяти тонн, это были действительно легкие пушки, их перекатывали вручную. Но понятие о весе весьма относительно. Даже самую легкую 45-миллиметровую пушечку тащить вручную не так-то просто. По хорошей дороге ее перекатывал расчет из пяти-шести человек. В бою же путь движения никогда не бывает хорошим. Чтобы не отстать от боевых порядков пехоты, артиллеристы тянули свои пушки по снежному полю, изрытому траншеями, окопами и множеством больших и малых воронок. Все эти препятствия воинам приходилось брать под постоянным огневым воздействием противника, и к тому же вести огонь по врагу, подносить самим снаряды, а потом вновь все дальше, вперед перекатывать орудия… Люди выбивались из сил, но заставляли себя преодолевать усталость, неотступно продвигались за пехотой, поддерживая ее своим огнем.
Бой не бывает без потерь. Несли потери и орудийные расчеты. Так что нередко в них оставалось по четыре, а то и по три человека. В таких случаях орудия могли еще стрелять, но поредевшим расчетам становилось не под силу передвигать пушки. И тут на помощь артиллеристам приходили пехотинцы. Это стало неписаным железным законом взаимной выручки в бою. Все понимали, что орудия сопровождения пехоты не должны отставать. И они не отставали.
Хотя наступление развивалось медленнее, чем нам хотелось, все же наши войска упорно продвигались вперед, и враг терял одну позицию за другой, то тут, то там нависала угроза его полного окружения.
Гитлеровское командование всячески старалось не допустить соединения наших танковых и механизированных частей в районе Советского. Однако 23 ноября они соединились, а к 25 ноября совместно со стрелковыми дивизиями закрепили достигнутый успех и создали плотное кольцо окружения вражеской группировки. К 30 ноября 1972 года занятая окруженной группировкой площадь уменьшилась более чем вдвое.
Поняв, что окруженным войскам грозит полное истребление, немецко-фашистское командование уже в последние дни ноября начало перебрасывать к Волге свои резервы с запада. Наше командование приняло меры, чтобы создать внешний фронт окружения, дабы не позволить врагу выручить свои войска.
Чтобы показать, какую роль сыграла артиллерия в ноябрьских боях, приведу некоторые цифры. Артиллерия только нашего Донского фронта за 12 дней обрушила на противника более 3,5 тысячи тонн металла и взрывчатого вещества. Для подвоза такого количества боеприпасов одним рейсом понадобилось бы около 14 тысяч полуторатонных автомобилей. Длина такой автомобильной колонны составила бы около 400 километров.
Артиллерия Донского фронта нанесла противнику тяжелые потери: уничтожила более 1300 различных целей, в том числе 50 артиллерийских и минометных батарей, 370 станковых и ручных пулеметов, 570 дзотов, блиндажей и большое количество живой силы. Кроме того, в ходе наступления было подавлено огромное количество различных целей — артиллерийские и минометные батареи, отдельные орудия, минометы и пулеметы.
Только один истребительный противотанковый артиллерийский полк под командованием майора Котеловского, который сопровождал кавалерийское соединение, за период с 19 по 30 ноября сжег 180 автомашин, разбил 35 огневых точек, обеспечил захват двух аэродромов с 40 самолетами. Артиллерийская противотанковая истребительная бригада под командованием полковника Зубкова за этот же период истребила 140 автомашин, 20 тягачей, до батальона пехоты. Истребительный противотанковый артиллерийский полк майора М. А. Мазы, обеспечивая бой танкового соединения, уничтожил 23 танка, 94 автомашины, 17 огневых точек, 45 повозок с грузом, 9 противотанковых орудий, одну самоходную пушку и до 2 батальонов пехоты.
Велика была роль и зенитной артиллерии. Вместе с истребительной авиацией она не позволяла вражеским самолетам бомбить наши войска и тылы. К началу Сталинградской операции наша зенитная артиллерия на всех трех фронтах значительно усилилась, ее действия стали более решительными и целеустремленными. Она сбила 125 самолетов врага.
Наступил декабрь 1942 года. Дон сковало прочным льдом. Участились снежные метели, заметая фронтовые дороги. Их расчищали сотни и тысячи людей. В условиях приволжских степей суровая зима создавала особые трудности для размещения войск. Единственным укрытием от пронизывающих насквозь ветров, не считая немногочисленных деревень, были балки. К ним тянулось все живое.
В безлесных степях с большим трудом приходилось добывать топливо. Невозможно было раздобыть материал, чтобы делать двери для землянок и блиндажей. Вместо дверей использовались плащ-палатки, которые слабо удерживали тепло.
Мороз и метели сильно мешали нашему наступлению. Но вместе с тем они были нашими союзниками, потому что вражеские солдаты и офицеры имели обмундирование далеко не по сезону. Фашистское «воинство» с каждым днем все больше теряло свой внешний вид: солдаты кутались в награбленные у местного населения женские платки, кацавейки, стеганки и даже тряпье, которое кое-как защищало их от лютого холода. Выглядели они весьма комично, эти новоиспеченные «завоеватели».
Советский народ, Коммунистическая партия и Советское правительство, несмотря на огромные трудности, хорошо позаботились о своей армии: солдаты и командиры имели теплое белье, стеганые ватные шаровары и телогрейки, полушубки, шапки-ушанки, валенки, теплые рукавицы. Морозы и пронизывающие ветры были им не так уж страшны. Но сам театр военных действий продолжал создавать серьезные трудности при расположении боевых порядков войск, особенно артиллерии. Выбор огневых позиций для батарей стал большой и трудной проблемой.
Как же выходили из положения артиллеристы?
Немногие батареи располагались в неглубоких балках, большинство их находилось на гладкой, как стол, местности в специально оборудованных снежных окопах, и их враг не обстреливал только потому, что окруженные вражеские войска сидели на «голодном пайке» по всем видам довольствия. Они вынуждены были беречь свои ничтожные запасы снарядов и мин до крайнего случая.
Нелегко нам, конечно, было и с выбором наблюдательных пунктов. При отходе противнику удалось оторваться от наших войск и закрепиться на довольно выгодных рубежах. Снова многие командные высоты оказались в его распоряжении. Нам пришлось разместить изрядное количество наблюдательных пунктов на небольших высотках, с которых представлялась хотя бы небольшая возможность вести наблюдение.
Наши войска упорно улучшали и совершенствовали свои боевые позиции, используя для этого частые бои. Так, например, противник занимал выгодные позиции в районе Пяти курганов. Командир 252-й стрелковой дивизии генерал-майор Г. И. Анисимов вместе с командиром 275-го гаубичного полка подполковником А. И. Телегиным разработали план захвата этих позиций врага. Они решили одной стрелковой ротой при поддержке тяжелой артиллерийской батареи атаковать главный — левый курган. Командовал батареей старший лейтенант Нетудыхатко. Получив приказ, он выбрал удобный наблюдательный пункт и удачно расположил орудия батареи, хорошо замаскировав их.
В установленное время батарея Нетудыхатко обстреляла курган методическим огнем. С наблюдательного пункта хорошо было видно, что снаряды разрываются у целей. Это вынудило фашистов оставить свои позиции.
Вечером фашисты предприняли контратаку. Но за это время наша пехота и артиллеристы хорошо закрепились и дали врагу жестокий отпор. С падением главного, левого кургана положение врага на остальных четырех стало шатким, и нашим подразделениям скоро удалось овладеть ими. Таким же способом были улучшены позиции и на других участках линии окружения вражеских войск.
Немецко-фашистское командование предпринимало отчаянные попытки выручить свои войска, окруженные под Сталинградом, снабжать их по воздуху. В этой обстановке большая, ответственная задача возлагалась на наши зенитные артиллерийские части. Действия транспортной авиации противника по доставке грузов окруженной армии начались еще 28 ноября. Самолеты пролетали в «котел» главным образом с запада и юго-запада, так как их аэродромы на внешнем фронте базировались в Тацинской, Морозовском, Миллерово. Поэтому именно здесь, на этих направлениях, и сосредоточили свои основные усилия наши зенитная артиллерия и истребительная авиация. Вражеская авиация несла большие потери. Для противника наступили весьма тяжелые времена. Кольцо окружения с каждым днем сжималось, и воздушная блокада становилась все плотнее. От нашего зенитного артогня противник терял много самолетов.