Наемные рабочие от инфляции лишь страдали, а трагедией она стала для "среднего класса" - "миттельштанда". В Германии он отличался особой бережливостью и охотно вкладывал сбережения в твердопроцентные облигации государственных и муниципальных займов, закладные листы ипотечных банков. Теперь, в течение одного 1923 года, труды всей жизни и расчеты на обеспеченную старость пошли прахом. Миттельштанд жил исключительно распродажей семейных ценностей и скарба.
Скажу в скобках, что "средний класс" по своим склонностям и воспитанию относился к социалистическим идеям прохладно, а чаще - враждебно. Но он же не мог простить капиталу вырванных "с мясом" былых благополучия и устойчивости личного бытия. Тот, кто стал бы в глазах бюргеров неким "усреднителем" между социализмом и капитализмом, да еще выдвигал бы антиверсальские национальные идеи, был бы воспринят ими как спаситель.
Пройдет десяток лет, и миттельштанд особенно активно поддержит национал-социализм Гитлера.
Капиталу Германии инфляция принесла колоссальные... прибыли. Для него она означала фактическую ликвидацию всего внутреннего долга. Кроме того, в самую сложную пору, когда нужно было вновь налаживать экспорт, промышленные магнаты смогли оплачивать свои производственные издержки ничего не стоящими деньгами и заставить рабочих трудиться, по сути за еду.
Зато "король Рура" Стиннес, спекулируя на разнице курсов и искусственно сбивая курс марки еще ниже, создал гигантское объединение в тысячу предприятий и фирм с 600 тысячами работающих. Афера со сверхтрестом "Сименс-Рейн-Эльбе-Шукерт" лопнула (впрочем, в соответствии с замыслом), но на ее развалинах возник грандиозный стальной трест "Ферейнигте Штальверке", занявший главенствующее положение в черной металлургии Германии и в европейском сталь ном картеле.
Германия тогда вообще была благодатным местом для людей с долларами. Канадскую корпорацию "United Europian Investors" создали в те годы специально для скупки акций германских предприятий - энергетических, машиностроительных, химических. Пример заурядный, но из общей массы его выделяло то, что президентом корпорации с окладом в 10 тысяч долларов в год стал будущий президент США Франклин Делано Рузвельт, знаменитый будущий ФДР.
Когда курс марки стабилизировался, ФДР продал свою долю - свыше тысячи акций - по 10 тысяч марок за штуку. Марок уже не бумажных, а золотых...
Пик инфляции пришелся на 1923 год неслучайно. Как раз тогда германский и американский Капитал (вместе с английским) решили ряд важных проблем. А германские промышленники еще и добились на время особой сплоченности после-версальских немцев. Этот интересный эпизод получил название "пассивного сопротивления" в Руре.
В 1922 году у власти было правительство Вирта-Ратенау, и оно вело "политику выполнения мирного договора". 28 июня Ратенау со своей виллы в Грюнвальде отправился на машине в министерство. По дороге его нагнала другая машина и на перекрестке неожиданно преградила дорогу. Шофер Ратенау резко затормозил, а преследователи открыли стрельбу. По том взорвалась граната, и Ратенау был убит наповал. За тремя убийцами из организации "Консул" легко угадывался Стиннес.
В ноябре пал (политически) и Вирт. Новый канцлер Куно был до этого генеральным директором "Линие Гамбург-Америка", то есть сподвижником Моргана. И правительство Куно начало широко саботировать репарационные поставки, вступив на путь "политики катастроф", к которой призывал Стиннес.
Причиной такого внешне смелого поворота стало решение магнатов США и Англии, совпавшее с желанием Германии, поскорее отстранить от активной европейской экономической политики победителя-аутсайдера - Францию. Надо было зримо, в какой-то шумной акции показать и доказать необходимость чего-то нового в послеверсальской ситуации. Скажу сразу, что этим "чем-то" должен был стать план Дауэса, дававший жизнь перспективному гибриду "троянского коня" и "дойной коровы".
Две названные цели были прозрачными, но, думается мне, что был тут и третий момент. Обостряя отношения между Францией и Германией, англосаксы вкупе с Кунами и Лебами исключали для Франции возможность реалистичной ее политики по отношению к Германии. Во Франции имелись дело вые круги, которые строили планы такого франко-германского экономического сближения, где Германия виделась как минимум равным партнером.
Нетрудно было понять, что динамизм Германии быстро отдал бы ей "первую скрипку", а Франция взамен получала бы стабильное будущее, лишенное противостояния Германии.
Для Франции это был единственный шанс сохранить в будущем очень пристойное положение в мире, не подпадая под англосаксонское влияние. И, конечно, Штатам подобные поползновения нужно было сорвать еще до их внятного формулирования. Ведь нужно было думать уже о новой - будущей мировой войне, где Франции опять предстояло с Германией воевать, а не сотрудничать.
Все вышло как по нотам. В январе 1923 года французы и бельгийцы, ссылаясь на невыполнение угольных и лесных репарационных поставок, оккупировали Рурскую область. Оккупанты ультимативно потребовали от представителей рабочих и директоров "дани", уже на 20% большей, а за отказ угрожали военным судом, то есть расстрелом.
Ответом и стало "пассивное сопротивление": добыча угля и работа предприятий не прекращались, но железнодорожники и рейнские водники парализовали транспортную сеть и прекратили вывоз сырья во Францию.
Тогда французы и бельгийцы вызвали своих железнодорожников. Сопротивление нарастало, заводы останавливались. Оккупанты дополнительно воспользовались услугами... поляков, которые тут же призвали военнообязанных и направили их в Германию для обслуживания рурской промышленности и транспорта. Одновременно Рур, где сосредотачивалось три пятых горного и горнозаводского дела страны, был отрезан от Германии.
И тут Берлин распорядился начать полный саботаж. Рабочие бездействовали, торговля замерла, чиновники бастовали. А жил Рур за счет постоянных государственных субсидий. При этом угольные и чугунные короли Рура нередко платили рабочим эрзац-банкнотами собственного производства (все равно деньги у рабочих шли только на продовольствие), а на бумажные марки субсидий в том же Берлине закупали фунты и доллары.
Рурская эпопея и добила марку окончательно, как того и хотел Стиннес. На 23 ноября 1923 года общая масса бумажных марок составила 224 септиллиона. В миллиардах - сумма астрономическая!
Был, как мы знаем, у этого "рурского эпизода" и тот пикантный нюанс, что "пассивное сопротивление" рядовых немцев поддерживали берлинские субсидии, а внешнее безрассудство Берлина, крутившего и крутившего печатный станок, питали из-за океана подсказки: "Сопротивляйтесь".
Расчет был верным. В случае с Руром Германия впервые взбрыкнула пo-настоящему, запахло взрывом. Справиться с ним Франция не могла. И тогда Францию отставили в сторону, а США взяли европейские вожжи в свои руки уже открыто.
Глава 11.
Новые директивы - планы Дауэса и Юнга
30 ноября 1923 года под руководством американского генерала Дауэса и английского финансиста Г. Мак-Кензера начала работать комиссия экспертов по определению платеже способности Германии, В августе 1924 года на Лондонской конференции Европе и Германии был продиктован уже сам план Дауэса. 30 августа 1924 года вышел закон о денежной реформе, и с этого дня план вступил в силу.
Шестидесятилетний вице-президент США Чарльз Гейтс Дауэс был по совместительству еще и директором-основателем крупнейшего чикагского банка "Центральный Трест Ил линойса", связанного (какое "совпадение"!) с группой все того же Моргана, с которым имел тесные отношения Ратенау.
Во время Первой мировой войны Дауэс в чине генерала в координации с Барухом организовывал военные поставки в Европу. Первая Большая Советская Энциклопедия в томе 20, из данном в 1930 году, аттестовывала его как символ гегемонии американского капитала в Европе, но отдавала должное: "Д. является одним из талантливых представителей америк. монополистического финансового капитала, великолепно разбирающимся в положении послевоенной Европы и планомерно проводящим проникновение америк. капитала во все важнейшие страны Европы, в особенности в Германию и Францию".
Теперь Дауэс объявил: в ближайшие пять лет Германия выкладывает "на бочку" по полтора миллиарда марок золотом, потом - по два с половиной. Контроль над немецкой военной] промышленностью резко ослабевал, а под право контроля немецких железных дорог и банков Штаты давали Веймарской республике первый кредит в 200 миллионов долларов на восстановление экономики.
Потом последовали и другие кредиты. Жалеть не приходи лось - считалось, что вкладывается в свое... Собственно, так: оно и было. Германия начала резко прибавлять промышленные и торговые обороты, и с началом реализации плана Дауэса в германском будущем появился устойчивый просвет. А в Версальской системе - первая серьезная прореха.
В Зеркальном зале Версаля французам мечталось, конечно, великое... В конце 1922 года председатель финансовой ко миссии французского парламента Дариак в своем секретном докладе Пуанкаре сообщал: "Если бумажная марка обесценивается со дня на день, то средства производства, принадлежащие Тиссену, Круппу и их соратникам, остаются и сохраняют свою золотую ценность. Это есть именно то, что имеет действительное значение".
Дариак был прав и вывод делал очевидный: вот бы это все - да под контроль Франции.
Мечталось-то мечталось, а практически вопрос о контроле над германским народным хозяйством был решен в пользу американского, а не французского капитала. Кое-какие крохи достались Англии.
Большая Советская Энциклопедия 1928 года так оценила план Дауэса: "Американские кредиты широкой волной залили народное хозяйство".
Доллары действительно делали плодородной экономику Германии не хуже, чем ил Нила - поля египетских феллахов. За два года немцы превзошли довоенный уровень развития. Правда, это не значило, что был восстановлен довоенный уровень массового потребления. У светских женщин сверкали бриллианты, у рабочих женщин - голодные глаза.
Чем стал для рабочей Германии план Дауэса видно хотя бы из статистики заболеваний горняков легочным туберкулезом. В 1913 году на сто работающих приходилось 0,57 больных, в 1917- 1,02. В 1920 году эта цифра поднялась до 1,84, а к 1925 - доросла до 3,93!
У Карла Гельфериха в его последний год жизни (в 1924 году он скончался) были основания оценивать план Дауэса как шаг на пути "вечного порабощения" Германии. А генерал и депутат Людендорф при голосовании "дауэсовских" законов в рейхстаге кричал: - "Позор для Германии! Десять лет назад я выиграл битву при Танненберге (это когда из-за Ренненкампфа погибла армия Самсонова. - С.К.). Теперь они устроили нам еврейский Танненберг!".
Но депутаты план приняли - крупные промышленники увидели в нем крупные возможности рассчитаться с репарационными долгами и провести ряд махинаций. В этом смысле план Дауэса был очень характерен для послевоенного между народного капитала своей внешней противоречивостью и железной (то бишь "золотой") внутренней логикой.
Германский долг позволял Америке внедряться в германскую экономику, не тратя ни цента. Получалось так потому, что американские банки, предоставившие Германии займы, тут же выпустили под них облигации, раскупленные рядовыми американцами. Банки сразу оказались с прибылью, а через несколько лет немцы - тут много поработал президент Рейхс банка Яльмар Шахт, отказались от выплат всего долга по согласованию с большим капиталом США.
Президент Гувер в 1931 году объявил мораторий на уплату взносов. В результате мелкие держатели германских облигаций потеряли в сумме миллиарды марок. А банки еще раз оказались с прибылью. Черчилль по этому поводу с притворной грустью заключал: "Такова печальная история этой идиотской путаницы, на которую было затрачено столько труда и сил".
Труда капитал затратил тут, действительно, немало, но и рыбка из "версальского пруда" была выловлена не простая, а золотая.
В июне 1929 года на очередной Парижской конференции директивы Дауэса заменили планом пятидесятипятилетнего американского финансиста Оуэна Д. Юнга. Впрочем, Юнг занимал еще один пост: главы "Дженерал электрик", ДЭК, лучшей подруги AEG Ратенау, не считая постов в Федеральном резервном банке и в "Дженерал Моторс" неугомонного Моргана.
Не забывал, к слову, Юнг и СССР, активно пытаясь привязать наши рынки к интересам США. Соответственно, нам то же предлагались кредиты. Троцкий и Бухарин к таким идеям относились с интересом, но крепнущий Сталин смотрел на "щедроты" Юнга настороженно. Впрочем, полностью игнорировать Юнга, Моргана и ДЭК смысла не было, так что в 1928 году Юнг подписал с нашим Амторгом договор, по которому ДЭК выделяла нам 26 миллионов долларов на закупки электротехнического оборудования. Естественно - у ДЭК.
Что касается Германии, то к 1988 (я не ошибся - к тысяча девятьсот восемьдесят восьмому!) году она, по плану Юнга, должна была выплатить 112 "золотых" миллиардов по такому вот графику: до 1966 - по 2 миллиарда в год, после 1966 - по 1,6-1,7 миллиарда...
Вот как долго Новый Свет намеревался экономически доить свою новую "дойную корову"...
Зато все виды официального международного контроля отменялись (экономический, само собой, был не в счет). Немцы опять могли распоряжаться Рейхсбанком и Имперскими железными дорогами.
Франко-бельгийские войска из Рура вывели еще раньше... Да и план Юнга президент США Гувер скоро для Германии смягчил, а потом он и вообще был фактически отменен уже упомянутым мораторием Гувера на платежи по международным правительственным обязательствам.
Еще бы: ДЭК AEG ока не выклюет...
Стратегически все было рассчитано умно и с дальним прицелом. Выжимать соки из народа Германии до бесконечности было нельзя. Пришлось вовремя остановиться, чтобы внести изменения в тактику, сохранив стратегию контроля.
Предложенный Юнгом план включал в себя и основание Банка международных расчетов, который имел резиденцию в Базеле и стал проводником тактики выжимания денег.
Другими словами, в центре Европы возникал официальный центр по обслуживанию финансовых интересов США, то есть международного финансового капитала.