Что касается ограничения или лишения избирательных прав всяческой буржуазии, то вряд ли кто-либо из трудящихся будет против этого возражать; против этого могут возражать лишь явные или тайные приверженцы этой буржуазии, вроде меньшевиков и эсеров, которые ни капли не верят в возможность осуществления на деле социалистического строя, о котором так много болтают на словах. Им до сих пор кажется, что в России произошла какая-то историческая случайность, что развитие нашего общества неизбежно пойдет по капиталистическому пути и что, чем скорее лопнет Советская власть, чем скорее кончится этот тяжелый сон (для буржуазии), тем будет лучше. Для всякого человека, который всерьез верит словам о социализме и для которого, следовательно, слово не расходится с делом, который верит в необходимость и возможность построения социалистического общества и который отнюдь не хочет возврата к капиталистическому строю,-- для такого человека более чем понятно ограничение и лишение политических прав буржуазных элементов в нашей стране.
Неизмеримо сложнее является вопрос о политическом неравенстве между рабочим классом и крестьянством. Здесь люди очень часто подменяют трезвые рассуждения моральными, которые ничего общего с политикой не имеют. Говорят, например: разве крестьянин не трудится иногда больше, чем рабочий? Где же справедливость, когда вы ему даете меньше политических прав, чем городскому рабочему? Разве крестьянство не составляет огромнейшего большинства населения в нашей стране?
Почему же, если большинство трудящихся состоит из крестьян, почему же пролетарское меньшинство должно искусственно навязывать свою волю огромнейшему большинству трудящихся? Крестьянин не дармоедствует, он не паразитствует, он -- не буржуа, а трудящийся. Где же опять-таки здесь хотя бы самая элементарная (простая) справедливость? И не есть ли это отступление от заветов равенства среди трудящихся, на которых только и можно строить настоящий мост к социализму?
Такого рода рассуждения, кажущиеся иногда убедительными, страдают, однако, тем основным пороком, что они, вместо трезвого учета сил и вместо трезвого обсуждения вопроса, говорят лишь жалкие слова. Если уж зашла речь о справедливости, то вопрос нужно поставить таким образом:
Справедливо или несправедливо было бы, если бы мы проворонили все дело социализма? Справедливо или несправедливо было бы, если бы мы дали возможность буржуазии околпачить нас и возвратить старый порядок вещей? Стоит только таким образом поставить вопрос, чтобы получить на этот вопрос сразу же отрицательный ответ. Конечно, было бы в высшей степени "несправедливо", а попросту говоря, прямо глупо, если бы мы действительно проворонили дело социализма. Но ведь мы знаем, что дело социализма не только не противоречит коренным интересам всех трудящихся, но что в конечном счете от осуществления социализма выиграют не только рабочий класс, но и широкие крестьянские массы. Следовательно, и с точки зрения рабочего класса, и с точки зрения коренных интересов крестьянства провал социализма был бы с нашей стороны прямым политическим преступлением, если бы мы провалили наше дело по своей собственной вине.
Но ведь мы знаем и мы твердо уверены в том, что мы можем прийти к социализму только и исключительно при условии союза рабочего класса и крестьянства; мы знаем, что мы придем к победе только и исключительно при руководстве рабочего класса в этом союзе. Мы знаем, что подрыв пролетарской диктатуры, т. е. подрыв этого руководства, есть подрыв всего дела социализма. Вот почему мы должны принять все меры для того, чтобы это руководство обеспечить. И если в настоящее время еще есть опасность известных колебаний со стороны крестьянства или его некоторой части, причем эти колебания на деле идут против коренных, интересов этого же самого крестьянства, то мы должны пойти на известное политическое неравенство между пролетариатом и крестьянством для того, чтобы дать в руки пролетариату некоторую добавочную гарантию, обеспечивающую за ним руководящую роль.
В конце концов, как нетрудно понять, такого рода политика не только не противоречит, но, наоборот, выражает коренные интересы крестьянства, которые очень часто, благодаря отсталости и темноте крестьянского населения, прикрыты от его глаз пеленой временных, или кажущихся, или второстепенных и производных интересов, менее важных и менее существенных для крестьянства, интересов, которыми нужно уметь жертвовать ради интересов более основных и более коренных.
Рабочий класс и его партия говорят об этом политическом неравенстве между пролетариатом и крестьянством совершенно открыто, признавая перед всеми существование этого неравенства; но точно так же мы открыто говорим, что эти привилегии рабочего класса являются лишь временными и будут исчезать по мере роста сознательности и по мере переделки нашей крестьянской массы. Чем дальше будет идти вперед дело социалистического строительства, чем больше и больше будут отходить на задний план оставшиеся еще у буржуазии силы и чем больше и быстрее будут укрепляться социалистические формы нашего народного хозяйства; чем крепче, следовательно, будет фундамент экономической смычки между рабочим классом и крестьянством, а следовательно, чем больше будет политическое влияние пролетариата на это крестьянство, -- тем меньше будет необходимости в этих привилегиях для рабочего класса. Они будут постепенно все уменьшаться и сделаются в конце концов совершенно излишними. А общее дальнейшее укрепление пролетарского влияния и переработка в социалистическом духе широких масс трудящихся сделают неопасным противоположное влияние со стороны даже оставшихся буржуазных элементов, и, таким образом, мы в конце концов перейдем к системе всеобщего и равного избирательного права в наши советские органы.
А если мы посмотрим еще дальше, в глубь нашего будущего, то мы увидим такое время, когда все перегородки между классами отпадут, когда уничтожится грань между трудящимися города и деревни, когда исчезнет необходимость в органах государственного принуждения вообще (если только к тому времени будут низвергнуты капиталистические государства в других странах мира) и когда целиком и полностью отомрет всякая политика. Эта политика заменится одним лишь научным управлением и научным руководством общественным хозяйством.
XV. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВИЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ РУКОВОДСТВА И КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ
Мы видели уже раньше, что правильная политика обеспечивается правильным руководством, а правильное руководство обеспечивается совершенно определенным сочетанием различных общественных классов и их организаций друг с другом. Для того чтобы это руководство действительно было обеспечено, необходимо, чтобы крестьянство шло за рабочим классом, чтобы рабочий класс шел за своими профессиональными союзами, чтобы эти профессиональные союзы, в свою очередь, шли за головным отрядом рабочего класса, за его партией, которая должна являться основной руководящей силой всего рабоче-крестьянского блока.
В нашей жизни имеется, как мы знаем, бесконечное количество всевозможных противоречий: противоречия между классами, противоречия между рабочим классом и крестьянством, противоречия внутри самого рабочего класса, противоречия между различными по своему национальному составу частями нашей огромнейшей страны.
Необходимо, чтобы существовала в недрах самого рабочего класса такая сила, которая наиболее ясно видела бы все эти противоречия, стояла бы на дозорной вышке и вовремя замечала бы все опасности, умела бы на всех ступенях развития подчинять второстепенное коренному и основному и обнаруживала бы небывалое единство воли и способности к руководству.
Такой организацией рабочего класса и является коммунистическая партия; этот самый передовой отряд пролетариата, отряд, вобравший в себя самые решительные, самые сознательные, самые передовые и самые смелые элементы рабочего класса нашей страны.
Именно потому, что коммунистическая партия представляет из себя головной отряд рабочего класса и основную руководящую силу в стране, именно поэтому, прежде всего, по ней стреляют все враги рабочего класса: открытые белогвардейцы и сторонники возвращения к помещичье-буржуазному или буржуазному режиму, вроде российских белых монархистов, кадетов и прочих открытых сторонников помещичьего и буржуазного строя; прикрытые враги социализма и прикрытые сторонники капиталистического строя, вроде меньшевиков, так называемых социалистов-революционеров и т. п. Все они считают своей политической задачей подпилить партийные столбы для того, чтобы вслед за ними свалилось и все здание рабочей диктатуры, Советской власти и был оборван тот путь, на который рабочий класс вступил с первых же дней своей октябрьской победы.
Укрепление влияния партии есть предпосылка, необходимейшее условие пролетарской диктатуры: если нет руководящей роли со стороны партии по отношению к рабочему классу, а затем и к крестьянству, то нет и диктатуры рабочего класса; если нет связи между партией и беспартийными рабочими и крестьянами, тогда не может существовать и быть крепкой Советская власть.
Мы видели выше, что если мы будем рассматривать отношения, складывающиеся внутри рабочего класса, то мы будем иметь во главе этого рабочего класса коммунистическую партию, которая обеспечивает свое влияние на целый ряд других организаций рабочего класса, более широких по своему составу, в первую очередь на профессиональные союзы, эту чрезвычайно широкую форму организации пролетариата, а с другой стороны, на Советы рабочих депутатов, которые представляют из себя государственную форму организации этого пролетариата, опирающуюся на широкие крестьянские слои. Через эти организации, которые, в свою очередь, непосредственно смыкаются с беспартийными рабочими, партия обеспечивает правильное руководство всей совокупностью и всеми составными частями пролетарских масс.
Можно спросить себя, однако: что же соответствует у крестьянства тому, чем у пролетариата является его профессиональная организация?
Если мы берем таких же рабочих, как в промышленности, но только работающих на земле, то речь идет, конечно, о сельскохозяйственных батраках, о сельскохозяйственных наемных рабочих, для которых, конечно, целесообразно иметь точно так же, как и для рабочих тех или других профессий, свой профессиональный союз. Такой профессиональный союз работников земли существует, это есть Всеработземлес. Если мы спросим себя, однако, в чем состоят особые интересы ("профессиональные интересы") крестьянина, то мы совершенно ясно увидим здесь, прежде всего, что крестьянин не работает, как рабочий, а работает в своем собственном хозяйстве и его частнохозяйственный интерес, который вытекает из его положения как мелкого самостоятельного производителя, имеющего свое собственное хозяйство, заключается в том, чтобы выгоднее продавать продукты своего хозяйства, чтобы выгоднее покупать те продукты, которые поступают к нему из государственной промышленности и которые необходимы для него и в его качестве потребителя, и в его качестве руководителя своего маленького хозяйства; наконец, для него выгодно иметь более дешевый кредит, который нужен ему в хозяйственной деятельности. Его общий коренной интерес заключается в том, чтобы совместно с рабочим классом не допустить возвращения старого порядка вещей, не допустить образования новых помещиков и постепенно улучшать свое хозяйство на основе все дальше и дальше растущего кооперативного объединения крестьянских дворов. Но ведь все эти задачи решает именно сельскохозяйственная кооперация, а наряду с нею такого рода подсобные организации, как кресткомы и пр.
Не нужно, однако, скрывать от себя, что до последнего времени крестьяне еще не получили особого доверия к кооперативному движению. Это происходило в значительнейшей мере оттого, что кооперация у нас страдала многочисленными недостатками и крестьянин не находил в ней того, что он должен был в ней находить.
Эти недостатки достались нам в наследство от времени военного коммунизма. Теперь их нужно решительнейшим образом изживать. Прежде всего, речь должна идти о полной добровольности кооперации и о внутрикооперативной демократии, т. е. о выборности правления и всех должностных лиц. Крестьянин не понесет своих паев и не будет доверять своих денег сплошь назначенным сверху лицам. Он хочет иметь людей, которых он знает, которым он доверяет. Только тогда он будет энергичным образом строить кооперацию, только тогда он будет кровно в ней заинтересован.
Чтобы кооперация сыграла ту роль, какую мы ей отводим, необходимо решить две задачи:
во-первых, задачу хозяйственного укрепления кооперации, т. е. задачу накопления кооперативного "капитала", задачу роста кооперативных оборотов и так далее; во-вторых, задачу втягивания масс в дело кооперативного строительства; если этого втягивания масс не будет, то кооперация потеряет одну из самых существеннейших своих особенностей.
Эти задачи нельзя, однако, решить, если не будет проведена добровольность кооперативного членства и полная выборность руководителей кооперативных организаций. Разумеется, партия, опираясь на бедняков и середняков, должна бороться на выборах убеждением. Но сами крестьяне должны выбирать. Тогда самодеятельность крестьянских масс и рост их активности неизбежно приведут к быстрому росту нашей сельскохозяйственной кооперации.
Необходимо, далее, поставить дело так, чтобы избавить кооперацию от излишних задач, которые прямо подлежат решению со стороны государственных органов.
Кооперация, конечно, должна быть связана с органами Советской власти, но у нее свои, особые, задачи, наряду с общими задачами. Если бы, например, кооперация стала собирать налог, это было бы неправильно, точно так же, как неправильно было бы, если б в городах профсоюзы рабочих выполняли непосредственно задачи государственного управления фабриками и заводами. Если на кооперацию нагружают такие задачи, которые требуют больших жертв со стороны крестьянства, то, разумеется, туда будут идти не с большой охотой; и не так поэтому нужно вести дело. Кооперация должна стать для крестьянина органом его хозяйственного подъема. Тогда, при обеспечении выборности и добровольчества, кооперация станет любимейшей организацией крестьянства. А при связи ее с промышленностью и органами Советского государства вообще она сыграет на деле ту роль, которую отводит ей сейчас наша партия.
Оживление Советов и подъем кооперативного движения -- основные задачи нашей партии в деревне. Если партия, а вместе с нею и через нее -- рабочий класс упрочит свое влияние на крестьянские массы, тогда дело социализма будет обеспечено у нас наверняка.
Мы уже говорили о том, что даже у трудового крестьянина, как это принято говорить, есть "две души": с одной стороны, он является тружеником, борется с помещиком-капиталистом, а с другой стороны, он является собственником, не прочь сам принанять, если разбогатеет, работничка и поэтому имеет известное уважение к крупным собственникам, т. е. к буржуа. Это -- во-первых, а во-вторых, в среде крестьянства есть различные слои, начиная от эксплуатируемых и кончая эксплуататорами (беднота и кулаки; полубатраки, подрабатывающие частично продажей своей рабочей силы и их наниматели, зажиточные, богатые, так называемые "мироеды"). Когда крестьянина организует и на него влияет коммунистическая партия (прямо или косвенно, непосредственно включая крестьянина в свой состав или косвенно влияя на него через свое влияние на кооперативы, кресткомы и ряд других организаций), то эта коммунистическая партия организует его трудовую душу, переводит его постепенно на рельсы общественной работы через кооперацию; приучает к этой работе через Советы, вовлекая его в дело социалистического правительства, через партию -непосредственно перерабатывая его в том духе, который соответствует целям и задачам социалистического строительства. Если бы в крестьянстве выросла другая партия против коммунистической партии (под каким угодно названием), она могла бы иметь и неизбежно должна была бы иметь только один смысл, только одно значение, она будет всемерно усиливать, организовывать "нетрудовую душу" крестьянина; она будет организовывать и усиливать как раз его уклоны в сторону к буржуазии; она будет холить и лелеять, растить и выхаживать как раз те черты, которые воплощают собою эти колебания крестьянства, вредные для дела социалистического строительства; она, в силу самого хода вещей, будет неизбежно, так сказать, натравливать временные и производные интересы крестьянства против коренных и основных интересов, мелкобуржуазные предрассудки против социалистической линии развития, кулацкие замашки против пролетарской солидарности; она не только не будет сглаживать трения между рабочим классом и крестьянством, а она будет обострять эти трения; она не только не будет вести линию на рабоче-крестьянский союз и на добровольное признание пролетарского руководства,-- наоборот, она будет ставить своей задачей так называемое "высвобождение" от пролетарского руководства, что на самом деле означает не что иное, как влияние на крестьянство и руководство крестьянством со стороны буржуазии и идейной агентуры этой буржуазии (эсеров, меньшевиков, трудовиков и тому подобных соглашательских партий).
Таким образом, победа рабоче-крестьянского дела предполагает руководство со стороны коммунистической партии. Но это руководство, в свою очередь, должно опираться на всемерное укрепление Советов и кооперации, на подъем промышленности. Будут правильно решаться эти задачи -- тогда крестьянство наново убедится, что рабоче-крестьянский союз и руководство пролетариата необходимы, как воздух, с точки зрения коренных крестьянских интересов.
XVI. МЕЖДУНАРОДНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И СССР
До сих пор мы рассматривали все вопросы исключительно с нашей внутренней точки зрения. Между тем мы ведь живем вовсе не одни на земном шаре, а мы окружены капиталистическими государствами, которые боятся нашего роста и которые, по сути дела, являются нашими непримиримыми врагами. До сих пор ни в одной стране, кроме нашей, рабочий класс не был в состоянии свалить свою буржуазию и захватить власть в свои руки. Естественно поэтому встает перед нами вопрос: да можем ли мы построить социализм в одной нашей стране без прямой поддержки со стороны победоносного пролетариата других стран?
Мы сумели захватить власть в одной стране, мы сумели отбиться от со всех сторон наседавших на нас противников, мы сумели начать подъем нашего хозяйства, мы сумели укрепить и упрочить строй пролетарской диктатуры. Но есть ли у нас гарантия от того, что на нас не нападут иностранные хищники, что не будет никаких новых "интервенций" с их стороны? Такой гарантией могла бы явиться лишь победа пролетариата в нескольких других капиталистических странах. Вот почему наши интересы крепко и раз навсегда спаяны с интересами международного рабочего класса и с интересами угнетенного колониального крестьянства, которое в своих возмущениях против гнета империализма подтачивает силы наших злейших противников и врагов. Вот почему наша партия совершила бы измену и предательство по отношению к интересам нашего рабочего класса и крестьянства, если бы она перестала быть партией международной революции. Никогда не нужно забывать ни на одну минуту того обстоятельства, что наше мирное строительство может быть нарушено внезапным прыжком на нас со стороны ближних соседей. Никогда не нужно баюкать себя мечтой о том, будто бы мы оставлены в покое раз и навсегда. И потому неразрывной и нерушимой должна быть наша братская связь с трудящимися массами других стран, с массами, которые являются нашими надежнейшими союзниками и нашей могущественнейшей опорой в стане противника.
По опыту гражданской войны, по опыту прошлой интервенции капиталистических держав, которые поддерживали всех взбунтовавшихся контрреволюционных генералов, мы знаем, какую огромную помощь уже тогда принес нам международный пролетариат, все время державший за фалды свою буржуазию, не раз мешавший ей успешно проводить ее палаческое дело в нашей стране. Всем известны бунты французских матросов в Одессе, всем известно, как с архангельского фронта ушли английские отряды, все знают, что неоднократно рабочие массы Европы мешали посылке войск, снарядов и оружия, направлявшихся нашим противником для расправы с молодыми советскими республиками. Этот опыт показывает нам, что международная пролетарская солидарность, что солидарность трудящихся вообще не есть просто красное словцо, которым можно утешать себя и которым можно забавляться по праздничным дням. Нет, это самое реальное дело, которое имеет громаднейшее практическое значение для вопроса о всей нашей судьбе, о всем нашем будущем, о путях всего нашего развития.
Таким образом, окончательной гарантией от восстановления старого порядка, принесенного на штыках иностранных армий, может служить лишь международная революция, приверженцем, сторонником и носителем которой должна быть наша партия.
Но может быть, нам суждено погибнуть не от нападения внешнего врага, а от нашей собственной отсталости, от того, что, не имея технической и экономической помощи со стороны победоносного пролетариата других стран, не имея этой помощи в течение довольно долгого срока, мы неизбежно падем жертвой своей отсталости, своего экономического слабосилия? Быть может, мелкобуржуазный характер страны, подавляющее большинство в ней крестьянского населения, незначительность рабочего класса, к тому же обессиленного долгими годами империалистической и гражданской войны, приведут с "железной необходимостью" к краху всего нашего строительства?
Такие утверждения, выражающие глубочайшее неверие в силы нашей революции, совершенно неправильны и ни на чем ровно не основаны. Правда, отсутствие помощи, технической и экономической, со стороны рабочего класса других стран, который, к сожалению, еще не пришел к власти, чрезвычайно замедлит наш хозяйственный рост, а вместе с ним и весь темп социалистического строительства в нашей стране.
Получи мы такую добавочную помощь, мы, конечно, пошли бы несравненно быстрее по пути хозяйственного подъема, а вместе с тем сравнительно быстро стали бы развертывать все дело нашего строительства: и в области экономической, и в области политической, и в области культурно-бытовой, и в области всевозможных наук и так называемой "духовной культуры". Конечно, без такой помощи мы пойдем медленнее в своем развитии, но мы все же будем неуклонно идти вперед, как то уже с достаточной ясностью показал опыт первых лет, свободных от гражданской войны и от непосредственной работы на поле сражения.
В самом деле, на протяжении этой брошюры мы не раз уже говорили о том, что, поднимая производительные силы всего нашего народного хозяйства в целом, мы в то же самое время замечаем все больший рост социалистических форм в нашем народном хозяйстве и таких форм этого народного хозяйства, которые все более и более развиваются по социалистическому пути. Никак нельзя сказать, что в хозяйственной борьбе частнопредпринимательского капитала всех его видов и оттенков, с одной стороны, и государственных предприятий и коопераций -- с другой, частный капитал выходит победителем. Наоборот, мы знаем, что он относительно отступает на задний план, что все сильнее и могучее становятся хозяйственные командные высоты и что, таким образом, дело социализма идет вперед. Если оно шло вперед уже в первые годы мирного времени, то где же основания утверждать, что в дальнейшем мы будем иметь попятное движение? Где хоть тень доказательства или тень намека на доказательство того, что в последующие годы условия развития будут более неблагоприятны для государственного хозяйства и кооперации, чем они были в первые годы нашего хозяйственного подъема? Наоборот, если таких доказательств нет, то можно, с другой стороны, указать на целый ряд причин, которые говорят о вероятности гораздо больших успехов в будущем. Все больше и больше будут обнаруживаться преимущества крупного производства вообще; все большая экономия и выгода будет получаться для государственного хозяйства от роста его плановости, т. е. планомерного и наиболее целесообразного использования всех материальных средств и рабочей силы этого хозяйства; все большие суммы будут находиться в распоряжении государственной власти, которая будет в состоянии с большей широтой помогать делу организации крестьянства через строительство кооперации и т. д. и т. п.
По сути дела, мы уже теперь доказали, что можно строить социализм даже без непосредственной технико-экономической помощи из других стран. Правда, формы нашего социализма в ближайший период его строительства будут неизбежно формами отсталого социализма, но это не беда потому, что даже и эти формы гарантируют нам все дальнейшее и дальнейшее продвижение вперед к формам социализма, все более совершенным и все более полным.
Нужно помнить, что даже капиталистический строй, который развивался в течение ряда столетий, на закате своего развития, в свою империалистическую эпоху, имел, несмотря на такой почтенный возраст, различные формы и различные, так сказать, "национальные черты". Американский капитализм еще и сейчас довольно сильно отличается от французского, германский -- от английского и т. д. и т. п.
Американский капитализм носит резко выраженные черты монополистического капитализма с господством банков, сросшихся с могучими организациями отечественной промышленности (тресты). Французский капитализм -- это капитализм по преимуществу ростовщического типа, со сравнительно слабо развитой внутри страны промышленностью, капитализм, дающий деньги в ссуду другим государствам, сосущий эти другие государства и отличающийся чрезвычайно малой производственной деятельностью внутри страны; в его лоне приютились и мелкие крестьянские хозяйства, тогда, как, например, в системе английского капитализма этот капитализм пожрал уже целиком хозяйство свободного крестьянина и сумел соединить черты мирового грабителя с энергичной деятельностью по развитию своей собственной отечественной промышленности.
Русский капитализм точно так же имел свои особые черты. Эти черты заключались, прежде всего, в том, что капиталистический строй вообще у нас был слабо развит, если брать все народное хозяйство страны в его целом. Это находило свое выражение в том, что в системе российского капитализма громаднейшее значение имело мелкое крестьянское хозяйство, барин-помещик полукрепостнического типа (вместо капиталиста-помещика, употребляющего наемный труд); громадное значение имела также мелкая промышленность (ремесленники, кустари), которую далеко не успел слопать в своем победоносном шествии крупный капитал. Но в то же самое время если взять одно лишь крупное промышленное производство, то в области этого крупного промышленного производства мы имели очень значительный процент так называемых "гигантских предприятий" (свыше 10000 рабочих, вроде морозовских мануфактур, южнорусских сталелитейных заводов и т. п. промышленных гигантов).
Это объясняется в значительной мере влиянием иностранного капитала, который насаждал в нашей стране огромные предприятия, оборудованные часто по последнему слову западноевропейской техники.
Вот это соединение страшного, полукрепостнического варварства и страшной хозяйственной отсталости вообще с самыми передовыми формами, до которых дошел западноевропейский капитализм, и составляло отличительную особенность российского капитализма, его, как это называют, "национальное лицо".
Но ведь движение к социализму начинается не с пустого места; движение к социализму начинается после захвата политической власти в руки рабочего класса, причем на долю этого рабочего класса достается наследство, оставленное ему капиталистическим строем. После вышесказанного совершенно ясно, что это наследство в разных капиталистических странах будет выглядеть по-разному. И если капитализм в разных странах имел свои особенности, то совершенно понятно, что и социализм в первый период своего развития, до слияния всех стран мира в одно единое целое, неизбежно будет отличаться точно так же своими особенностями, которые вытекают из особенностей предыдущего развития. То, что у нас налицо имелось сочетание передовых капиталистических крупных предприятий с крайне отсталыми хозяйственными формами, неизбежно накладывает свою печать и на формы строящегося в нашей стране социализма; из наличия мелких торговцев и мелких предпринимателей вытекает, что они останутся существовать еще известное количество времени и при нашем режиме; из наличия огромнейших слоев крестьянства, с его неизмеримо крупным хозяйственным значением в нашей стране, вытекает, во-первых, сравнительно долгий путь к достижению полного социализма, во-вторых, огромнейшее значение сельскохозяйственной кооперации, как столбовой дороги развития крестьянского хозяйства к социализму; а из наличия крупных предприятий, объединяющих в своих стенах многие тысячи пролетариев, вытекает самая возможность пролетарского руководства в нашей стране.
В других странах (если не говорить о колониях), например в Англии, где крестьянское хозяйство играет совсем маленькую роль, формы организации народного хозяйства будут неизбежно другими и ход развития будет отличаться гораздо более быстрым темпом по сравнению с нашим. Наоборот, если мы будем рассматривать и те задачи, которые станут перед западноевропейским пролетариатом по отношению к бывшим колониям, где живет масса крестьянского населения, то там будет много задач и много хозяйственных форм, напоминающих те вопросы и задачи, которые мы решаем у себя, и те организационные формы хозяйственной жизни, которыми отличается наше строительство. Мы нисколько не должны стыдиться того, что наш социализм, который строим мы, является неизбежно отсталым типом социалистического строительства. Не наша в том вина; но мы можем быть вполне уверены, что у нас есть возможности для бесконечного продвижения вперед, для совершенствования этих форм, для изживания нашей отсталости, для все ускоряющегося перехода к действительно полному типу социалистического общества.
Наша страна сейчас еще только-только начала вылезать из поистине ужасающей нищеты, и было бы прямо безумием даже заикаться о том, чтобы почить на лаврах или начать отдыхать. Нам предстоит изжить еще ужасную нищету, остатки голода, грязи, темноты, варварства и косности; но мы уже ясно видим перед собою широкий и правильный путь, по которому мы доберемся и до нашей окончательной победы.