1 В дальнейшем делаются ссылки на "Илиаду" в переводе Н.И. Гнедича и "Одиссею" и переводе В.А. Жуковского: Гомер. Илиада / Пер. Н.И. Гнедича. М., 1960; Гомер. Одиссея / Пер. В.А. Жуковского. М., 1959.
2 См.: Ахутин А.В. История принципов физического эксперимента От античности до 17 в. М, 1976. С. 266.
44
физически побеждавшего стихийные силы природы" [1]. Мир, в котором живет человек, - это его мир; чем сильнее и глубже впечатление от мира (любование им), тем глубже и основательнее герой, тем значительнее его деяния.
Эстетически-созерцательное (модельное) отношение к действительности проявляется у гомеровского человека по отношению к мирозданию, ко всем явлениям природы, которые входят в его состав. Наблюдаемые явления самозначащи, они обладают внутренней мерой, и никакие жестокости и несправедливости не способны поколебать это величавое здание мира. Особенности такого рода характеризуют эпический стиль Гомера, в достаточной мере исследованный в нашей литературе. Казалось бы, и миропредставление Гомера должно рассматриваться как часть его эпического видения действительности. Однако существует устойчивая традиция рассматривать представления Гомера о мироздании (космосе) как ростки рационализма, разрушающего привычные (мифологические) взгляды на мир [2]. И все же рационализм Гомера этим не исчерпывается, а его представления о мире содержат много мифологического.
1 Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960. С. 51-52.
2 См.: Bumet J. Early Greek Philosophy. L., 1920. P. 4-5.
Конечно, если полностью абстрагироваться от мифологического контекста, в который вкраплены отдельные космологические положения, и не учитывать, с какой целью и при каких обстоятельствах высказывалось то или иное положение, удалось бы легко и просто реконструировать объективную картину мира, содержащуюся в гомеровском эпосе. Достаточно было бы свести воедино отдельные космологические положения и придать им недостающую целостность. Однако ни герои Гомера, ни боги - активные участники происходящих событий, ни сам Гомер нигде прямо не высказываются об устройстве мира.
Отдельные замечания богов и людей о космических явлениях (к ним в гомеровском эпосе относились, например, земля и небо, река Океан) и особенно содержащиеся в самом эпическом повествовании сведения о них позволяют не просто реконструировать объективную картину мира, а охарактеризовать мировосприятие гомеровского человека, неразрывное с его деяниями, его ценностной ориентацией и т.д. Космос Гомера - это прежде всего сфера действия богов и людей. Основные элементы космоса очерчивают границы, внутри которых протекают эти действия. Океан питает все реки и моря на земле. Вблизи его берегов живут загадочные племена эфиопов, киммерий
45
цев, пигмеев. Именно в стране эфиопов любят бывать боги. Но на берегах Океана находится и важнейшая область загробной жизни: остров блаженных Элисий. Океан - также живой бог, начало всех богов вместе с морской богиней Тефисой (Ил., XIV, 201). Его функции двояки. Во-первых, Океан очерчивает сферу жизни богов и людей, делая ее геометрически наглядной. В этом смысле все космологические явления находятся не только между небом и землей, но именно в пределах, очерченных Океаном, - мировым потоком. В него заходят солнце, звезды, за исключением Медведицы. Во-вторых, Океан - отец богов-олимпийцев, о котором Гера говорит Зевсу:
Я отхожу, о супруг мой, к пределам земли даровитой,
Видеть бессмертных отца Океана и матерь Тефису.
(Ил., XIV, 301-302)
Отметим, что Океан, хотя и охватывает землю и тем самым очерчивает пределы, в которых происходят события, прямого участия в них не принимает. Непосредственно к земле примыкает область природных (метеорологических) явлений - дожди, облака, туманы, ветры, град и т. п. Эти столь важные в повседневной жизни явления зачастую не обожествлены и рассматриваются как естественные: воздух превращается в облака и туман, и т.д. (Ил., V, 749-752). Иногда они представлены в образе второстепенных божеств. Часто они рассматриваются подчиненными воле богов-олимпийцев или же являются их атрибутами, как, например, "Зевсовы облака" (Ил., II, 146), гром, наиболее грозное природное явление, принадлежат Зевсу (Ил., XIV, 417).
Область метеорологических явлений, как и весь наземный мир, подчинена Зевсу. Есть еще две важнейшие области мира: подземный мир, подвластный Аиду, и море, обычно характеризуемое как "многошумное", "бесплодное" - царство могучего Посейдона. Эти две сферы примыкают к земле, на которой и происходят основные события. Соответственно высшая власть принадлежит "громовержцу", хотя Посейдон и склонен рассматривать собственную власть как "равную долю" с Зевсом (Ил., XV, 187-195). Посейдон, оспаривая верховную власть Зевса, не оспаривает при этом центральное положение земли по отношению к другим областям - "уделам". Земля объединяет все области мироздания и все явления в них. На ней текут все реки и ручьи, питаемые Океаном. Море по отношению к земле оценивается как бесплодное, хотя в строгом смысле этого слова оно не бесплодное, а "рыбообильное". Из Океана поднимаются "розоперстая Эос" и Солнце (Гелиос), чтобы сиять для бессмертных и смертных. Земля также - место обитания ветров. Они пируют на отдаленном острове, но прилетают по повелению богов. Под землей находится царство Аида.
46
Земля "прикрывает" собой жилища мертвых. Когда закипает сражение ахейцев с троянцами и начинает колебаться сама земля, Аид вскакивает со своего престола; он боится, чтобы не разверзлась земля и не обнажила его жилищ, "затхлых", "ужасных". За пределами земли находятся и "острова блаженных". В отношении к земле описывается "эфирная область" богов. На земле есть ветры, дожди, холода. У богов в светлой обители эфира нет ни дождей, ни холода, ни ветра. На земле богам приносят жертвы, здесь расположены их храмы и алтари, с земли им возносятся повсеместные обращения "людей земнородных".
Основные события человеческой жизни (в которых нередко принимают участие и боги) развиваются на земле. Обычные эпитеты земли "тучная", "плодородная", "кормилица стад". Гомеровский человек прекрасно знает особенности родной земли. Она способна и сама, без обработки ее руками человека, производить урожай. Однако это случается редко - только лишь на островах киклопов, живущих под защитой богов. Им-то и дает земля "без паханья и сева" все, что необходимо для жизни: "рожь, и пшено, и ячмень, и роскошных кистей винограда полные лозы..." (Од., IX, 109-111). И все же, поскольку там "земли не касаются плуги", ни в какое время не сеют, не пашут, не пасутся стада - остров тот "дикий" (необработанный). И Одиссей, рассказывающий о чудесном острове, повествует о том, как мог бы человеческий труд превратить тот остров в цветущий. Одиссей любуется островом, его лугами и рощами, он замечает покрытые лесом горы и диких животных, но все-таки земля - место человеческих трудов и вдохновения. Сказочный мотив "самородящей" земли подчинен трезвому взгляду на мир человека, утверждающего посредством земледельческого труда свой личностный статус: способность "в борозды поле изрезать" говорит о личных добродетелях героя.
Наконец, земля - место "подвигов ратных", на ней не прекращаются сражения и войны. Сталкиваются сражающиеся, и все заволакивается тучами пыли. Поверженные падают на землю, царапая ее ногтями и впиваясь в нее зубами, земля обагряется кровью. Здесь же на земле, где недавно происходили сражения, в честь павших героев устраиваются погребальные игры. Земля последнее пристанище человека. После погребальных обрядов воздвигается "холм погребальный", а душа, жалуясь и плача, отлетает в Аид. Земля как надел (kler) выступает достоянием героя при жизни, характеризуя его положение в обществе.
Итак, космологии в чистом виде наряду, например, с космогонией У Гомера нет. Даже теогонические спекуляции присутствуют в поэмах
47
лишь в некоторых частностях. Восстановим контекст, в котором Гомер сообщает основные сведения космологического характера. Эти сведения Гомер вкладывает в уста Зевса, обращающегося к остальным богам-олимпийцам с весьма примечательной речью:
Кто ж из бессмертных мятежно захочет, и я то узнаю,
С неба сойти, пособлять илионянам или данаям,
Тот, пораженный позорно, страдать на Олимп возвратится!
Или восхочу его и низвергну я в сумрачный Тартар,
В пропасть далекую, где под землей глубочайшая бездна:
Где и медяный помост, и ворота железные, Тартар,
Столько далекий от ада, как светлое небо от дола!
Там он почувствует, сколько могучее всех я бессмертных!
(Ил., VIII, 10-17)
Для нас в данном случае важен не столько сам текст, содержащий описание Вселенной, сколько контекст, в котором дано это описание: борьба, насилие грозного и могучего бога Зевса над другими богами. Зевс своеволен и груб, он действует под влиянием чувств, прежде всего гнева. Пытаясь реализовать собственный замысел, он нисколько не обращает внимания на других богов. Другие сведения, в основном теогонического характера (хотя в них содержатся и космогонические представления), также сообщаются в подобном контексте: при оспаривании Посейдоном верховной власти Зевса, при обольщении Герой опять-таки Зевса. Этот контекст, на наш взгляд, не случаен. Уж слишком наглядно предстает здесь Зевс злобным и страшным богом, борющимся за верховную власть подобно восточным богам, подвигам которых были посвящены космогонические гимны, содержащие сведения о сотворении победившим божеством мироздания и создании человека. В "Энума Элиш", в частности, повествуется о борьбе "молодых богов" с Тиамат (прародительницей богов), которая задумала их уничтожить. Бог Мардук берется за трудную задачу сражения с Тиамат "при условии, что в награду он получит право определять судьбы всего сущего на небесах и земле". После победы над Тиамат, из тела которой Мардук создал мир, следуют его другие действия, уже в качестве "верховного бога", вооруженного молнией. "Затем он устроил на небе резиденции для главных богов, разделил год на двенадцать месяцев, создал бога луны и другие небесные светила, а на земле создал животных и растения. По совету Эа он убил Кингу, на его крови замесил глину и создал человека" [1].
1 Цит. по: Клима Йозеф. Общество и культура Древнего Двуречья. Прага, 1967. С. 226.
48
Космологические сведения, сообщаемые Гомером, восходят, скорее всего, к такого же рода восточному прототипу. Мир при этом действительно предстает как гигантское целое, статическое, чуждое человеку. Но, во-первых, такое описание уже далеко от восточных версий: нет, например, идеи сотворенности мира. Во-вторых, в реконструкции космоса Гомера эти описания не играют решающей роли. Хотя сам термин "космос" у Гомера не встречается, в воззрениях гомеровского человека на окружающий мир имеется целый ряд особенностей, которые позволяют отнести их к началу развивающихся космологических представлений с их отчетливой наглядностью, стремлением представить мир в его соразмерности и упорядоченности. В центре мироздания находятся не боги, а земля. Она не персонифицирована и не принимает участия в происходящих событиях. Объект гомеровской космологии - это тот повседневный мир, в котором живет и трудится человек. В этом мире все соотнесено, все упорядочено и устроено. Реки и ручьи, небо и солнце - все это служит жизни. Природное окружение человека (земля, реки, море, небо, солнце), его жизнь и смерть (Аид и "острова блаженных"), светлый заоблачный мир богов, все жизненные функции человека описываются наглядно и образно, как, например, способ изготовления вооружения или деревянного плота. Эта наглядность в изображении показывает мир обжитым и освоенным человеком.
Космическая модельность не самоцель или результат продуктивных и систематических наблюдений. Космос, строящийся вокруг земли, - это мир повседневной действительности. Но это не просто "дом человека". Человеческая жизнь протекает как обмен деятельностью с окружающим миром. Земля для гомеровского человека - "природная лаборатория" [1]. Космос включает в себя сон и труд, отдых и борьбу, любовь и вражду. Так что в строгом смысле слова космос Гомера не содержит ответа на проблемы космологии в форме самостоятельных умозрительных рассуждений, а представляет собой описание мира, в котором живет человек. "Модель мира" ни в коем случае не редуцируется, не упрощается и не приводится за счет этого в соответствие с человеком. Наоборот, в утверждении понятности, доступности, наглядности мира увековечивается и торжествует человек.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1. С. 461.
Функциональное назначение частей космоса у Гомера служит целостности жизненного цикла человека от его рождения до смерти. Следует также учесть то обстоятельство, что космос Гомера не просто ориентирован на обеспечение человеческой жизнедеятельности, кото
49
рая протекает в единстве человека и природы. Природа у Гомера не выделена в самостоятельный объект. Нет в текстах Гомера и специального термина physis, но все природные явления объединены единой устойчивой связью. Заметим также, что человек находится в центре этой связи. Природа это все то, что окружает человека, включая и общественные явления. Войско, город, собрание и т.д. - все они входят в единую систему жизни "по природе". Человек - часть природы. Он недолговечен. Природа же вечна. Человек вступает в борьбу с животными, с грозными явлениями природы и побеждает. Но вообще явления природы - потопы, обвалы, пожары - бедствия для человека, они им не управляемы. Грозные явления природы подвластны лишь божеству: Зевс посылает гром и молнии как грозные знамения и наказания. Боги обычно по своему усмотрению распоряжаются ветрами: нимфа Калипсо посылает Одиссею попутный ветер, Эолу же боги вообще даровали власть над всеми ветрами.
Человек знает, как пользоваться дарами природы, хотя он над ней и не властен. Например, на копье Ахиллу срублен целый ясень, хитроумный Одиссей сумел использовать маслину для устройства супружеского ложа, а на острове у Калипсо он срубает нужные ему для плота деревья. Но такое прагматическое отношение к природе не выступает на первый план и не является определяющим: в каждой местности обитают боги, которых следует почитать и приносить им жертвы. Человек не может ничего изменить в природе без разрешения богов. Даже стена, построенная ахейцами для защиты лагеря, не вызывает одобрения богов. Правда, здесь еще имеет значение и зависть богов, в частности Посейдона, который боялся, что тем самым будет преуменьшена слава, достигнутая им и Аполлоном при сооружении стены вокруг Трои.
В целом же явления природы не только живые и одушевленные, но и наделены человеческими качествами (младая Эос встает с ложа, которое она делит с "Тифоном прекрасным", Гелиос запрягает в свою колесницу коней). Порядок, присущий природе, принадлежит сообществу богов, которые не могут изменить этого порядка сами и не позволяют сделать этого людям. Зевс осуществляет верховную власть. Боги распределили между собой сферы обитания (уделы), и природа представляет собой раз и навсегда установленный порядок.
В сферу прямого сопоставления человека и природы вводят сравнения Гомера. В сравнении берется один эпизод, и чем он значительнее, чем больше хочет автор подчеркнуть его значение для дальнейшего повествования, тем обширнее сравнение. На мгновение повествование прекращается, и эпизод битвы или странствий помещается совершенно в иной контекст: с поля битвы мы переносимся в лес, в
50
загон для скота, на ток и т.д. В некоторой степени односторонним является предположение, что Гомер хочет описать военные сражения при помощи мирных картин [1]. Вряд ли можно назвать мирными картинами нападение льва на стадо и борьбу с ним пастуха и собак. Да и сам мирный быт у Гомера легко и просто превращается в военный. Приводимые им сравнения не отдают предпочтения мирному быту перед военным или же наоборот. Главное в эпосе реакции человека на явления природы, то, что в природе человек начинает видеть себя как в зеркале, т.е. начинает узнавать самого себя, познавать свой внутренний мир. И чем шире сравнение военного быта с мирным, дающим более развернутую картину природы, тем глубже проникновение в психологию героя, тем полнее представление о его подвигах.
Человек осознает себя и объективирует человеческие качества храбрость, силу (лев, орел, волк), беспомощность (лань). "И все же гомеровские сравнения с животными больше, чем просто способ усилить впечатление, больше, чем попытка сделать событие более ярким, подчеркивая внешнее сходство... Когда у Гомера говорится, кто-то двинулся на врага "как лев", мы должны правильно понимать эти слова. Воин и лев приводятся в действие одной и той же силой, в большинстве случаев эта сила - не что иное, как menos, порыв. В эпические времена лев, бросающийся на стадо, считался животным, имеющим наибольший menos, поэтому человек, ведущий себя "как лев", проявляет родство с животным. Животные гомеровских сравнений - не только символы, но единичные воплощения вселенской, жизненной силы" [2]. Здесь, конечно, допускается крайняя степень сближения человека с природой, но как только это сближение и даже отождествление произошло, то сразу становится очевидным его условный характер, возникает образ, сравнение, логос. Благодаря перенесению на человека всех черт и характеристик природы обнаруживается сам объект этих перенесений - человек. Происходит его натурализация. Автор берет у природы все образы и характеристики человека. В последующем этот прием превратился в чисто художественное сравнение, в особенности в басне. В данном случае у Гомера мы видим иное. Природа в этих сравнениях ничего не теряет, она как бы впитывает, принимает в себя человека, но сама остается неизменной. Каждое сравнение, взятое из природы, приводится в динамике. Собственно, эта природная динамика и заставляет Гомера использовать сравнения. Пчелы летят роями - пчелиный рой иным и не может
51
быть. И осы - не иначе, как рассерженные. Лев - грозный. Поток сокрушающий все на пути. Для каждого явления динамика - нечто характерное, позволяющее занять свое место в мире, войти в динамическое целое, частью которого являются боги и люди. Нет иной природы, кроме входящей в единое космическое устройство, как и нет никакого статического космоса.