- Прощай, darling! Все могло быть иначе. Ты боишься?
- Нет, - ответил Бренкен. - Я прошу вас, то, что составляет мою собственность и что отняли у меня, - портрет моей матери и медальон моей невесты - передать Насте Урбановой.
- Я обещаю вам это, мой друг.
Несколько красногвардейцев толкнули Бренкена во двор. Он слышал, как умчался грузовик. Он слышал первые выстрелы в городе. Крики приближались. Вокруг него стояла свора китайцев. Офицер с монгольским лицом взволнованно приказал:
- Стреляй!
Раздался залп... Потом китайцы разбежались. Слишком поздно! Во двор ворвались всадники. Впереди молодая девушка во френче с карабином через седло.
- Дорогой! Любимый! Говори! Кричи же! Кричи, чтобы я знала, что это не сон! Ты жив?
- Я живу, - сказал Бренкен совсем тихо затуманенным голосом, я живу... несмотря на расправу.
Смеясь и плача, Настя повисла на его шее. Один из всадников подошел и сказал:
- Ни одного попадания. Странно!
Трубные звуки. Все еще слышны ружейные залпы. Теперь к ним присоединился звук пулеметов.
Белые вступали в город.
Артиллерия... пехота... все покрыты пылью и грязью от беспрерывных боев и переходов...
- Товарищи! - сказал Бренкен, заключая в свои объятия возлюбленную: Товарищи!.. Царица... царь... великие княжны!..
- Убиты, - ответил один из всадников. Настя с плачем спрятала свое лицо на груди любимого человека.
Подлетел ординарец.
- Господина полковника фон Бренкена немедленно просит к себе командующий армией!
Через пять минут минут курьер царицы стоял перед командующим армией. Тот обнял его.
- Я только что нашел среди захваченной корреспонденции письмо, адресованное вам, - сказал он.
Письмо было написано женским почерком.
Бренкен прочел вполголоса:
"Накануне расстрела я заменила боевые патроны в винтовках китайцев холостыми зарядами.
Лу де Ли".
- Величайшая преступница между двумя океанами! - произнес главнокомандующий.
- Женщина! - пробормотала Настя.
Конец.