Когда Макар несколько часов назад направлялся в гараж, он понимал, что идет туда, где поселилось страшное горе. Любимая Хоча умирала у него на руках. Пусть Надежда сейчас принадлежала другому, но она хотя бы находилась в безопасности, и только вопрос времени, когда Макар выручит ее из плена. А у Хоча и Мэи не оставалось никакой надежды.
Как же жутко было идти по пустому гаражу! Вокруг стояла непривычная тишина. Под ногами неприятно хрустели сухие листья и камешки, осыпающиеся со свода огромной пещеры. Холодный ветер взметал в воздух пепел и доносил запах жженой резины. Что — то горело в дальнем углу гаража.
«Может быть, одна из машин Хоча?»
Тушить начавшийся пожар никто торопился.
«А чего суетиться? Пройдет час — другой, и Застава сама вспыхнет огнем, положив конец своему существованию».
У лестницы, ведущей в жилище метаморфа, валялись пустые ведра. Макар слышал, что Хочь — Убей выставил все запасы алмазов, чтобы пограничники, перейдя в другие миры, не чувствовали себя бедными родственниками.
Потрескивало дерево, как — то печально гудела металлическая конструкция, на которой стоял маленький домик.
«Всего этого я прежде не слышал из — за постоянной возни и криков животных или началось разрушение Заставы?» — мелькнула паническая мысль, но тут же исчезла, стоило метаморфу выйти навстречу.
— Почему ты еще не ушел? — спросил глубокий старик с тонкими седыми волосами длиной до самого пола. Изменившийся до неузнаваемости Хочь смотрел на студента с верхней ступеньки высокой металлической лестницы.
— Я хотел попрощаться.
Макар лукавил. Прощание с прекрасной парой, оставшейся верной друг другу, стояло в одном ряду с неловким желанием заполучить магический браслет. Произнести слова, похожие по смыслу на «отдай браслет, он тебе все равно не пригодится», у Макара не поворачивался язык.
— Проходи, — метаморф открыл дверь и пропустил друга.
Разительные перемены, произошедшие с комнатой и ее обитателями, шокировали. Если до этого Мэя выглядела как уснувшая женщина, кожа которой походила на забывшую о влаге землю, то сейчас богиня была частью уродливого дерева. Оно от смертного ложа тянуло свои сухие корни, переворачивая нехитрую мебель, прорастая сквозь стены, цепляясь за то, что раньше казалось крепким, но теперь грозило обрушиться в любой момент.
— Мэя погибнет вместе с Заставой, — нарушил напряженную тишину Хочь. — Ты видел, гараж уже дымится?
Макар кивнул.
— Это начало конца.
— А вы?
— Я не оставлю Мэю. Ей будет страшно без меня. Она еще жива, хотя перестала выглядеть как человек.
Макар потрясенно молчал.
— Я это точно знаю. Мы настолько сильно были привязаны друг к другу, — продолжил Хочь, — что хотели слышать биение наших сердец, даже находясь в разлуке. Это успокаивало, внушало надежду, что мы вновь встретимся.
Хочь поднял руку и с любовью провел пальцем по браслету, который выглядел как тусклый кусок металла с непонятными письменами.
— Я всегда надевал его, если уходил куда — то за пределы Заставы. Видишь? — Хочь поднес браслет той стороной, что прикасалась к внутренней части запястья. Макар заметил, как ритмично вспыхивает красным вязь из слов. — Ее сердце бьется. Такой же браслет есть у нее, и он пульсирует, давая знать, что я жив.
— Так вы надевали браслет не для того, чтобы покинуть Заставу?
— Нет, только чтобы Мэя знала, что со мной все в порядке. Так и я, даже находясь вдали, всегда чувствовал, что ее сердце бьется спокойно, и причин волноваться нет.
Хочь немного помолчал, покусывая краешек усов.
— За все время я лишь однажды услышал, как может в панике заходиться ее сердце. Помнишь нашествие бесов?
Макар кивнул.
— Она сильно переживала. Настолько сильно, что открылась сторку и ведьмам, кем является на самом деле. До этого они не подозревали, что рядом с ними живет богиня. Знали, что моя любовница — могущественная волшебница, сумевшая подчинить себе Заставу, можно сказать, ставшая ее душой, но никак не богиня, которая однажды превратится в Колос. Представляешь, какая на Мэю могла начаться охота, если бы другие сторки пронюхали, где обитает источник Зерен?
В окне лопнуло и осыпалось стекло, сухая ветвь выскользнула наружу. Другая подобралась к ноге Макара и забралась под штанину. Студент, испугавшись, дернулся, и натянувшаяся джинсовая ткань треснула по шву.
— Тебе пора, — Хочь озабоченно посмотрел на браслет, где биение красной вязи заметно замедлилось. — Прощай, друг.
Макар закрыл за собой дверь и тяжело привалился к ней.
От тягостных дум его отвлекли шаги. По лестнице поднимался сторк Игеворг.
— Как они?
— Плохо.
— А как ты? — Сторк опустил глаза на разодранные джинсы.
— Тоже не важно.
— Ничего не можем поделать, да, Ловец времени? Даже теряя любимых… — и, отодвинув Макара в сторону, распахнул дверь.
Хочь лежал рядом с Мэей, и сухие корни ползли по его телу, вплетая метаморфа в клубок.
Макар больше не мог смотреть на то, что вызывает смесь ужаса и печали. Он, громыхая ногами по шаткой лестнице, рискуя упасть и свернуть себе шею, побежал назад в портальный коридор. Его ждало прощание с Гуглом и всеми теми, кто уходил в Вервульфию.
Спустя час, вспомнив о шапке — невидимке, Макар несся по каменной лестнице, ведущей к Пределу, который перестал быть опасным. Застава отпустила своих пленников. Почти все двери оказались открытыми. Некоторые даже валялись на шахматном полу, а проемы за порогом пугали чернотой. Фонарь, который прежде раздражал механическим звуком, давал пусть не яркий, но свет, и Макар безошибочно нашел свою комнату. Из отведенных пяти минут прошла всего одна.
Джинсы валялись там же, где Макар их бросил, но, наклонившись за ними, он услышал, как опасно трещат и осыпаются стены.
«Не прибило бы случаем!» — подумал Макар, засовывая шапку — невидимку в карман. Он уже подходил к двери, когда вдруг за спиной завыла собака.
— Грушевич?!
Не вой пса изумил и заставил шагнуть вглубь комнаты, а то, что исчезнувшее еще вчера окно опять светилось.
Находясь в портальном коридоре, Макар слышал разные разговоры о страшных признаках приближения конца. Седой и мертвый сад он видел сам, о водопаде, пустившем воду вспять, ему рассказал Гугл, а вот о том, что на нижних этажах Заставы стали находить трупы животных и пожирающих их лапундриев, которые прежде никогда не покидали канализационный сток, с ужасом шептались почти все пограничники.
Одним из первых признаков наступающей катастрофы стало исчезновение привычных видов за окнами.
Макар не мог не подойти к ярко светящемуся стеклу, за которым бесновался его пес.
— Мама?!
Она стояла у груши и смотрела на сына печальными глазами. Ее белое длинное одеяние и босые ступни, не касающиеся земли, заставили замереть от ужаса.
— Сынок, почему ты не пришел? — спросила та, что своей бледностью походила на призрак. — Я ждала тебя, ждала…
У Макара в болезненном спазме сжалось горло. Он схватился за шею руками, не в силах вздохнуть.
— Я искала тебя, сынок. И вот нашла… Не могла уйти, не попрощавшись…
Не дождавшись ответа, чуть помедлив, с печалью спросила:
— Ты забыл меня?
Макар яростно затряс головой.
— Где твой телефон? Я оставила тебе сообщение. Ты не отвечал.
— Мама! — Макар видел, что фигура бледнеет, становится прозрачной. — Прости меня, прости за все!
Он понимал, что сейчас глупо что — либо объяснять. Она умерла, а его рядом не было. Иногда бесы не врут.
— Я люблю тебя, сынок…
Окно померкло.
— Ловец! Поспеши! — тревожный крик Бай — юрна был едва слышен.
— Макар! Ты где? Портал закрывается! — зычный голос Аравай — абы напугал, но Макар не кинулся к двери, как следовало поступить, наклонился над кучей вещей и щепок, что остались от шкафа.
— Да где же? — шептал он, лихорадочно раскидывая штаны и рубашки. Он искал свой мобильник, о котором ни разу не вспомнил с тех пор, как оказался на Заставе. Какой — то предмет с глухим стуком ударился о пол, и луч фонаря выхватил отскочившую батарейку.
Схватив ее и телефон, Макар со всех ног кинулся из комнаты вон.
Предел уже не был ровным, словно шахматная доска. Его центр заметно просел, и мелкие предметы, оставленные жителями Заставы, с шумом скатывались по черно — белой поверхности воронки.
Послышался сильный треск, и сверху посыпалась труха. Казалось, вот — вот на голову рухнет потолок. Макар едва не упал, наступив на скользящую по наклону дверь.
Мраморная лестница пошла крупными трещинами, но Макар не замедлил бег. Только долетев до стены в конце портального коридора, он остановился.
Все было напрасно. В исчезающей щели портала он видел лишь пальцы Аравай — абы, пытающегося разжать створки.
— Макарушка, миленький, прости! — завыл с той стороны Бай — юрн, когда гоблинский принц сдался и убрал руки.
Портал исчез.
Сквозняки поднимали в воздух пыль и мелкий мусор, шуршали обрывками бумаги и хлопали дверями. Оставленные вервульфами световые шары скупо освещали коридор и, подвластные подземным толчкам, медленно перекатывались из стороны в сторону. Из гаража все сильнее несло гарью.
Сколько времени прошло, Макар не знал. Он сидел, прислонившись спиной к стене, и тупо смотрел перед собой. Тоска, уныние и отчаяние стали его приятелями, шепчущими на разные лады, как непредсказуема жизнь, как нелепы случайности и какой Макар неудачник. И сам не спасся, и остальных подвел. Ловец времени! Тот, кто наградил его даром, сильно ошибся. Растрачен впустую. Никакие потуги затормозить время хотя бы на минуту не увенчались успехом. Пустышка. Никчемный.
Самобичевание помогало мало. Найти в себе силы подняться и начать хоть что — то делать не удавалось.
Правильно поступила Надежда, что ушла с Дагаром. Пусть она ослеплена магической любовью, но хотя бы осталась жива. Не сидит рядом с неудачником и не занимается самоедством.
«Слабак!» — услышал Макар голос Окси.
Треск усиливался. Здание Заставы вибрировало, словно где — то под землей на всех парах несся поезд. Ощущение неминуемой катастрофы нарастало.
В такие моменты хочется бежать со всех ног, потому что разум требует спрятаться, уйти подальше от того, что может уничтожить. Макар с грустью вспомнил шутку «А куда я денусь с подводной лодки?». Теперь он понимал, какую обреченность чувствуют моряки, когда над головами тонны воды. Застава была той самой субмариной, что гибла в «водах» Междумирья.
Макар поднялся с пола и, пошатываясь, побрел туда, где должен был находиться выход в сад. Почему «был»? Застава менялась. Коридоры сужались, потолки опускались ниже и почти чиркали по макушке. Там, где только что монолитом стояли стены, появлялись проходы, больше напоминающие дыры, которые прогрыз гигантский червь, а переходы и лестницы упирались если не в черную пустоту, то в тупик. Все, что когда — то появилось по желанию Заставы, можно сказать, выросло или распустилось словно бутон, став помещениями и предметами мебели, теперь ссыхалось и опадало. Исполинский цветок умирал. Макару совсем не хотелось быть погребенным под руинами, поэтому он предпочел мнимую свободу сада.
Перед поворотом из портального коридора послышалось сдавленное ругательство. Студент остановился, его обожгло догадкой.
— Сторк Игеворг! — закричал он.
Главнокомандующий все еще находится в тайной комнате!
Прижав ладонь к замку, Макар едва дождался, когда двери распахнутся.
— Сторк! — вбегая в промежуточный коридор, позвал еще раз и успел заметить, как темная фигура шагнула в сверкающее зеркало. Эльф, не ожидая услышать чей — либо голос, порывисто обернулся, и в его глазах скользнуло неподдельное сожаление.
Макар опять опоздал. Механизм перехода между мирами был запущен. Зеркальный коридор, по которому стремительно перемещалась фигура сторка, вспыхнул серебристой змеей и погас.
Застава опять содрогнулась, и в этот раз так сильно, что Макар едва устоял на ногах. Он присел на корточки, хватаясь за кресло. Хорошо, что перед ним оказалась спасительная преграда, потому как последовал еще один толчок, и зеркала брызнули сотнями осколков, кромсающих все на своем пути.
Когда пугающий звон стих, Макар поднялся. Фонарь, оставленный сторком, скатился со стола, но ударившись об пол, на счастье, не погас. Студент с шипением выдернул осколки, попавшие в руки, и, оглядевшись, поискал хоть что — то, чем можно было перевязать раны. Взгляд скользнул по черной поверхности стола, на котором когда — то сияла огоньками карта миров. В полутьме создавалось впечатление, что перед Макаром находится не стол, а бездонный колодец. Правдоподобности этой нелепице добавляли скрип и шуршание, словно кто — то лез из колодца наверх. Макар попятился, и стол с треском разломила сухая ветвь, пробившаяся из — под пола.
Макар бежал по коридорам. Луч захваченного из тайной комнаты фонаря то путался под ногами, то исчезал в провалах, которые заставляли студента перепрыгивать через них или сворачивать в сторону.
Выбравшись на открытое пространство, он согнулся вдвое, чтобы отдышаться. Так страшно ему еще никогда не было. Оглянувшись на чернеющую за спиной громадину здания, Макар заставил себя двигаться дальше. Он шел к беседке — месту не столь отдаленному от Заставы, но достаточно пустынному, чтобы раскачиваемые ветром деревья, готовые в любой момент рухнуть, не погребли его под собой.
— Привет! — сказал Макар, присаживаясь на корточки у могилы Крошки Пиу. Бумажных цветов, что принесли с собой Петра и Мурила, видно не было. Видимо, их унес ветер. Погладив пальцем камень, бывший когда — то частью Точильщика, Макар тихо добавил: — Если что, я рядом.
Он грустно улыбнулся. Дюймовочка и Бугер всегда ему нравились. Хорошая компания для вечного сна.
От невеселых мыслей отвлекли нарастающий грохот и усиливающееся дрожание почвы. Поднявшись на ноги, Макар затаил дыхание.
Увиденная картина потрясала.
Здание Заставы медленно проседало, поднимая в воздух частицы пепла и пыли, а из его недр рвались наружу сухие ветви исполинского дерева. Они тянулись ввысь, словно пальцы рук, сложенные чашей. В самом центре гиганта лежал кокон из сплетенных прутьев.
— Мэя! — Макар попытался перекричать гул. — Мэя! Прощай!
Вдруг все деревья в саду разом загорелись. Кровоточащие ссадины на лице и руках обдало жаром.
Макар попятился. Запнувшись о ступени беседки, чуть не упал. Сохранив равновесие, нашел ближайшую скамью, не в силах оторвать взгляд от погребальных свечей, в которые превратились яблони. Вытерев в волнении руки о штаны, неожиданно наткнулся на прямоугольный предмет.
Как он мог забыть о мобильнике?! Последняя ниточка, что связывала его с прошлым.
Макар достал телефон из кармана. Промокнул рубашкой пот со лба, боясь, что в ответственный момент капля упадет на сенсорный экран и украдет драгоценное время. Несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и унять дрожание рук. Точным движением вставил батарейку в корпус.
— Ну и бог с ней, с крышкой, правда? Мы и без нее обойдемся, — уговаривал он мобильник, молясь, чтобы тот заработал. Прижимая пальцами батарейку, повернул аппарат экраном к себе. Через несколько бесконечных секунд он ожил, но тут же осветился предупреждением, что требуется источник питания.
У зеленой иконки горела цифра три. Три пропущенных звонка.
— Хоть бы успеть, — прошептал студент, находя в меню сообщение от мамы. Он не ругал себя за то, что выключил телефон перед важным разговором с Натой. У него сейчас просто не было сил на самобичевание.
Как ни странно, последнее сообщение датировалось тем же днем, когда он ушел на свидание. Мелкие буквы текста сливались, поэтому Макар скользнул по едва светящейся поверхности двумя пальцами, увеличивая шрифт.
Волнение сыграло злую шутку. Шрифт увеличился настолько сильно, что все поле заняла последняя строка с указанием времени, и экран погас. Не веря, что все кончено, Макар поправил батарейку и до боли в пальце нажал на кнопку включения. Телефон молчал.
— А — а–а! — закричал Макар, швыряя бесполезную вещь в горящую траву. Его оглушил открывшийся факт — мама писала ему в то самое время, когда похитители везли его на Заставу.
Макар медленно, будто каждый шаг давался с трудом, вышел на луг и раскинул руки. Вокруг бушевало пламя, летал пепел, с громкими хлопками лопались стволы, посылая ввысь снопы искр, а Макар смотрел на исполинское дерево, в центре которого лежал саркофаг для двоих, и шептал обветренными губами:
— Мама, Ната, Крошка Пиу, Бугер, Хочь, Мэя… Мне так жаль, что я не спас вас!
Он запрокинул голову, собираясь завыть от бессилия, но подавился криком.
На черном бархате небесного купола горели миллиарды созвездий. Удивило не то, что их легко можно было рассмотреть, хотя казалось, что огонь достает до свода, а то, что они двигались, складываясь в затейливую фигуру. Не веря себе, Макар поднес руки к лицу, загораживаясь от света пламени.
Над ним пылал гигантский знак бесконечности.
— Не может быть! — произнес Макар, когда знак медленно развернулся и стал похож на огромные песочные часы, где песчинками служили звезды. И они начали свое движение снизу вверх.
— Мэя, Хочь, Бугер, Крошка Пиу, Ната, мама! — закричал Макар, дав сигнал к обратному отсчету времени. Перед глазами завертелись картинки из прошлого — от событий минутной давности до первых мгновений на Заставе. Поток воспоминаний проносился с такой скоростью, что сливался в цветную ленту. Макар едва успел выхватить из него одно важное происшествие. Когда попаданка исчезла в мешке, а студентки Магической академии втащили его назад в эльфийский портал, парень лихорадочно зашептал:
— Надя! Надюша! Надежда!
С ужасом поняв, что нижняя чаша небесных часов уже опустела, а вверх летит последняя звезда, он торопливо выкрикнул:
— Пятое июля две тысячи шестнадцатого года! Псковская область! Деревня Швары! Холм у древнего городища!
Макар всем сердцем жаждал, чтобы последняя песчинка улетающего времени вынесла его на склон горы, где он встретит свою Надежду. Он должен ее спасти.