Глава в которой герой рассуждает о том, что сами по себе знания не делают тебя лучше. Можно знать многое, но не знать нужного. Поэтому, если уж учиться, то делать это для себя. А потом он идет на кухню, чистить брюкву.
Меня всегда очаровывали подземелья. До увлечения спелеологией дело не дошло, но в играх, или в виртуальных экскурсиях — я лазил по пещерам, подвалам, древним развалинам помногу и с удовольствием. Есть в них невыразимое очарование. Должен признаться, когда выяснилось, что учебный корпус в буквальном смысле находится под землей, я даже обрадовался.
И вот, даже спустя три дня ежедневных спусков под землю, я все еще ощущал приятный восторг.
Обожаю подземелья. Этот странный, слегка душный, застоявшийся воздух. Сырость. Постоянные звуки непонятных шорохов и падающих капель на заднем плане. Темные углы. Шершавые камни под рукой. Неровные полы. О-бо-жа-ю.
Приходится это скрывать, потому что все остальные, похоже, подземелья ненавидят.
Мои первые дни в Лицее вышли слегка сумбурными, поэтому я как-то упустил из виду тот факт, что этот запутанный огромный дворец, не содержит учебного корпуса. Поэтому я знатно удивился, когда нас привели в небольшой дворик, похожий на знаменитые Ленинградские колодцы, в котором не было пола. Стены смыкающихся тут корпусов отвесно уходили вниз, под землю. И туда же сбегала лесенка. Крепенькая, хоть и деревянная, держащаяся на вмурованных в каменную кладку бревнышках. К частью, тут были перила. Судя по разноцветным доскам и ступеням — периодически в лестнице что-то подгнивало и приходилось её кусками менять. Еще и ступеньки слишком крутые. Не лестница, а мечта экстремала с суицидальными наклонностями. Короче, мне очень понравилось бегать по ней вверх и вниз. Там еще был лифт, с большим деревянным колесом в качестве двигателя. Внутри колеса ходил человек. Я видел что-то похожее у хомяка в клетке. Тем не менее конструкция исправно работала — какие-то крупногабаритные грузы постоянно опускались вниз и поднимались вверх.
Честно сказать, сначала расписание подготовительного класса не показалось мне таким уж плотным. Примерно в одиннадцать часов — с точным отсчетом времени тут не заморачивались — надо было спуститься на один уровень ниже земли и прийти на занятия для школяров. Минут за пятнадцать до обеда нас отпускали. Обед длился часов до трех, потом еще на полтора-два часа под землю — и ты свободен.
И действительно, школяры слонялись по всему Лицею, ходили друг-другу в гости, знакомились с лиценциатами, тренировались в роскошном фехтовальном зале, устраивали музыкальные и танцевальные вечера.
Для нас с Ильей же после второго урока наступала каторга. Ненавижу брюкву.
Когда я ляпнул про то, чтобы нас не послали на кухню, я предполагал что будет как в моем мире. Дадут мешок картошки. Ну два. Ну три. Ну три телеги — я был к этому внутренне готов. Но я просто не понимал, как тут все плохо с производительностью труда. Водопровода нет, ножей нормальных нет, брюкву привозят возами — Илья стоически терпел, но я видел, что он уже на грани. Впрочем, я тоже. Я сдержанно вздохнул, смиряясь с судьбой моей брюквенной и сосредоточился на упражнении. Которое, как я понимал, сводилось к тому чтобы молчать и таращиться с умным видом. В принципе, в середине века люди так управляли половиной мира и долгое время справлялись. Просто я не ожидал, что это так скучно.
Шла первая пара. Алхимия. О да, королева естественных, читай магических наук. Странные сплавы, гомункулы, зелья невидимости, превращение всякого говна в золото — я так радовался, когда обнаружил в расписании этот обязательный для всех предмет. Я никогда так не ошибался.
Передо мной, на металлической тарелке, на мощном огне, медленно грелась руда. Молотый малахит или что-то вроде того. Урок вел Велимудр. И я так скажу, звание учитель года я бы ему не дал. Я бы даже звание учителя ему не дал. По сути, вводный инструктаж свелся к фразе “Флуктурируйте смесь, пока красный дракон не укусит себя за хвост!”. А потом просто назначил каждому рабочее место с вот такой поганой тарелкой и здоровенной масляной горелкой. Я мудро промолчал, но слишком умный Сережа Гончаров, поправив очки, попытался уточнить задание.
Как же Велимудр орал. Ну ладно, слишком уж сильно он не орал. Но развонялся знатно. Что-то там про то, что это высокое искусство алхимии, и если вы тупое мужичье и бабы, которые не понимают элементарных вещей, то он не будет нас учить. Потом он плавно съехал на то, какой он великий волшебник. Потом сел за рабочий стол в углу алхимического класса, по сути полупещерного помещения, и начал что-то строчить в могучем талмуде. Впрочем, бурно реагируя на разговоры. В смысле, не давая даже шептаться. Иногда Велимудр ходил от стола к столу, внимательно следя, чтобы школяры не засыпали, а исправно таращились в свои тарелки.
Пока никого не пороли, но Велимудр постоянно грозился выпороть всех. Вообще всех. Меня, Илью, Сергея, четвертого пацана — хотя тот вообще отсвечивал — девчонок, стражников, даже небо, даже Канцлера. Ладно, насчет последнего я, конечно, приврал. Но про небо один раз точно было.
Пока это оставалось только угрозами, однако нервничать этот псих всех заставил.
На второй день девушка по имени Лада, высокая, статная, красивая, с темными волосами, карими глазами и совершенно неприлично чувственными губами, вдруг оказалась победительницей в необъявленном соревновании.
— Ой Ладушка, ай да молодец! Посмотрите вы, бездари, бездельники, бузотеры, бздыхари, бесталанные на её работу! Как красиво, как здорово! Умничка! Я попрошу на кухне сделать для тебя вкусное! — бегал вокруг её стола Велимудр, как собачка хвостом, маша своей седой, заплетенной в косу бородой.
Разумеется, мы подошли и посмотрели. Оказывается, нам надлежало вытопить из кучи руды в тарелке металл. Медь, судя по цвету. Нет, у меня что-то такое там тоже проклевывалось, но “дракон должен укусить хвост” значило, что надо чтобы металл равномерно выплавился по всей окружности руды.
Я долго не мог поверить, что это и есть то, что от нас требуется. И даже после того, как поверил, каждый раз закатывал глаза, как только об этом думал. Нахватался у Милены. За что пару раз получил окрик от Велимудра — "Сосредоточься на флуктуации Храбр! Это великое искусство Алхимии! Оно не терпит суеты! Да, это трудно! Тут нужен талант и воля! Это тебе не сабелькой махать!”
Лада получила свежую порцию руды, кружку сбитня и пирожки с творогом прямо на рабочее место. И уперлась в тарелку, умудряясь жевать не отводя глаз. Лучший алхимик в классе.
Вот такая у нас алхимия.
Я осторожно опустил в горелку вынутый вечером фитилек из свечки. Пытаюсь победить мракобесие логикой. Лампа, если в ней два фитиля, будет огня давать больше. Больше огня — выше температура. Выше температура — быстрее выплавится металл. Физика, сучки.
— Готово, — обрадованно пробасил за соседним столом Илья.
— И у меня чуть-чуть осталось! — напряженным голосом сказал Серега с другой стороны.
К ним тут же подскочил Велимудр и тоже рассыпался в похвалах.
До конца занятий, если это можно так назвать, оставалось минут двадцать. Велимудру этого хватило впритык, чтобы как следует облизать Илью, поэтому Сереге, тоже справившемуся с задачей, осталось только пара напутственных фраз на прощание.
— Это полная херня, а не алхимия, — буркнул я, когда мы гуськом вышли из “класса”, и стали пробираться узкими проходами к лестничному колодцу.
— Ты просто флуктурируй нормально, я как не посмотрю, ты все время по сторонам зыркаешь, — дал мне мудрый совет Илья.
— И огонь лучше поменьше сделать, так легче пойдет, — присоединился к поучениям Сергей.
Я даже слегка растерялся. И приотстал. Сзади меня приобняли девичьи ручки. Я уже знал кто это.
— Лиза, — строго сказал я, отыгрывая роль недотроги. — Не на людях.
За спиной послышался тихий смех, а потом шепот.
— Дурачок, это я, Лада. Приходи перед сном к плачущему ангелу, я тебя научу, как с твоим драконом правильно обращаться.
И проскользнула мимо, вверх по лесенке.
Надо сказать, что к этому времени, ажиотаж вокруг нас с Ильей, как спасителей девчонок, слегка улегся. Вернее, мы стали мудрее, взрослее и принимали ухаживания, как должное. А ухаживать девки не очень умели. Поняв, что с наскока нас не взять, и “нечаянные” касания грудью не сработают, они оставили нас в покое. Ну, как нас… Меня, в основном. Но в этом, как подсказывала мне моя дедукция, следовало винить Милену и Лизу.
На обеде мы сели по уже сложившейся традиции — я с Миленой и Лизой по бокам, словно зажатый между телохранителями. Илья с Сергеем напротив. К нам подсели еще несколько девушек, но те больше щебетали о песенном вечере, который состоится через неделю. Я с ужасом вспомнил о брюкве. Очень надеюсь, что к этому времени нас освободят от этого ужасного наказания.
— А о чем это с тобой Ладушка говорила? — спросила Милена. Так, невзначай. Между ложками каши с грибами и кусочками красной рыбы. Чувствовалось, что она хотела это сказать своим миленьким и мелодичным, как журчащий ручеёк, голоском. А получилось, как будто кто-то на саблю битого стекла просыпал. Мелодично, конечно. Но по-другому. Я почувствовал себя не уютно.
— А почему ты спрашиваешь, таким странным голосом? — осторожно ответил я вопросом на вопрос. Не самая надежная тактика в разговорах с девушками, но мне нужен был выигрыш во времени на подумать.
— Помнишь, Храбр, когда на тебя девки накинусь. Ну, на следующее утро, после того, как ты их спас? — промурлыкала Лиза.
— Ну… Да… — решил признать очевидное я.
— Так она тем вечером всю кровать исполосовала. У ней ножики есть здоровенные, везде их с собой носит, — сдала Милену с потрохами рыжая.
— Ношу. Могу и не только постель изрезать, — глухо отозвалась Милена.
— Так, Лиза! А вот сейчас тебе должно быть стыдно! — разделяй и властвуй, первое правило настоящего мужчины, когда надежды на тройничок идут прахом.
— Почему это? — аж подавилась сбитнем Лиза.
— Потому что нельзя сдавать подруг! Тем более парням!
— Куда сдавать? — не поняла рыжая. Или притворилась, что не поняла.
— Так, Милена! Это еще что за выходки? Ты почему себя так ведешь? Если ты хочешь что-то мне сказать, так и скажи! — я повернулся к беленькой. А она и в самом деле выглядит не выспавшейся и злой. Даже не стала смотреть на меня, как кот из Шрека. А ведь раньше только так и смотрела. Сидит, кашу ест, молчит. Я добавил помягче:
— Ты, Милена, просто привыкла, что все вращается вокруг тебя и тебе обидно, что у тебя игрушку хотят отнять, да? У меня для тебя новость. Я не игрушка. Я сам могу решить, что и как мне делать. Это понятно?
Она кивнула, так и не посмотрев на меня. Посидела еще несколько секунд. А потом сорвалась из-за стола, не доев. Лиза посмотрела ей вслед, схватила со стола пирожок и тоже убежала.
На свободное место тут же подсела одна из девчонок и сказала:
— А пойдемте в снежки играть?
— Я в библиотеку, — сразу же слился Сергей.
— А пойдемте! — радостно сказал Илья, и подхватив соседку, тоже выскочил из-за стола. Я наскоро закинув в себя еще несколько ложек, отправился за ними.
Вторая пара обещала быть куда занимательней первой. Это был урок военного искусства, как значилось в расписании. Вел уроки сударь Хват. Хмурый дядька лет сорока. Его уроки были чуть интереснее, но не намного — пока.
К нему пришлось спускаться ниже всего. Нас было трое — девчонки отправились на урок домостроя, причем Сергей, внезапно, пошел с ними. Я внезапно понял, что не знаю нашего последнего представителя мужской компании. Этот парнишка умудрялся прятаться от нас даже в жилом корпусе. Мы с ним пересекались только на уроках и в пиршественной зале. Он даже сейчас умудрился притаиться в стороне. Я подошел к нему и протянул руку:
— Давай знакомится, я Храбр Королев.
— А я Илья Муромский! — присоединился ко мне Илья.
— Томила я, — тихо ответил парень, зыркнув на меня льдисто серыми глазами из под низкой темно русой челки.
— Так это прозвище, ты имя скажи! — хохотнул Илья. Но слегка напряженно.
— Имя у меня такое, — ответил парнишка.
— Томила, у меня рука устала, — сказал я.
— А ты её убери. Не буду я её жать, не по чину мне. Из простых я, — неожиданно громко ответил Томла и ожег меня взглядом ненавидящих глаз.
— Как же из простых, если ты в Лицее? — растерялся Илья.
Но паренек ничего не ответил, демонстративно отойдя подальше. Тут появился Хват. Подозвал нас поближе.
В большой квадратной пещере, размером примерно с школьный спортзал, валялся всякий хлам. Цепи, большие деревянные мечи, колеса, какие-то телеги. Но главное — шесть тренировочных “броней”. Хват их пренебрежительно называл "балда". Лезь в балду, веди балду туда и так далее. И его можно понять — на настоящую броню, вроде гридней, которых я уже видел, эти штуки походили так же мало, как запорожец на танк, но общие черты были. Две ноги, две руки, торс с седлом пилота внутри, и деревянная башка сверху. Почти целиком деревянные, со следами активного пользования. На самом деле, как минимум две тренировочные балды всегда были в ремонте. Или просто в разобранном состоянии. Так что даже хорошо, что нас мало.
Хват был немногословен, но команды отдавал зычно, я каждый раз побаивался, что после очередного “Шагай! Терь прыгни!” случится обвал. Но нет, порода вокруг попалась крепкая.
Хват без долгих разговоров распределил нас по тренировочным “броням”. Я залез в свою, уселся в кресло, больше похожее на рыцарское седло. Ну вот миновали местные период автомобилей, сразу к человекообразным боевым роботам перешли. Но, вообще-то, в кресле такой формы, сиделось комфортно и надежно. Спинка еще высокая. Я сам надел на себя сложные ремни и начал их крепить пряжками. Хват немного понаблюдал, кивнул и перешел к следующему.
Тело "балды" больше всего напоминало бочку. В настоящей броне, оно понятно было из железа. И куда аккуратней, красивее изнутри сделано. А тут, то ли из целей экономии, то ли ради упрощения доступа, все внутренние механизмы были видны. Сплошные шестерни да рычажки. Сидишь как будильнике. Ну, может не совсем так, но похоже. На самом деле, меня больше всего напрягало, что никто не давал вводный инструктаж. Я привык, что когда тебе технику доверяют, хоть в общих чертах о ней рассказывают. Куда масло лить, куда воду, куда бензин. Переспрашивают, чтобы не перепутал.
Если серьезно, то совершенно непонятно, как эти штуки работают. Я ы чувствовал себя намного уверенней, даже если бы у них из спины огромный заводной ключ торчал.
Мстислав освоил управление броней еще в детстве. Видел как отец и его гридни тренируются, потом ему дали попробовать поводить, такого же тренировочного "балду". Не сразу, но получилось. Вот и сейчас я встал, да пошел.
Илья тоже встал, но ходил у него балда, как пьяный. А вот Томила встать не мог. Я видел его бледное, напряженное лицо, и то, как мелко подрагивают манипуляторы его брони. Дрыгаются, я бы сказал.
— Руку подними! — орал на него Хват. Задумчиво посмотрел на дернувшуюся деревянную колоду, заменяющую тренировочной балде кисть. Спокойным тоном сказал:
— Уже лучше. Продолжай, продолжай.
И пошел к нам, раздавать задания. Илья пока еще только ходить осваивался, и его Хват пустил по выбитой в каменном полу дорожке, с задачей не выйти за её пределы. Или, хотя бы, не упасть, пытаясь. Точно тест на трезвость. Я с этим справился еще в прошлое занятие. Поэтому сегодня мне было велено сложить из деревянных колес аккуратную стопку. Чем я и занялся.
Не хочу сказать что я не справился, но хочу сказать, что я почти не падал. Илья довольно бодро протопал по дорожке и был направлен мне на помощь. Мы, конечно же, столкнулись и рухнули оба. Короче, эта пара часов пролетели незаметно.
Томила смог поднять руки своей тренировочной балды. Дважды. В его случае это тоже был прогресс.
Мы с Ильей оттягивали этот момент как могли, но пришло время, когда надо было идти на кухню, отрабатывать провинность. Мне кажется, что Канцлер просто о нас забыл и я всерьез подумывал завернуть к нему в кабинет, напомнить о себе. Как бы мы с Ильей не плелись, с самой минимальной возможной скоростью, останавливаясь на каждом углу, обсуждая варианты избавиться от наказания, как бы мы не пытались оттянуть этот момент, но в конце концов, мы дошли до кухни.
И попали в руки бабы Марфы. Не путать с бабушкой. Это чудовище, с огромными бородавками на носу и в уголках глаз, с черными пеньками зубов и натруженными руками, начинало колыхаться и исходить желчью, едва нас видело.
— Быстрее! Быстрее! Работа ждет! — подгоняла она нас, вручив в руки два сточенных до толщины спицы, но все равно невероятно тупых, ножа. Посадила перед горой брюквы. И удалилась, буркнув себе под нос:
— Лентяи, бездельники…
Хорошо, что её удерживала от более резких слов и действий субординация. Все же мы не из простых. Удивительно другое. Ну как в этой поварихе может умещаться такая гадкая внешность, такой гадкий характер и при этом она может так удивительно вкусно готовить.
Я решительно взялся за дело. Чувствуя себя ответственным за сложившуюся ситуацию, я старался сделать больше работы, чем Илья. Ну что же, бог награждает упорных.
— Ах вот вы где, сударь Храбр, — раздался за моей спиной глубокий, томный голос.
— Госпожа Софья! — вскочил со своего чурбана Илья.
Да, это была она. Не женщина, виденье. Даже толстая плотная форменная ткань едва сдерживала напор её бюста, который могла скрыть разве что пушистая норковая шуба. Софья посмотрела на меня с высоты своего немаленького роста, сквозь полуприкрытые веки. А потом её полные губы приоткрылись в улыбке и произнесли лучшее, что я слышал за сегодняшний день:
— Вы мне нужны в другом месте. Бросьте это и идите за мной.
— А брюкву кто будет чистить! — возмущенным огром вылетела откуда-то баба Марфа повариха.
— Ну, давайте я помогу, — лучезарно улыбнулась ей госпожа Софья.