Глава, в которой все должно было разрешиться, но вместо этого все еще только еще больше запутывается.
Вятко вполне мог бы стать фронтменом поп-группы, способной потеснить с пьедестала влажных девичьих фантазий всех южно-корейских айдолов. Но ему не повезло и он коротал жизнь в сырой пещере. Хотя, возможно, ему то как раз и повезло — он то мог воплощать в жизнь свои фантазии.
Кто-то уже давно заметил — можно не смотреть фильм, ничего не знать про сюжет, но если в главной роли лысый брутальный мужик — фильм понравится в основном парням. Если на постере андрогин тощенький и грустненький — к гадалке не ходи, это вампир. И фильм с ним зайдет, в основном, девушкам.
Так вот, Вятко был создан, чтобы девушки насквозь мокрили свои… подушки. Правильные черты, чувственные губы, большие и грустные, даже когда закрытые, глаза. Все это в сочетании с белыми волосами и очень бледной кожей — если Вятко одеть в платье, он сошел бы за красивенькую девочку с чуть грубоватым лицом.
Мне он, конечно, не понравился. Насчет хрупкости телосложения я, впрочем, погорячился. Запястья тонкие, как у фехтовальщика, но легкая рубаха не скрывала здоровенные, как моя нога, предплечья. А еще у него были противоестественно широкие плечи и грудь, как у ныряльщика. Дыхалка, наверно, ого-го.
В ногах у Вечного князя, прикованный толстыми железными кольцами к каменной плите, лежал омерзительный, полуразложившийся труп. Ну, как в ногах — белобрысый красавчик стоял на трупе босыми ногами. Кажется, его босые ступни даже слегка погрузили внутрь подгнившей тушки.
Насчет трупа я тоже слегка погорячился — бедолага, со свисающей лохмотьями кожей и обнажившимся кое-где костями, изредка дергался и хрипел.
Вятко казался спящим, что не мешало ему сидеть с ровной спиной, слегка склонив голову, как будто он смотрел на труп и с вытянутой рукой. В руке Вечного Князя был длинный, очень красивый, прямой меч. Меч был воткнут в сердце трупа.
Это заставляло нервничать — я бы в такой позе не то что уснуть, я бы просто долго сидеть не смог.
Тут я заметил, что тонкие изящные пальцы Вечного Князя, с очень давно не стриженными ногтями, непрерывно проворачивают клинок меча в теле прикованного. Ах, вот почему тот дергается.
— Какой он красивый, — выдохнула Милена.
Это она про Вятко, я надеюсь. Как по мне, так слишком уж женственный. К тому же на Вятко была надета идиотская корона. В ней угадывались какие-то индийские мотивы — гроздья жемчуга, крохотные зеркала по кругу, и два больших, с ладонь, зеркала спереди. В такой короне только стриптиз танцевать. Или на детских утренниках выступать. В роли Снегурочки. Справедливо, все же, будет отметить, что посередине лба в корону был вставлен красный, необработанный камень, размером с куриное яйцо, в котором красиво вспыхивали искры отраженного света. Его бы огранить, цены бы ему не было. Ладно, тут же нет недель высокой моды. Мне хорошо рассуждать, я всяких красивостей навидался. Тысячи артов с коронами, в том числе. И пара вариантов эльфийских корон бы Вятко подошли куда больше.
А еще, у Вятко были длинные, заплетенные в сложную прическу волосы. Если бы не меч, и рельефная мускулатура плеч и груди, вот реально на Снегурочку бы был похож. Косплей точно ы смог сделать. Косплей с сюрпризом. Да о чем я вообще думаю?
Это были мои личные ассоциации, вслух я ничего не сказал. Обсуждать чужую внешность вообще недостойно, а внешность такого существа и вовсе кощунство. К тому же, девкам вот нравится. А смысл ведь, в этом. Я вот, будь у меня выбор, предпочел бы выглядеть так, чтобы нравится девушкам, а не мужчинам.
В нашем поле зрения появляется Канцлер, он подхватывает голову с порталом и оборачивается.
— Надо вбить ему золотые гвозди в глазницы, — кряхтит Распутин. В этот момент его пытаются вытащить из под обломков голема Софья и Велимудр. Мне кажется, что я слышу хруст костей. Он охает от боли. Я морщусь, хочу крикнуть что-то тупое, типа "Будьте осторожнее". Сдерживаюсь. наверно он не стали бы рисковать своей жизнью в этом забеге, если бы планировал просто прикончить в конце коллегу. Просто Распутин и так весь изломанный, плюс-минус пара костей погоды не сделает. Наверное. После очередного рывка его удается вытащить, отчего Распутин теряет на секунду сознание. Канцлер подходит ближе.
— Храбр, Илья, примите старца Григория, — командует Канцлер. Хороший знак. Что бы там ему Гриша про меня не наговорил, окончательно доверия я у господина Махаэля не утратил.
Григорий открывает глаза, видит что его вот-вот накроет порталом и горячо шепчет, как в бреду
— Вы не понимаете, господин Махаэль! Вы видели, кому Вятко вонзил свой меч в сердце?
— Кащею, полагаю, — равнодушно отвечает Канцлер. — Это объясняет, почему Вятко так давно спит. Ему есть, чьими страданиями напиться.
— Великому Узнику? — удивленно переспрашивает Софья.
Все трое замирают, пристально разглядывая престол Вятко. Канцлер медленно, словно нехотя, тоже поворачивается.
И в этот момент трупешник поднимает голову и пырится на Вятко. То есть, не трупешник. Это ж Кащей. Как минимум дважды мировая знаменитость, хоть автограф проси. От Кащея отделяется какая-то белесая муть и втягивается в корону Вечного Князя. Прямо в зеркала. После чего тело на мече обвисает и перестает дергаться. Вятко, кажется, этого не замечает.
— Видите! Видите! — Григорию аж полегчало, он говорит громко, хоть и прерывисто. Ему явно больно, он корчит гримасы. Плюс седые волосы, запавшие тусклые глаза. Распутин сам на себя не похож, бедняга. Но голос у него становится тверже с каждой фразой. — Я был прав! Он сбежал! Кащей всегда сбегает! Всегда находит способ! Он научился отправлять свою дух через зеркала! Он лежал там, не видя ничего, кроме зеркал в короне Вятко! Ему потребовалась сотня лет, но он научился сбегать от боли, отправляя свой дух в зеркала!
— Зеркала? Он прячется в зеркалах? — говорит с беспокойством Велимудр. — У меня одно дома…
Я вспоминаю о зеркале в кабинете Велимудра. Я оборачиваюсь к галерке. Кабинет Велимудра отсюда не просматривается. Но меня понимают без слов. Мужичок перехватывает топор поудобнее и идет проверить. И почти сразу же доносится его предупреждающий крик. Крик резко обрывается влажным хрустом. Предупреждение запаздывает — тварь уже здесь. Он появляется в коридоре, ведущем в кабинет Велимудра и несется к нам. Вернее, к порталу, ведущему к нам. Дух Кащея, значит. Надеюсь пули его берут.
За ним с грохотом волочится зеркало — он смог вылезти только наполовину. Сейчас Кащей на вид сильно напоминает скелет с обрывками мышц. Для человеческого, правда, слишком длинные пальцы с когтями и зубы как иглы. Уж не знаю, чем он там за зеркало зацепился, что смог вылезти только наполовину, но и пары конечностей для него многовато — передвигается он стремительно. Второй мужичок замахивается было колуном и тут же отлетает в сторону, в веере кровавых брызг.
Дух, но не бесплотный. Значит точно можно пристрелить. Я хватаю мушкет. Был бы экзорцист, схватил бы экзорциста. Хотя нет, все равно бы схватил мушкет. Меня посещает идея прочесть молитву, но я не знаю ни одной. А по латыни только поговорку про то, что человек человеку волк. Хорошая поговорка, но сейчас будет не к месту.
Зазеркальный призрак парой быстрых ударов расчищает себе путь и выпрыгивает из дома Велимудра в нашу комнату, оставляя после себя изрубленных и умирающих людей. Я едва успеваю понять, что происходит, а он уже, перебирая лапами со скоростью Джеки Чана на стероидах, несется вперед, прямо на меня. Я вскидываю мушкет и стреляю. Успеваю выстрелить, если точнее. И умудряюсь попасть прямо в грудь Кащея, сбивая чудище прямо в прыжке. Рядом грохает второй выстрел — Илья тоже сориентировался.
От зеркального монстра отлетает одна лапа, он падает сначало на стол, потом скатывается на пол. Но лапа тут же начинает отрастать. Стремительно. Как в тупых фантастических фильмах, где ни грамма правдоподобия. Хотя, если это дух… Уцелевшей конечностью Кащей упирается в зеркало и вылазит из него, как сантехник из канализационного люка.
Я хватаюсь за саблю, что принес Драко, выдергиваю её из ножен…
Вернее, пытаюсь. Я слишком опытный пользователей и знаю этот баг. За оружием не ухаживали, сталь заржавела, ножны прикипели к клинку и теперь его вытащить не проще, чем лошадь из полыньи. Но выбора у меня нет и я продолжаю пытаться. Тем временем тварина встает на ноги. Кащей продолжает обрастать плотью — оказывается, он не скелет, а просто не до конца собрался. Я вижу, как на его белых буркалах формируются веки. И понимаю, что он смотрит на меня. Взмах лапы — и с его дороги, в сторону, отлетает стол, одновременно распадаясь на части.
— Теперь ты мой! — хрипит Кащей. Отрастил себе глотку и сразу пошлости болтать. Извращуга потустороняя.
— Может, поговорим? — я пытаюсь отступить но упираюсь задницей в верстак. У меня нет шансов — не убежать, не увернуться, и даже защититься нечем. Надо потянуть время — краем глаза я вижу как Илья отступив, лихорадочно заряжает мушкет.
Драко плеснул в чудовище воду. Милена вытащила ножи и заходит сзади. Лизавета побледнела так, что её веснушки на лице смотрятся кровавыми родинками. Но я вижу, что она готовится к прыжку.
И в этот момент, забытый всеми Сергей встает со стула. Он так и сидел там все это время. Кащей, не глядя бьет его уже отросшей лапой. И та исчезает в яркой вспышке. И отрастать не торопится. Все, кроме Сергея, растерянно смотрят на дымящуюся культю. Даже Кащей.
— Теперь ты мой! — хрипит Сергей, вытягивает руки, как зомби и неуклюже бросается навстречу Кащею. Тот недоуменно смотрит на него, взмахивает второй лапой. Та так же бесславно исчезает в вспышке белого пламени. На лице чудовища уже достаточно кожи и мимических мышц, чтобы понять — оно выражает крайнее удивление.
Мимо меня проносятся три размытые тени — это наши деканы и Канцлер, наши супергерои, наша надежда и спасение. Кажется, Канцлер в прыжке даже вытягивает вперед кулак. Вот сейчас бы сфоткать. Пафосно бы получилось. Гриша только все портит — его видать просто швырнули в портал первым, и сейчас Распутин валяется на верстаке, безвольно свесив голову с некрасиво раскрытым ртом.
И в этот момент Сергей, наконец, добирается до Кащея и обнимает его. И некоторое время ничего не происходит. Если не считать того, что меня передергивает от отвращения. А потом Кащея охватывает пламя и он взрывается, истаивая в белом огне. Взрыв бьет меня в грудь, переворачивает через верстак и Григория, и я вылетаю в портал. Прямо в тронный зал Вятко.
Я мгновенно вскакиваю на ноги и понимаю, что я тут один. Если не считать Вятко. Я стою рядом с копьем, воткнутым в расщелину каменной плитки пола. На копье череп с остатками шевелюры и бороды. Перед головой на копье — портал. С этой стороны он выглядит крайне неприятно — никаких тебе простых и приятных дверей, как делает Канцлер. Это клякса, вызывающее пространственное недоумение, как лента мебиуса — одновременно она и большая, и маленькая. Я вижу сквозь неё комнату из которой меня вышвырнуло. Посередине стоит дымящийся Сергей, все остальные валяются на полу. Кащея не вижу. Я резко оборачиваюсь к престолу Вятко, в очередной раз — уже, наверное десятый — дергая саблю из ножен. Сабля сламывается. Часть остается в ножнах, а у меня в руке оказывается рукоять из которой торчит обломок клинка длинной примерно в две ладони.
Я вижу, как труп перед троном Вятко обмякает и начинает стремительно разлагаться. Жуткая вонь бьет мне в ноздри — как будто засунул голову в пакет с испорченным мясом. Это не от Кащея — это тут атмосфера такая, полсотни трупов стражников Лицея вокруг лежат уже около суток.
В этот момент я замечаю, что рука Вятко начинает двигаться энергичней. Он совершает движения мечом, похожие на то, как если бы он переключал скорости в механической коробке передач. Клинок не встречает сопротивления в опадающем гнилой трухой грудной клетке. Вятко недовольно морщится и открывает глаза.
Я смотрю на него и в моей голове снова проносятся те же мысли. Те, которые про то, насколько же у него нелепая корона и что он слишком женственный.
Вятко открыл глаза, посмотрел на труп перед собой. С оттенком удовлетворения, я боялся что он разозлится, но нет. Потом Вечный Князь поднял зеленые глаза на меня. Взгляд у него был такой неприятный и опасный, что никакая миловидность не могла его смягчить. И вызывал этот взгляд ужас. И даже моя отрешенность не спасала. Я никогда не чувствовал такого ужаса. А ужаса я повидал разного. В своем миром я испытал испуг, как холодной водой окатывающий хребет, когда близкий прилет рядом, ты падаешь мордой в землю и ждешь, что следующий снаряд упадет в тебя. Тяжело было пережить и мутный, тянущий жилы страх, когда скоро надо идти в атаку. Уже в этом мире мне довелось попробовать на вкус яркий, жгучий как ожог крапивы страх, когда по льду прямо на тебя летит кровавик.
Но то, что я чувствовал сейчас, было еще ужасней. Это было настолько сильное ощущение, что мне хотелось орать, мне как будто кости железными ножами скребли. Я застыл, даже и не пытаясь пошевелиться, только чувствуя, как у меня немеют мышцы лица в гримасе ужаса и топорщатся волоски по всему телу.
Единственное, что меня утешает, так это то, что все остальные похоже испытывали тоже самое, даже находясь за порталом. Иначе бы пришли мне на помощь. А так, просто стояли парализованные ужасом. Вечный Князь изящно вскинул свободную руку к своей голове, стянул с головы корону. Посмотрел на неё. Скривился недовольно. И швырнул свою корону в меня. Не как питчер мяч в бейсболе, из-за уха, а небрежным движением кистью. И эта, даже на вид тяжёлая, конструкция полетела в меня, как бейсбольный мяч. Быстро, по пологой траектории. Корона с хрустом врезалась мне в грудь, но не упала — я машинально поймал её обеими руками, как баскетбольный мяч.
Ненавижу, блядь, командные виды спорта. Вот, прямо сейчас, это понял. У меня воздух из груди выбило. И реальная боль в груди заглушила ужас. Силясь вдохнуть, я беззвучно ругался. Тишина становится по-настоящему гнетущей, когда в ней нет твоего дыхания. Хуже только когда она нарушается твоими криками.
По-настоящему гнетущая тишина нарушилась мелодичным, музыкальным голосом Вятко:
— Раз эта так корона плоха… Найди и принеси мне другую. Корону, достойную меня. А это тебе подарок, чтобы было легче подобрать, — он небрежно взмахнул рукой в мою сторону и я ощутил жгучую боль. Как будто мне в лицо воткнули тысячи иголок.
Я закрыл лицо руками, едва не уронив глухо звякнувшую жемчужными подвесками корону. Но боль была такой сильной, что я упал на колени.
— Пшёл вон! — услышал я голос Вятко. Через силу глянул на него, но успел увидеть только, как портал схлопывается. Я оглядывась и с невероятным облегчением понимаю, что я в Лицее. При этом копье с отрубленной башкой оказалась воткнута прямо в доски кабинет Григория.
Я растерянно ощупываю лицо. Ран не чувствую, крови на руках нет. Боль потихоньку отступает, только кожа горит, как при сильном солнечном ожоге.
Ко мне бросаются Милена и Лизавета. Заглядывают мне в лицо и испуганно отшатываются. Даже не так. Не испуганно. Девушки отпрянули от меня с неподдельным выражения ужаса на лицах.
— Храбр? — испуганно пищит Милена. — Это ты? Что он с тобой сделал?
А потом я потерял сознание.