Взглянув по направлению, куда я указывал Тощий выругался, как сапожник, уколовший шилом палец.
— Снова эти проклятые гады. Не отстают от нас, хотя мы уже столько пробежали, что дальше некуда.
Остальные члены отряда также заметили их, а те даже и не пытались замаскироваться, но всё же остерегались лишний раз подставляться под выстрелы. Они постоянно мельтешили как насекомые внутри колбы с лампой и мне не удавалось подсчитать их точное количество. Что-то около семнадцати-двадцати, возможно больше. Их движение походило на движение муравьёв в муравейнике — очень похожи друг на друга, такие же мелкие, одинаковые и собранные в скопление из множества разных тел.
В отряде среди бойцов «Пылающей Чаши» пронесся ропот и послышались проклятья, кто-то читал даже молитву и просил богов защитить от неминуемой смерти. Вновь послышались команды раздаваемые Тарусом.
— Не стрелять, пока они не начнут первыми. Стрелять только наверняка — экономим стрелы.
Я вспомнил, что у меня в инвентаре тоже лежал лук со стрелами, забранные мной, когда я выносил банду на маяке. Всего 16 стрел, но при должной удаче — это как минимум пять-семь супостатов. У стрелы дальность и точность полёта всяко больше, чем у обычного камня. Только они как правило берут массовым беспорядочным обстрелом из пращи, где всё же существовал риск получить одним из них по кумполу так, что голова сойдёт с плеч.
Мои перчатки «Эландийского лучника», снятые мной с тела эльфа скинутого из окна маяка давали мне +2 к Стрельбе и Метательному. Так что 15(+2) пунктов в Стрельбе должны мне дать хорошую возможность подстрелить кого-нибудь из дикарей. Расстояние, конечно, приличное до них, но, когда ещё предоставиться такая возможность. До сих пор у меня ещё не было поводов поупражняться в стрельбе из лука, и вот кажется, настал подходящий момент, так что я залез в инвентарь и экипировал лук.
Короткий лук из орешника (изношенный)
Цена: 20 серебряных монет
Вес: 0.4
Класс: Лук
Класс оружия: 4
Скорость: 54
Урон: Колющий: 23
Точность: 72
Скорость снаряда: 61
Все лучники из отряда приготовились, я тоже не стал отставать — всё же мы теперь одна команда и от наших совместных усилий будет зависеть наше будущее. Противник на той стороне рассредоточился и укрылся за камнями. Видимо, у них было время, чтобы обдумать дальнейшие шаги вероятно, они гадали, что мы сделаем, когда они вновь начнут атаковать нас. Хотя они уже с прошлого раза должны были понять, что против нас им не устоять, и я не собирался давать им повод для оптимизма.
Взяв лук в левую руку, я вытащил одну из стрел и вложил её в тетиву принялся ждать. Посмотрев налево и направо, я увидел, что люди Таруса уже давно наготове — из отряда численностью в пятнадцать человек осталось всего восемь, если посчитать ещё и нас, то общим числом выходило одиннадцать. Из нас троих оружием дальнего боя обладал лишь я, так что в дистанционной битве можно сказать нас девять боеспособных единиц.
Наше счастье, что между горцами и нами пролегает широкая пропасть — при более плотном контакте нам бы пришёл конец. Наверняка это понимал и Тарус, ведь его ребята натасканы на внезапное нападение из засады, а не на быстрый бой в строю лицом к лицу. И всё же такое большое количество боевых единиц противника предполагает, что противник готов к бою, и их передвижение по довольно сложной местности становится для него обременительным, даже несмотря на то, что эти горы родной дом для них. С другой стороны — нельзя исключать возможность того, что враг располагает неким планом, о котором нам ничего не известно.
Конечно, вместо всего этого мы могли бы продолжить идти, но при таком раскладе мы рисковали оказаться ещё в более худшей ситуации, чем на данный момент. Впрочем, я думаю Тарус более опытен в таких делах, и он знает, что делает. Во всяком случае, не сомневаюсь, что он примет верное решение. Но не мешало бы ему поторопиться — холодает. В горах закат наступает раньше, чем на равнине, если быть точнее — солнце просто скрывается за грядой и тут же начинаешь ощущать последствия его исчезновения.
И уже сейчас заходящее солнце приближалось к горным вершинам напротив нас — минимум ещё полчаса и нас накроет вырвиглазная темнота и холод. Тогда мы не то, чтобы из лука не сможем стрелять, трудно будет даже попасть кулаком по носу своего соседа. Немного тешила надежда, что противоположный склон ущелья, в отличие от нашего, не освещается солнцем уже несколько последних часов и наши враги уже успели изрядно подзамёрзнуть. Всё же я думаю, что там такие же реальные игроки, как и мы — просто выбравшие своей фракцией Степи Хитча, как самой ближайшей к Тангаронской гряде, но думается мне здесь, как и говорит Тощий — в горах собирается сброд со всего Эраона, изгнанные или бежавшие со своих земель.
Вот почему здесь нет никакой власти ни у одной из сторон, кроме личной силы и ловкости самого игрока. Может быть до них есть дело только Ордену Равновесия из Эраонской Теократии, обеспокоенному появлению сильных диких магов в рядах горных дикарей, но сейчас они ведут войну с Империей Тлан и на время оставили свои южные границы.
И о том, что скоро наступят сумерки наши противники, разумеется, тоже знают и скорее всего, если у них есть какой-то план, то начнут его осуществление в ближайшие минуты. Но не вижу большого смысла в данном маневре, если они не уверены в возможности достать нас даже на расстоянии за такой короткий период времени.
Кажется, Тарус думал о том же, что и я — поскольку по цепочке с головы колонны пришло сообщение, что мы снова начинаем движение дальше вдоль тропы. Бросив взгляд на противоположную сторону, где скрывались наши преследователи я не заметил никакого движения — либо они спрятались и выжидают, либо под прикрытием тени от гряды спустились вниз к реке. Но зачем? Мало того, что нужно быть сумасшедшим, чтобы перейти стремительную реку вброд — надо ещё и забраться по почти крутому склону вверх. Почему же он тогда бездействует? Что-то здесь не так.
Стоило нам пройти по тропе несколько десятков метров, как нам тут же пришлось остановиться и пригнуться под градом камней разбивающихся об скалы над нашими головами. Должен сказать, что большая часть их в нас не попала, но парочка попала довольно чувствительно — я ощутил, как над плечами на миг вспыхнула боль от удара. Но мы уже были наготове и тут же засвистели стрелы.
С того самого момента, как мы двинулись в путь, я не выпускал из рук лука с вложенной в тетиву стрелой и выцепив взглядом смутную фигуру, высунувшуюся за камнем — я натянул тетиву и прицелившись, выстрелил в неё. Даже несмотря на то, что он выступал из-за укрытия на половину, всё же я надеялся достать одного из этих гадов. Стрела пробила воздух над его головой и, ударившись о скальную стену, отскочила в сторону. Я понял, что промахнулся, а фигура осознала, как близко была от смерти и тут же скрылась за укрытием.
Вот если бы они находились ниже нас по уровню, то тогда мы смогли бы подстрелить их по навесной траектории, но они прятались выше нашей тропы и в этом было их преимущество.
— Черти проклятые, походу они так и будут нас доканывать, — процедил сквозь зубы рыжий боец, шедший впереди меня и сплюнул на землю. — Покой нам только снится.
Говоря о покое, в последнее время я так мало спал, ничего не ел и всё это не могло не сказаться на моём настроении. У меня засосало под ложечкой от безысходности ситуации, в которую мы попали и снова чутье подсказывало мне какие-то неприятности в будущем нагоняя на меня волны тревоги и беспокойства. Но уж очень мне хотелось, чтобы эта тревога оказалась ложной, поэтому я попытался успокоить своего спутника.
Я толкнул его в плечо:
— Наплюй, чего там. Они все эти тайные ходы и тропы давно знают. Эти горы — их жилище, но мы тоже ребята не промах.
Рыжий хмыкнул:
— Ага. На крючке, как клещи у кота. И холодно, и голодно, и спать хочется. Так ещё и черти эти могут подгадить, чтобы, значит, жизнь медом не казалась.
— Да брось ты, — сказал я примирительно. — Куда они от нас денутся? Вот возьмем, наконец, и завалим всех.
— Да уж, как бы они не сделали это первыми, — проворчал рыжий. — Эти ребята шутить не любят. Хотя, конечно, рискованно, но мы пойдём на все. На войне как на войне.
Стоило нам снова перейти в походный режим, как снова камни запущенные с той стороны ущелья шарахнули об стену над нашими головами. Похоже, что противник избрал партизанскую тактику измора «бей и беги», но на этот случай мы уже были предупреждены и отреагировали молниеносно, пока они не успели спрятаться за камнями и перевести дух. Последние камни только падали вокруг нас, а в воздух взметнулась дюжина стрел и судя по крикам весьма удачно.
Не стал отставать и я, когда, натянув тетиву и моментально прицелившись, пустил первую стрелу в черное пятнышко наверху — едва различимое в предзакатных сумерках. Стрела вонзилась точно в цель — воин на вершине взмахнул руками и в следующий миг перевалился через валун и мешком полетел вниз. Появилось сообщение статистки — сообщающее о получении опыта.
Изгой-Горец + 150 Exp
Хм, весьма жирные ребята в плане опыта, таких настрелять десяток, так можно и уровень поднять быстро. Одна проблема, стрел у меня оставалось на 14 выстрелов, но не факт, что все из них достигнут цели. От радостного вопля рыжего заложило уши — кажется он тоже подстрелил одного, также как и остальные стрелки судя по их воинственным крикам.
Нам же их камни запущенные из пращей практически не приносили такого фатального урона — всё же на такой дистанции точность их оставляла желать лучшего. К тому времени солнечный диск уже почти скрылся за горной грядой, оставив лишь свой краешек, словно прощаясь с нами напоследок, затем блеснул последними лучами и медленно погрузился в густую черноту на горизонте.
Всё погрузилось во мрак так, что я не мог разглядеть даже собственного носа. Одновременно с этим я ощутил наступление холода, пробирающего до костей, и я подумал, что если мы останемся здесь на месте, то не надо никаких врагов — мы просто закоченеем здесь от холода ещё до появления первых лучей солнца на рассвете.
— Что командир говорит? — спросил я у рыжего, так как от Таруса меня отделяли около десятка человек и мы шли, соблюдая некоторую дистанцию между собой, так что я мог переговариваться только с двумя крайними соседями и все указания старшего передавались по цепочке от головы колонны до хвоста.
— Подожди немного, — ответил тот. — Сейчас будет…
Спустя пару минут рыжий произнёс:
— Идём тихо на ощупь, стоять на месте для нас слишком опасно, не говоря уж об остановке на ночлег.
Потихоньку группа двинулась в путь, я убрал лук за спину, так как в темноте от неё толку теперь никакого. Каждый шаг мне приходилось проделывать, предварительно ощупав носком сапога дорогу перед собой, чтобы иметь хоть какое-нибудь представление о её близости. Наверно я был готов даже ползти на карачках — всё же на четырех конечностях устойчивости больше, а то в темноте у меня начинал заваливаться внутренний авиагоризонт и только лишь звёзды и смутно проступающие предметы напоминали мне о реальном положении дел. И что-то мне подсказывало, что я не одинок в этом желании, поскольку никому не хотелось бы сорваться вниз и покатиться по наклонной сыпухе.
В добавок ко всему ещё пошёл дождь и теперь совсем стало опасно — скользко и ничего не слышно вокруг, кроме барабанящих капель по моей шапке.
— Ну как ты там ползешь? — спросил я у Тощего не оборачиваясь назад.
Я уже что-то давно не слышал его с болтовни и это было не похоже на него.
— Ползу, а что ещё делать. Мне и так камнем по башке прилетело, — грустно отозвался тот. — Думал череп раскрошился. А сейчас вроде нормально, только башка трещит. И спина болит словно у собаки отхлёстанной палкой в подворотне. Нам бы этих кореньев, как у дикарей, после которых начинаешь видеть в темноте, а то мрак хоть глаз коли. А ты как там? Далеко ещё? Долго ещё ползти?
— Да фиг его знает, — ответил я, — ты там держись, щас спрошу впереди.
Пока я разговаривал с Тощим и заодно пытался прощупать тропу — впереди слышались какие-то странные звуки. Будто бы камни ворочались в одном месте, издавая характерный скрип, когда кто-то пинает и давит их ногами.
— Рыжий! — крикнул я в темноту перед собой. Его имени я не знал, но уверен, что многие его так называли в отряде и я думаю не обидится.
Ответа не последовало, но я услышал отчётливый шум борьбы и сопение, а затем кто-то из группы впереди закричал:
— Атас, падлы, сзади! Мочи их, мужики, мочи! Нас окружили!
Волосы по всему моему телу встали дыбом, где-то впереди шла возня, слышались крики и удары и вскоре оттуда стали доноситься вопли боли. Я уже давно не испытывал такого страха — в таких ситуациях он приходит со временем. Люди паникуют, не понимая, что происходит. Ровно то же самое происходило и со мной, я не понимал откуда ожидать опасности и в то же время я не мог помочь кому-либо из своих.
Вынув стилет из ножен, я осторожно пошёл на шум, стараясь не шуметь камнями и ломая кусты. И тут послышались крики сзади, там также кто-то громко кричал, но разобрать слов я не мог. Нас окружили, но откуда тогда они взялись, в самом деле не могли же они перейти через реку и подняться к нам. И в следующий момент я понял, никто не поднимался к нам снизу — они спускались к нам по скинутым сверху веревкам.
В свете луны на несколько секунд, выглянувшей из-за туч, я увидел силуэт — свисающий с высоты прямо над нашими головами. Одновременно по моему телу пробежали мурашки — это был мальчишка лет семнадцати, в шкурах и мехах. Заметив, что я вижу его и не предпринимаю никаких действий, он прокричал и спрыгнув кинулся в мою сторону. За его спиной я увидел, как люди из отряда Таруса сражались с остальными изгоями. Все они были в шкурах или какой-то коричневой одежде, и даже, вроде бы, с рогатыми деревянными масками на лицах.
Со стены слева свисали множество верёвок и значит это были они, те кто скинул на нас тогда сверху камни. Получается они действовали сообща со своими соплеменниками с той стороны ущелья и задачей вторых являлось задержание нас в ущелье до наступления темноты, когда первые из них спустятся к нам для нападения.
Я услышал, как сзади Тощий пронзительно закричал, но у меня не было времени оглядываться назад. Мой противник приближался ко мне, и я вдруг увидел в его руке короткий узкий меч с кремневым лезвием. Он замахнулся и попытался обрушить его на меня. Я дёрнулся в сторону, и когда меч пролетел мимо, прыгнул ему на спину, повалив его на землю. Это был очень сильный юноша — ещё неопытный, но уже хорошо тренированный. Он попытался сбросить меня, но его преимущество оказалось нулевым.
Зато я за несколько мгновений успел нанести ему несколько сильных ударов стилетом в область шеи и плеча. И тут он страшно завизжал и захрипел, захлебываясь собственной кровью. В горле у него булькало, наверно не так он представлял себе встречу со мной в этой жизни. Я лишь с усилием ударил его ещё раз, и он затих. Отринув от себя обмякшее тело, я вскочил на ноги.
Меня душила ярость, я понимал, что ещё несколько таких минут, и я сойду с ума, так как в течение пяти минут просто физически не мог удерживать себя в человеческом обличье. На тропе царил полный хаос, в свете звезд и луны я мог разглядеть, как сцепленные в борьбе тела корчились на земле, некоторые уже были мертвы, а другие шевелились.
Я бросился на помощь к Тощему и подоспел как раз вовремя — его уже душил крупный мужчина, усевшись на нём верхом. Я подскочил к нему, подпрыгнул и ударил ногой в плечо, отчего он откинулся в сторону и потеряв равновесие с криком полетел в пропасть. Я упал рядом с Тощим, он с хрипом хватал воздух и тяжело дышал, ещё совсем немного и я мог бы не успеть. Но раз он дышит то с ним всё должно быть в порядке.
— Ты как? — спросил я быстро.
Тощий лишь вяло махнул рукой и с трудом поднялся на ноги. Встав, я насколько мог во тьме побежал к голове колонны — Тарус, лишь он один знал путь и мог вызволить нас отсюда. Я бежал, не чувствуя ног и забыв страх перед бездной внизу — если Тарус погибнет, то зачем же мы так долго шли, зачем? У меня было лишь одно желание — помочь ему. Из темноты навстречу кто-то вышел, я не понял кто. В руке у него сжата большая дубина. Я принял боевую стойку и приготовился к защите.
В лунном свете блеснули его зубы, и он громко зарычал, как какой-нибудь зверь. Не успел я даже понять, что он делает, как уже оказался на земле, куда он швырнул меня одним мощным ударом. Я не смог даже выставить руки, меня просто сбило с ног, и я упал на спину. У противника было сильное тело с огромными мышцами, он был хорошо сложен и к тому же двигался с поразительной быстротой.
Мне даже не удалось начать толком защищаться — как только я к нему приближался, он одним ударом просто отбрасывал меня назад. Я чуть не плакал от обиды, но делать было нечего, такой противник оказался сильнее. Промахнувшись, он зарядил дубиной об скалу от чего та разлетелась на щепки, и он остался безоружен. Так думал я, но не он. Он взмахнул не менее огромными кулаками и полетел в мою сторону. Уйти на узкой тропе мне было некуда и оставалось только принять бой, с очень малыми шансами на успех.
Когда он достаточно приблизился ко мне я одним быстрым движением стилета хотел достать его в живот, но он неожиданно поймал мою руку и сжал её с такой силой, что я взвыл от боли и выронил оружие на землю. Оно со звоном упало на камни. Я вспомнил, что во вторых ножнах у меня ещё есть мой старый нож и схватился за его рукоять, но противник заметил моё движение и схватив мою вторую руку так зарядил мне с головы по переносице, что я на несколько секунд потерял сознание.
Я понял, что теперь мне не вырваться. Тогда я попытался освободиться, но он коротким движением выбил меня из равновесия, затем припечатал меня к стене и, навалившись сверху, вцепился мне в горло. Я не мог дышать и был уже не в состоянии бороться, моих сил не хватало чтобы разжать его руки, а мои удары кулаками для него были, что слону дробина. Никто не приходил ко мне на помощь, и я сам не мог победить своего врага.
Когда силы уже почти покинули меня я сделал единственно возможное, что у меня оставалось — я приложил ладони к его лицу и сконцентрировал всю свою волю, так как мне жить оставалось в лучшем случае десять секунд. Сквозь пелену теряющегося и запутанного сознания я ощутил, как мои руки наполняются жаром, а затем нестерпимо жгучая энергия, вырвавшись из моих ладоней превратила его лицо в кричащую человеческую маску.
Огонь это единственное что я мог различить и ещё запах жареного мяса. Но он не отпускал меня, я уже терял сознание, когда он оступился назад в пропасть и прихватив меня с собой рухнул вниз. К этому моменту я уже потерял сознание и почти не сомневался, что последнее, что я увижу, будет моя собственная смерть.