Со второй фазы родилось загадочное явление, называемое «гуркофильством», или «мехметовой прелестью». Если наши коммунисты призывали к объединению пролетариев всех стран, то и Мехмед II не брезговал призывами к объединению всех обиженных и обездоленных. «Всякому исследователю хода завоеваний Мехмеда II не может не броситься в глаза та замечательная легкость, с какой гpeческое население встречало турецкую власть и примирялось с ней. Турок встречали как освободителей от франков, туркам изменнически открывали ворота крепостей. Мало того, феки видели в султане-завоевателе не только избавителя от латинян, но и восстановителя славной Византийской империи в ее полном блеске» (Л. Крымский).
Четвертая фаза Второй России (1461–1497). Вассалом Москвы стало Казанское ханство; было окончательно сброшено татаро-монгольское иго («стояние на Уфе», 1480); разбиты войска Ливонского ордена. И это все несмотря на то что Русское государство стояло перед реальностью войны на три фронта: Литва, орден, Орда. Мощь Москвы была столь велика, что Иван III поставил задачу объединения вокруг нее всех православных земель в пределах древнерусского государства. Второй брак Ивана III с наследницей византийских императоров Софьей Палеолог утвердил политическое могущество Русского государства.
«Цесаревна, как наследница павшего византийского дома, перенесла его державные права в Москву, как в новый Царьград, где и разделяет их со своим супругом» (В. О. Ключевский).
Первая фаза Третьей Англии (1473–1509). Действовать надо было наверняка, и судьба распорядилась многократно продублировать права Генриха VII на престол. «Во-первых, наследственное право леди Елизаветы, с которой он согласно ранее заключенному договору с партией, призвавшей его в Англию, должен был вступить в брак. Во-вторых, древнее и давно оспариваемое (и словом, и оружием) право Ланкастерского дома, наследником которого Ричмонд себя считал. В-третьих, право меча или право завоевателя, поскольку он пришел к власти, победив в сражении, и поскольку прежде царствовавший монарх был убит на поле брани» (Ф. Бэкон). В дальнейшем число прав увеличивалось. «Так тройной венец стал пятерным, ибо к трем правам присоединились еще два: авторитеты парламента и папского престола» (Ф. Бэкон) — Никаких реальных претендентов на трон не осталось, две розы сплелись, путь к усилению власти проложен.
В столь идиллической обстановке тем не менее закладывались все направления будущего величия Британии, а также рождались инструменты, создающие это величие. Так, в 1487 году основана «Звездная палата» — высший и чрезвычайный судебный орган для расправы с политическими противниками тюдоровского абсолютизма. В 1489 году принимается статус против разрушения деревень, положено начало законодательства Тюдоров против огораживания. В 1496 году Великое соглашение восстанавливает торговые отношения с Фландрией и разрешает свободный ввоз туда английского сукна. Наконец, в 1497 году Джоном Каботом была открыта Америка (Лабрадор). Колумб (который также чуть не стал английским моряком), хоть и нашел уже новые земли, до материка еще не добрался. Ну а в 1503 году состоялась свадьба короля воинственных шотландцев Якова IV и дочери Генриха VII Маргариты, что в конечном счете и привело (в четвертой фазе) к рождению Великобритании.
Третья фаза османов (1485–1521). Томмазо Кампанелла советовал подражать мусульманам и «ввести ряд реформ на турецкий манер». Мартин Лютер писал: «Многие требуют прихода турок и их управления». Никколо Макиавелли считал строй турецкого государства лучшим, чем других государств: «сумма добра», по его выражению, была тогда у турок. В такой обстановке всеобщего туркофильства мусульманам-суннитам, как говорится, сам. Бог велел мечтать о приходе османов. Миф о крестьянской «правде» османов победоносно шел по земле так же, как в XX веке пойдет миф о пролетарской «правде».
«Османские сановники, в большинстве своем сами выходцы из крестьян, везде и всюду заявляли о себе как о защитниках интересов простых тружеников земли. Селим I, вступив в Египет, раздавал мясо народу, освободил феллахов и городскую бедноту от трудовой повинности в пользу армии, возложив ее на зажиточную часть населения» (Н. Иванов).
Вторая фаза Третьей Англии (1509–1545). «Группа ученых, представлявшая в Англии гуманизм, оставалась в царствование Генриха VII немногочисленной. С восшествием на престол его сына для них, употребляя их собственное выражение, взошла заря «нового порядка вещей»» (Дж. Грин). Сподвижниками Колета были такие титаны, как Томас Мор и Эразм Роттердамский. Трое великих реформаторов буквально перевернули Англию. Уже в 1510 году Колетом начата реформа обучения. «Предписания Колета имели в виду соединение разумной религиозности с здравой ученостью, упразднение схоластической логики и настойчивое распространение обеих классических литератур» (Дж. Грин).
В |534 году был принят Акт о супрематии: король становится главой английской церкви. В Англии якобы начинается Реформация. Па самом деле, «что касается Реформации, то Генрих VIII, скорее, не пускал ее, чем проводил, не позволяя изменять католические догматы» (М. Ковалевский). Смысл Реформации был чисто политическим. «Единственное крупное учреждение, еще бывшее в состоянии оказывать сопротивление воле короля, было ниспровергнуто. Церковь стала простым орудием королевского деспотизма» (Дж. Грин).
Четвертая фаза османов (1521–1557). В оценке Сулеймана I, правившего всю четвертую фазу и, по сути, ставшего лицом всей фазы, сходятся почти все историки. Блеск Сулейманова правления рассек толщу лег, национальных и религиозных пристрастий, дошел до нас и признан всеми.
«Султан заслуживает прозвания «Великолепный» не только за свои несомненные дарования и за блестящий ряд его успехов, но еще более за то, что мог занять такое выдающееся положение в век великих людей, век Карла V, Франциска I, Елизаветы и Льва X, век Колумба, Кортеса и Рэли. В эпоху могущества императора Карла V он не побоялся захватить Венгрию и осадить Вену; в эпоху великих флотов и адмиралов, Дориа и Дрейка, он господствовал на море до берегов Испании; его адмиралы Барбаросса, Пиали и Драгут наводили панический ужас на все берега Средиземного моря, изгнали испанцев из варварских государств, а в великой морской битве при Превезе (1538) нанесли поражение соединенным силам паны, императора и дожа. Почти от Гибралтара до Багдада и от порогов Нила до Будапешта на Дунае его империя» (С. Лейн-Пул).
Первая фаза Великих Моголов (1521–1557). Именно Бабур — самая невероятная фигура имперского цикла, ибо каждая следующая фигура была ответом на предыдущую. И лишь Бабур в имперском цикле Великих Моголов — человек ниоткуда. Именно Бабур внес в этот цикл мечту о создании сказочного государства, мечту, которую воплотят его внук Акбар, правнук Джахангир и праправнук Шах-Джахан. Судьба сделала его властителем-странииком, как он сам пишет в автобиографии, «передвигающимся с одного квадрата на другой, подобно шахматному королю». Так он двигался от Ферганы к Самарканду, потом к Кабулу и Кандагару, пока не дошел до Индии, богатейшей и плодороднейшей земли. Таким образом, с самого начального момента политические и идеологические цели отступают перед корыстными, экономическими интересами, что в определенном смысле прямо противоположно целям османов, боровшихся, пусть только на словах, с бог атеями и аристократами.
Третья фаза Третьей Англии (1545–1581). Народное ликование не помешало Марии предпринять попытку католического разворота. Но у истории пет хода назад, и попытка, по сути, провалилась. Есть основания полагать, что тьма католического террора обернулась своей противоположностью — мученическим триумфом протестантов. «Террор вовсе не достиг тех целей, ради которых проводился. Под влиянием преследования снова проснулся старый дух вызывающей смелости и неистового веселья. Один протестант вместо четок повесил священнику на шею связку колбас. Восстановленные иконы подвергались грубому надруганию, на улицах снова стали слышны старые насмешливые баллады» (Дж. Грин)…Взрыв восторженной радости приветствовал вступление на престол Елизаветы» (Дж. Грин). Что касается противостояния католиков и протестантов, то Елизавета его, по сути, заморозила. «К суеверию католика и набожности протестанта она относилась одинаково с рассудочным пренебрежением. Если можно сказать, что Елизавета любила что-нибудь, так это Англию» (Дж. Грин).
Вторая фаза Великих Моголов (1557–1593). «Уже в раннем возрасте Акбар понял, что править Индией можно, лишь опираясь как на мусульман, так и на индусов» (К. Антонова). С этой целью он провозгласил политику «всеобщего мира», то есть отказ от преследования инаковерующих.
В 1582 году Акбар стал основателем новой религии, названной им «дин-и-илахи» — «божественная вера» (К. Антонова). Числовое совпадение с Третьей Англией просто поражающее. На 25-м году второй фазы Генрих VIII порывает с папой, по сути, создавая новую религию (англиканство). Так ведь на 25:М году второй фазы то же делает и Акбар! Такая точность кажется даже чрезмерной.
«В «божественной вере» должны были слиться «разумные» черты основных религий Индии. Разумным же Акбар считал в первую очередь то, что могло укрепить его власть. От сикхов он взял учение о беспрекословной покорности учеников своему гуру, от движения бхакти — призыв к примирению индусов и мусульман, от ортодоксального индуизма — ношение брахманских знаков и запрещение есть говядину, от парсов — поклонение солнцу и огню, от джайнов — установление лечебниц для животных, от махидистов — учение о праведном правителе. От евреев и христиан не взял ничего, потому что иудаизм и христианство в Индии исповедовала только малая кучка людей» (К. Антонова).
Четвертая фаза Третьей Англии (1581–1617). «В это время мы впервые замечаем появление понятия, которое теперь представляется нам чисто английским — понятия о домашнем комфорте» (Дж. Грин). Появляются в домах камины, ковры заменяют настилку из камыша, народу является подушка. Англию покрыли здания, в которых мысль о защите оставлена ради мысли о домашнем удобстве и красоте. Вместо обширных залов средневекового замка, где барон с возвышения озирал вассалов, появилось множество комнат, началось широкое использование стекла. «Веселое наслаждение светом и блеском солнца составляло отличительную черту эпохи…Рост грамматических школ осуществил мечту Томаса Мора и привел средние классы, от помещика до мелкого торговца, в соприкосновение с гениями Греции и Рима… До конца XVI века на английский язык были переведены все крупные поэты и историки классического мира» (Дж. Грин).
Великие открытия в астрономии и географии вплотную подвели человечество к совершенно новой эпохе. «К этим широким мировым источникам поэтического вдохновения присоединилось в
Англии влияние национального торжества победы над Армадой, освобождения от Испании и от страха перед католиками, подобно туче тяготевшего над умами народа. Новое чувство безопасности, национальной энергии и силы вдруг изменило вид всей Англии. До того в царствование Елизаветы главное значение принадлежало интересам политическим и экономическим. Сцену занимали политики и воины… а литература почти не принимала участия в славных событиях эпохи. Но с того времени, как остатки Армады были оттеснены к ферролю, воинов и политиков затмевают великие поэты и философы» (Дж. Грин).
Главным чудом был Шекспир (1564–1616), который в своем творчестве перешагнул все мыслимые и немыслимые барьеры — национальные, временные, интеллектуальные. Можно было вообще ничего не писать о четвертой фазе, сказав лишь, что это время Шекспира. Другой величайший деятель того времени, по сути пророк, Фрэнсис Бэкон (1561–1626) создал идеологию на 400 лет вперед, на всю эру научно-технического прогресса, все объяснив и про науку, и про производство, и про государственное устройство предстоящих четырех веков. «Последующие века почти единогласно приписывали Бэкону решительное влияние на развитие новой науки. Он первый провозгласил существование философии наук и указал на единство знания и исследования во всем физическом мире. Своим внимательным отношением к мелким частностям опыта, с которого должна была начинать паука, он потребовал для науки ее настоящего места и оценки и указал на громадность того влияния, какое ее разработка должна оказать на рост могущества и счастья человечества» (Дж. Грин).
Третья фаза Великих Моголов (1593–1629). Даже в относительно аскетических первых двух фазах роскошь была неотъемлемым атрибутом власти, в третьей же все ограничения отпали. «Убранство дворцов богачей было исполнено похотливой чувственности, бессмысленной роскоши и безрассудной помпезности. Двор правителя был средоточием богатства и культуры. Знать, подражая императору и двору, также вела расточительную жизнь. Утонченная пища, летом мороженое, свежие фрукты из Бухары и Самарканда, пьянство и наркомания. В гареме падишаха 5 тысяч женщин. Многие тысячи рупий щедро тратились на содержание гарема и на пышные празднества для его обитательниц» (Б. Луния).
В результате развития внешней торговли в Индию хлынул поток золота и драгоценностей. По словам Бернье, Индия являлась «пропастью, поглощающей значительную часть золота и серебра всего мира, которые находят многие пути, чтобы туда проникнуть со всех стран, и почти ни одного для выхода оттуда». Впрочем, накопление капитала удивительным образом не привело к появлению капитализма. Этот факт должен был озадачить историков. Однако историков очень трудно озадачить: «Купцы и ростовщичество находились в приниженном положении, завися в городе, как и в деревне, от феодала, не выступая самостоятельно в политической жизни страны. Ремесленники бесправны и неорганизованны. Никаких предпосылок капитализма — в частности, нет свободных рабочих мест» (К. Антонова).
Четвертая фаза Великих Моголов (1629–1665). Османская империя осуществила вариант крайне военизированной Империи. Великие Моголы осуществили вариант максимально стяжательской Империи, сказочной страны, воочию осуществившей мечту о сладкой жизни с молочными реками и кисельными берегами. Так эти две почти одновременные Империи ислама доводили до абсурда две крайние идеи Средневековья.
«Сто лет устойчивого правления и процветания превратили Могольскую империю в богатейшее государство того времени, и Шах-Джахан мог дать волю своей страсти к строительству Тадж-махал в Агре, Красный Форт в Дели, мечети Джами-масджид и Моги-масджид — это лишь самые величественные из его многочисленных сооружений» (К. Паниккар). Знаменитая усыпальница Тадж-махал была построена с 1630 по 1652 год. «Этот утонченный архитектурный цветок из мрамора и самоцветов полностью отвечает духу своего времени» (А. Короцкая).
Ясно, что итоги седьмой возраст человечества подвел с английским циклом, а Великие Моголы были уже «перебором». Своей четвертой фазой Моголы забрались уже на территорию восьмого возраста. Бог не оставит своих детей без присмотра, и весь восьмой возраст миром будут править не просто Империи, а Им-перии-гиганты. Третья и Четвертая Россия, четвертая Англия — апофеоз всего имперского пути. Гораздо скромнее Иран — провозвестник упадка имперского центризма и торжества глобального Запада.
Первая фаза Третьей России (1653–1689). Никон, полагая себя истинным революционером, стал активно вторгаться в политику, считая, что духовная власть берет верх над светской, а было-то все наоборот, и уже в 1658 году он уезжает в монастырь, думая, что царь вернет его. Его не вернули, более того — велели не выпускать из монастыря. Наступили новые времена, и тезис Никона «священство выше царства» оказался пророчеством от обратного. С 1653 года восточный (идеологический) ритм никогда более не вернется на русскую землю.
«Несмотря на свой пассивный характер, на свое добродушно-нерешительное отношение к вопросам времени, царь Алексей много помог успеху преобразовательного движения. Своими часто беспорядочными и непоследовательными порывами к новому и своим умением сглаживать и улаживать он приручил пугливую русскую мысль к влияниям, шедшим с другой стороны. Он не дал руководящих идей для реформ, но помог выступить первым реформаторам с их идеями, дал им возможность почувствовать себя свободно, проявить свои силы и открыл им довольно просторную дорогу для деятельности, не дал ни плана, ни направления преобразованиям, но создал преобразовательское настроение» (В. Ключевский).
Как островок новой жизни в Москве появляется Немецкая слобода. Создатели Немецкой слободы из ревнителей русской старины опять получили не то, что хотели. Немецкая слобода планировалась как резервация иноземцев, чтобы они не смущали своей раскованной и веселой жизнью патриархальных москвичей. Однако Немецкая слобода стала «проводником западноевропейской культуры в России» (В. Ключевский). «Немецкая слобода — ступень к Петербургу» (В. Соловьев).
Вторая фаза Третьей России (1689–1725). Главным детищем Петра I была гвардия — два отборных полка, никогда не воевавших. Сферой деятельности гвардейских полков оказалась политика. Гвардия Петра была его опорой в борьбе за власть и в удержании власти, она была его «кузницей кадров». Гвардейские офицеры и сержанты выполняли любые поручения царя — от организации горной промышленности до контроля высшего генералитета.
При Петре I перенесена столица, изменено летосчисление, принята другая азбука, подвергся ревизии образ жизни, вплоть до одежды и рациона, появились новые праздники. Рубили окно в Европу, но рубили по живому.
Третья фаза Третьей России (1725–1761). Маскировочный образ петровской России как послушного ученика культурной Европы, думается, был очень убедительным. «Онемечивание» России шло столь стремительно и мощно, что ко времени правления Петра III никто не сомневался в том, что у России нет ни своих интересов, ни своих амбиций. 72 года она добросовестно играла роль младшей сестры Европы, предоставляла свою армию для разрешения европейских споров, ничего не требуя взамен. Россия с искренней верой хотела войти в Европу, стать стопроцентным европейским государством.
Но вот кончилось «темное время», смыт грим, и изумленная Европа видит свергнутого Петра III, всесильную гвардию, мощное, насквозь военизированное государство, а во главе его императрицу, обладавшую абсолютно независимым от чьего-либо влияния мышлением.
Четвертая фаза Третьей России (1761–1797). «Блестящий век, покрывший Россию бессмертной, всесветной славой ее властительницы, время героев и героических дел, эпоха широкого, небывалого размаха русских сил, изумившего и напугавшего вселенную, — писал о времени правления Екатерины II В. Ключевский, — …Екатерина отвоевала у Польши и Турции земли с населением до семи миллионов душ обоего пола, так что число жителей ее империи с 19 миллионов в 1762 году возросло к 1796 году до 36 миллионов». Ошибется тот, кто отнесет имперские успехи на счет грубой военной силы. Нет, это была победа всего нового и передового в военном и дипломатическом искусстве. Князь Безбородко, завершая свою дипломатическую карьеру, говорил молодым русским дипломатам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».
Первая фаза Четвертой Англии (1761–1797). Освежим некоторые даты промышленного переворота. Механическая прялка-дженни — 1765 год, прядильная машина с водяным двигателем — 1767-й, так называемая мюль-машина — 1779-й, изобретение прокатного стана — 1784-й. В 1784 году Дж. Уатт получил патент на универсальный паровой двигатель. Роковым для домашней промышленности стал механический ткацкий станок Картрайта (1785).
«В последовавшие за 1760 годом 25 лет было выдано больше патентов, чем за предыдущие полтора столетия… Войны, которые мы вели за морем при помощи маленьких профессиональных армий, почти не мешали мирным занятиям обитателей счастливого острова. Никогда империя не приобретала чего-либо с меньшими затратами, чем Канаду и Индию. Что касается Австралии, то капитан Кук просто подобрал ее из моря» (Дж. Тревельян). «В Англии это было время политического довольства и общественного благосостояния, быстрого экономического развития…» (Дж. Грин).
Вторая фаза Четвертой Англии (1797–1833). «Страсть к богатству в некоторых отношениях, бесспорно, является чем-то новым. Она очень быстро развилась в начале XIX века; она не была так сильна в прошлом столетии, когда люди гораздо больше предпочитали вести спокойную досужую жизнь» (Арн. Тойнби). Речь, таким образом, идет о всеобщей страсти к богатству, не связанной с рождением, происхождением и т. д. Так рождался английский мир, которым в тяжелой форме болеет сейчас США и многие другие страны Запада. Таким образом, и в этом человеческом грехе мир Запада не повинен. Приоритет вновь у мира Империи. Страсть к деньгам, как и любая другая настоящая страсть, например, страсть к истине, может родиться лишь в имперском 144-летии, причем, скорее всего, в самой страстной его фазе — второй. Мир Запада слишком вял и пассивен, он может лишь копировать Империю. (Особая статья — так называемые тоталитарные двойники.)
Разгул и беспредел второй фазы достигали абсолюта: регулирование было под таким же жутким запретом, как у большевиков конкуренция. «Даже робкие попытки филантропов повысить минимальный возраст приема на работу детей с семи до девяти лет вызвали бурю протестов со стороны фабрикантов, утверждавших, что тем самым тиранически нарушается право детей на труд.
…14—16-часовой рабочий день, превративший всю жизнь рабочего в чередование непосильного труда и короткого сна, нищенский уровень заработной платы, которой едва хватало для поддержания скудного существования — вот на какой основе взросли баснословные состояния первых капиталистических промышленников и их верных союзников — финансистов» (Ч. Поулсен).
Третья фаза Четвертой Англии (1833–1869). «Век угля и железа» вступал в свои права: бурно развивается железнодорожный транспорт, полным ходом идет строительство пароходов. Электрическая и телеграфная компании образовались в 1846 году. На это же время приходится триумф однопенсовой почты (рождение почтовых марок). Успехи в металлургии, машиностроении следуют один за другим. «Завершив промышленный переворот ранее всех других стран, Англия оказалась в середине XIX века в очень выгодном положении: ее передовая промышленность позволяла ей побивать всех конкурентов дешевизной и качеством товаров. Это обстоятельство дало английской буржуазии фактическую монополию на мировом рынке. Англия все больше превращается в мировую фабрику, «мастерскую мира», по отношению к которой весь остальной мир играл роль поставщика сырья и покупателя готовых товаров» (II. Ерофеев). К. Маркс и Ф. Энгельс называли Англию этого времени «демиургом буржуазного космоса».
В ситуации внешнего и внутреннего успеха могло создаться впечатление, что найден стабильный и идеальный способ бытия. Тяга к гуманизму удачно сочеталась с твердостью духа и бодростью. «Это была эра «мускулистого христианства», напряженной деятельности и холодных ванн. Организованные игры, особенно крикет и футбол, быстро распространялись в школах, университетах, обычной жизни. Пешеходные прогулки и новое развлечение горных восхождений были характерны для энергичного и атлетичного поколения» (Дж. Тревельян).
Четвертая фаза Четвертой Англии (1869–1905). Удивительнейшим явлением английской жизни конца XIX века стало рождение мировой детской литературы на принципиально новом уровне. Д. Дефо (1660–1731) и Дж. Свифт (1667–1745) писали свои «детские» книги для взрослых, детскими они стали потом, значительно позже. А вот Чарльз Доджсон (Льюис Кэрролл) написал свою «Алису в стране чудес» (1865) и «Алису в Зазеркалье» (1871) для детей, а взрослыми эти книги стали, когда дети уже подросли. «Алиса» вызвала множество подражаний и породила волну всеобщего чадолюбия. «Более чуткое и заботливое отношение к детям было одним из главных вкладов, сделанных англичанами викторианской эпохи в дело подлинной цивилизации» (Дж. Тревельян).
Англичане стали основными посетителями лучших отелей Западной Европы, Средиземноморья и Египта. Стиль жизни, приписываемый жителям развитых стран Запада конца XX века, оказывается, был разработан все в той же четвертой фазе Четвертой Англии. «Газовое и керосиновое освещение уступило место электрическому. Проведение праздничных дней на морском побережье стало обычным для мелкой буржуазия и даже для значительной части трудящегося класса» (Дж. Тревельян). В те же годы возник обычай проводить за городом конец недели (уикенд). Такова фантастическая пропасть между четвертой фазой и второй, в которой, как мы помним, обычной была жизнь рабочих, когда они ели и спали около станка.
«Возрастание приятности и уменьшение однообразности жизни, появление соперничающих развлечений и занятий, таких, как чтение, музыка, театр, тщательно организованные игры, велосипедные прогулки, осмотры достопримечательностей, проведение праздничных дней в деревне или на мороком бepeгy…» (Дж. Тревельян). Кроме всего прочего, такой образ жизни способствовал резкому снижению пьянства и столь же резкому снижению смертности. В 1886 году соотношение рождений и смертей было в Англии 13 к 3, в Германии 10 к 8, а во Франции 1 к 4!
Первая фаза Четвертой России (1881–1917). Вспомним ситуацию перед 1881 годом. Два гиганта — Толстой и Достоевский создают шедевр за шедевром: 1869-й — «Идиот», «Война и мир», 1873-й — «Бесы», 1877-й — «Подросток», «Анна Каренина», 1881-й — «Братья Карамазовы». Постепенно становится ясно (или не ясно, но все равно чувствуется), что это уже не совсем литература, а некая над-литература: то ли пророчества в виде романов, то ли романы-обобщения. В любом случае, судить Толстого или Достоевского но меркам стилистического совершенства или психологической достоверности персонажей все равно что заставлять академика пересдавать кандидатский минимум. От Толстого и Достоевского один шаг до высшей ступени литературы, в которой воедино сольются религия, наука и искусство. Однако один шаг этот столь велик, что для него понадобился целый имперский цикл, тот самый, в котором мы живем (1881–2025).
Могла ли Россия, столь долгие годы отдавшая постижению Бога, свой самый напряженный духовный поиск завершить на вполне светской ноте? Факты таковы, что с 1881 по 1917 год в России произошел небывалый и ничем не оправданный всплеск философских поисков и открытий в русской религиозной философии.
Первым обычно вспоминают Владимира Соловьева (1853–1900), выдвинувшего идею «всеединства». «Избрав своим философским делом оправдание «веры отцов» на «новой ступени разумного сознания» и отвергая материализм революционно-демократической мысли, Соловьев предпринял наиболее значительную в истории русского идеализма попытку объединить в «великом синтезе» христианский платонизм, немецкие классический идеализм и научный эмпиризм».
Именно Соловьев «стоит у истоков «нового религиозного сознания» начала XX века: богоискательства и религиозной философии Н. Бердяева, С. Булгакова, С. и Е. Трубецких, II. Флоренского, С. Франка и других», как сказано в «Философском энциклопедическом словаре».
Первая фаза Ирана (1905–1941). «Экономическое и политическое закабаление Ирана, оккупация части его территории турецкими, английскими и царскими войсками, соглашение об окончательном разделе Ирана на сферы влияния — все это усилило антиимпериалистические настроения в Иране. Даже иранское правительство, состоявшее из представителей феодальной верхушки, занимало в 1915 году резкую антианглийскую позицию. И наоборот, Германия, воевавшая против Англии и России, казалась многим националистически настроенным буржуазным и помещичьим деятелям Ирана страной, на которую можно было опереться в борьбе против Англии и царской России» (М. Иванов).
Так зарождается мощная политика уравновешивания. Сначала на территории Ирана сталкиваются Россия и Англия. Затем, когда Англия и Россия договариваются между собой, в столкновение вовлекается Германия. В результате «у семи нянек» дитя оказывается достаточно самостоятельным и независимым. Когда в конечном счете Россия, Англия и Германия оставят надежды руководить строптивой страной и лишь США сохранят империалистические иллюзии, Иран уже наберет силу, и последний «наставник» вылетит из Ирана в 1979 году как пробка из бутылки шампанского в новогоднюю ночь.