73589.fb2 Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 29

Россия и Германия - стравить ! (От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 29

Берлин верил и не верил. Ведь, избрав выдвигавшего "пацифистскую" программу Вильсона президентом, рядовой американец показал, что воевать он не склонен. Учитывал Берлин и то, что в Америке жили миллионы граждан немецкого происхождения, связи с Фатерляндом не оборвавшие.

Помнил вроде бы об этом и Вильсон. И официальная реакция США на германские планы неограниченной подводной войны отсутствовала.

С другой стороны, к 1917 году Германия получила кредитов от "нейтральных" Штатов на 20 миллионов долларов, а страны Антанты - на 2 миллиарда, то есть в сто раз больше! Такой "нейтралитет" не мог не настораживать...

Одного этого соотношения кредитов - 1: 100 в пользу Антанты - было достаточно для обоснованного недоверия Германии к Америке. Немцы уже однажды разумно отвергли лукавое американское предложение о "посредничестве", и в этот раз тоже надо было крепко подумать, прежде чем идти на та кую решительную меру, как эскалация подводной войны, косвенно затрагивающая и США...

И тут... 6 января 1917 года Ассоциация торговли и промышленности в Берлине устраивает обед в честь посла Соединенных Штатов Джемса Джерарда. Звучат речи о традиционной дружбе Америки и Германии, приветствуют друг друга Джерард и статс-секретарь Циммерман, лобызаются штатовские атташе и германские министры. А посол - сама любезность и благодушие...

Жест (безусловно - заранее взаимно согласованный, по тому что такие "обеды" экспромтом не даются) был задуман широко и с очевидным намеком. Все знали, что Джерард -лишь передатчик воли и настроений Вильсона. Далеко не все, по те, кому нужно, знали и то, насколько капитал США уже внедрился в Германию. Поэтому "банкет Джеральда" был расценен германским общественным мнением однозначно: Штаты дают понять, что в войну с рейхом они не ввяжутся.

31 января 1917 года. Циммерман в здании германского Аусамта (МИДа) вручил недавнему собутыльнику ноту, извещавшую о начале Германией с 1 февраля неограниченной подвод ной войны.

А 3 февраля Вильсон объявил в конгрессе о... разрыве дипломатических отношений с Германией.

Провокация Джерарда сработала, а Германия опять оказалась в положении стороны, инициирующей отрицательное развитие событий.

У историков можно встретить мнение о том, что, мол, "банкет Джерарда" и запустил механизм катастрофы. Но не будем наивными - этот банкет во время войны повлиял на общий ход дел так же, как перед войной сараевские выстрелы. Это был видимый, публичный повод. А основную диверсию против своего германского якобы собрата Капитал Америки провел, конечно, в кулуарах. И не в один день.

Кроме "банкета Джерарда", вторым "вашингтонским выстрелом" стало обнародование Вильсоном 28 февраля 1917 года так называемой "депеши Циммермана", которая шла по трансатлантическому кабелю. Кутерьма вокруг нее выглядит странно и туманно. Не сказать об этой депеше нельзя - эпизод считается классическим. Но вот объяснить его...

Получилось так. В январе 1917 года граф Бернсторф через полковника Хауза добился у Вильсона разрешения пользоваться для сношений с Берлином телеграфным шифром, не известным правительству США. Мотив - необходимость оперативного обмена мнениями о поисках путей мира.

Разрешение было дано, и 19 января Циммерман посылает из Берлина транзитом через Вашингтон депешу германскому посланнику в Мексике Экгардту. Однако еще в Лондоне эту оглушительно провокационную депешу расшифровали английские контрразведчики. И англичане через американского посла У. Пейджа передали ее Вильсону явно в расчете на то, что содержание такого документа будет очень кстати для всех, кто ведет Америку к вступлению в войну.

И вот что было в депеше... Экгардту предписывалось выяснить у президента Мексики дона Венустиано Каррансы готовность мексиканцев к войне со Штатами, если те объявят вой ну Германии. Мексике обещали финансовую поддержку и соблазняли ее перспективой вернуть себе Техас, Аризону и Нью-Мексико.

Внешне все выглядело феноменально нелепо. Мексиканской Моське предлагалось победить американского Слона с Ослом в придачу. Однако не все было просто - Мексика тогда бурлила. В 1910 году там началось мощное крестьянское движение Франсиско Панчо Вильи и Эмилиано Сапаты против ставленника Америки и Англии диктатора Порфирио Диаса.

В 1911 году Диас сбежал из страны, и его сменил либерал Франсиско Мадеро. Но даже он американцам не подходил, и в 1913 году опять-таки проамериканский генерал Викториано Уэрта сверг Мадеро, убив его.

Сапата и Вилья поднажали, и в конце 1914 года заняли столицу Мехико. Хунта Уэрты рухнула, и США перешли к прямой интервенции. Собственно уже в апреле 1914 года в мексиканском порту Веракрус высаживался американский десант, остававшийся там до октября.

Президентом Мексики стал тем временем опытный политик и крупный помещик В. Карранса. Он разгромил Вилью, но выступил против империалистической политики США и обещал провести земельную реформу.

В марте 1916 года части американской армии под командованием Першинга перешли мексиканскую границу, но лег кой прогулки у янки не получилось. Правительственные войска и партизанские армии П. Вильи и А. Сапаты, временно забыв гражданские распри, объединились и Першинга из страны вышвырнули.

Увы, мексиканцы еще круче воевали друг с другом. Офицер-карранклан (сторонник Каррансы) расстреливал своего бывшего однокашника-вильиста, как вспоминал позже знаменитый художник Давид Альфаро Сикейрос, сам воевавший на стороне Каррансы, трещали пулеметные очереди, горячились кони, метались в горячке черной оспы и жарких боев люди...

Повернуть плохо управляемую и легко возбуждаемую массу против американцев ("гринго") считалось делом непростым. Но попытаться хотя бы оценить вероятность этого было для Германии делом соблазнительным.

Исключить угрозу вступления США в войну на стороне Антанты никто не мог. Такой вариант давно казался реальным для любого приличного аналитика.

Мексиканцы же способны были отвлечь янки на какое-то время, когда фактор времени для Германии становился решающим.

При всем при том депеша Циммермана была, конечно, актом крайне авантюрным - одна опасность утечки информации через ненадежную мексиканскую сторону перевешивала все возможные выгоды. Огласка же депеши могла стать (и стала) отличным поводом "разогреть" рядового американца до воинственной кондиции. Техас - это тебе не Эльзас-Лотарингия.

Так и получилось - фактор "телеграммы Циммермана" был использован Вильсоном максимально, и системно очень напоминал "фактор Гаврилы Принципа".

Выстрел в Сараево тщательно готовился сразу с нескольких сторон. А как с "депешей Циммермана"? Очень уж и она оказалась кстати...

Пятидесятивосьмилетний Артур Циммерман был хотя и "карьерным" дипломатом, пройдя все стадии консульской службы, но дипломатом для рейха нетипичным. В Аусамт он пришел не из аристократической, а из буржуазной среды. После войны полностью сошел с политической арены, хотя жил долго и умер в 1940 году... Так что и тут мы имеем пример судьбы странной, двойственной, в которой можно легко подозревать скрытые от посторонних глаз мотивы и поступки.

После публикации злосчастной телеграммы агентством "Ассошиэйтед Пресс" американские пацифисты объявили ее провокацией англичан. Чтобы не раскрывать немцам умение англичан дешифровывать германский дипломатический код, технология перехвата обнародована не была, а директор английской морской разведки сэр Реджинальд Холл провел хитроумную операцию прикрытия подлинного источника ин формации.

Все эти обстоятельства скорее всего позволяли Германии от конфузной депеши откреститься и вслед за пацифистами Америки объявить ее провокацией. Однако 3 марта ее подлинность была подтверждена на пресс-конференции самим Циммерманом. Шаг, еще более непонятный, чем отправка де пеши подобного содержания. Ведь сколько мы имеем приме ров вранья на высшем государственном уровне в ситуациях менее критических и по поводам менее значительным... И остается лишь гадать: по чьему-то недосмотру или по чьей-то злой воле была состряпана эта провокация с точной адресацией и точным учетом реакции на нее общественного мнения Америки...

Во всяком случае пришлась депеша Циммермана очень ко времени. От США, как от страны нейтральной и от Европы далекой, народы Европы ожидали миротворческого посредничества. Но Дядя Сэм отводил себе роль решающей военной фигуры на решающем, финальном этапе войны. И нужен был окончательный повод для того, чтобы прекратить разыгрывать роль арбитра и превратиться в прямого участника "игры".

Миссии Хауза... Затем "Лузитания"... Затем "банкет Джерарда"... Затем "депеша Циммермана"...

Теперь США могли брать дело войны непосредственно в свои руки. Да и пора было... Подводная война уже угрожала Англии голодом, а тоннаж судов, потопленных с момента ее объявления, приближался к миллиону тонн. Америке приходилось спешить.

Второго апреля Вильсон обратился к Конгрессу с просьбой санкционировать объявление войны Германии. Шестого апреля война была объявлена.

Одновременно появлялась возможность более решительно вмешаться в русские дела...

В Россию уже пришел февраль 1917-го... Значит, в Россию уже пришла революция. Ее буржуазный характер вполне устраивал и Антанту, и США. Однако дальше русская революция пошла так, что ход ее нравился американцам все меньше.

Еще в конце 1916 года был убит Распутин, а в феврале 1917 года Николай II отрекся. Отрекся не под дулом нагана революционного матроса, а после опроса всех командующих фронтами и флотами.

Жестко против отречения высказался только Хан Нахичеванский, остальные сказали: "Уходи!"

Вот почему последний дворцовый комендант Николая генерал Воейков назвал основными виновниками падения самодержавия именно эту компанию во главе с бывшим главнокомандующим, дядей царя, великим князем Николаем Николаевичем.

Отречения царя требовали и кадет Милюков, и помещик Родзянко, и монархист Шульгин.

Поезд генерал-адьютанта Иванова, которого царь направил на усмирение Петрограда, застопорил в пути не красно гвардеец, а железнодорожный штатский генерал, кадет Ломоносов. Потом, впрочем, "думец" Шульгин запустил в оборот легенду о разобранных-де путях под Гатчиной, но если их кто-то и разбирал, то по указанию того же Ломоносова.

Так что я не вижу лучшего способа дать краткую оценку Февралю, чем привести слова Ленина: "Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и "связями", чтобы помешать сепаратному миру Николая II с Вильгельмом II, организовали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и петербургского гарнизона для смещения Николая Романова. Англо-французский империалистический капитал, в интересах продолжения империалистической бойни, ковал дворцовые интриги, подстрекал и обнадеживал Гучковых и Милюковых"...

А теперь не цитаты, а факты... Мелкие, так сказать, "кап ли" исторической истины, по которым узнается вкус всей эпохи... Английский посол Бьюкенен носил неизменный значок со свастикой. И свастика украшала банкноты Временного правительства.

На пятитысячной купюре она была повторена три раза! Вряд ли это можно считать простым совпадением.

Еще за год до революции полковник Генштаба Энгельгардт - кадетский член Военной комиссии Государственной Думы, честно признавался: "Распутинская и сухомлиновская клики сильны...". И тут же прибавлял: "Но мы с ними справимся". - "Каким способом?" - интересовались собеседники. - "Да, пожалуй, придется революционным. Только как бы "слева" не захлестнуло...".

"Слева" и захлестывало. Такой вариант не устраивал ни Антанту, ни Америку. И общую европейскую ситуацию в августе 1917 года хорошо описывал Манифест VI съезда РСДРП (б): "Американские миллиардеры, наполнившие свои погреба золотом, перечеканенным из крови умирающих на полях опустошенной Европы, присоединили свое оружие, свои финансы, свою контрразведку и своих дипломатов для того, чтобы не только разгромить своих немецких коллег по международному грабежу, но и затянуть потуже петлю на шее русской революции".

Как известно, первое Штатам удалось, второе - нет. Но это не значит, что Штаты, как и российский Капитал, не старались. Шестого августа 1917 года крупнейший предприниматель заводчик Рябушинский откровенно огласил свою программу: "Костлявая рука голода и народной нищеты схватят за горло друзей народа, членов разных комитетов и советов".

Капиталисты России саботировали производство. В мае 1917 года были закрыты 108 заводов. Летом простаивали уже 40% металлургической промышленности и 20% - текстильной.

Пришел октябрь. Еще в феврале этого года большевики не были ведущей партией масс. Формально они не были ею и после Октябрьской революции. На выборах в Учредительное собрание (кстати, через неделю после Октября) большевики по лучили по стране лишь 25% голосов, а партия эсеров - более половины.

Однако Ленин был прав, утверждая, что страна доверяет именно большевикам, потому что в течение 1917 года только они быстро набирали влияние в массах, а остальные партии так же быстро его теряли. По стране большевики получили 25%, а вот в столице, в Петрограде, где Ленин имел возможность наиболее отчетливо довести до народа свою позицию и где народная масса была наиболее сознательной, - они получили на вы борах в "Учредилку" 50% - шесть мест из двенадцати!

Большевизм отражал устремления трудящейся массы. Вот почему Ленин смог завоевать ее умы и сердца и победить в жестокой внутренней борьбе...