В ответ на это гуманное, в высшей степени терпеливое предупреждение застучал китайский автомат. Пули защелкали о борта бронетранспортеров.
Еще секунду назад была надежда выдворить захватчиков без применения оружия. Теперь же они сами сделали выбор!
На огонь - огонь!
Бронетранспортеры ринулись к сопке. Их поливали свинцом, а они шли. Умело маневрировал своей машиной старший водитель ефрейтор Виктор Пищулев. Он знал, как сражались его товарищи на Даманском. Смелость, решительность это еще не все. Нужно вести бронетранспортер так, чтобы не подставлять его борта противнику. Нужно все время внимательно следить за полем боя. Появился гранатометчик - бей по нему в первую очередь, не дай выпустить ни одной гранаты...
Склоны Каменной усеяны осколками гранат, пустыми гильзами, опалены огнем взрывов. Группы капитана Теребенкова и старшего лейтенанта Ольшевского уже недалеко от гребня. Но последние метры - самые трудные. И самые опасные. Простреливается буквально каждый шаг. Китайцы, наверное, поняли, что из огненного кольца им не уйти. Если совсем недавно они еще надеялись на подход подкрепления, то теперь надежда рухнула. Сопка окружена. Огневые точки на дальних высотах подавлены. Поддержка не пробилась - ее отбросили за линию границы.
Пограничники поднимаются в решающую атаку. Первым вскакивает связист Виталий Рязанов. Вскакивает молча, строчит из автомата. Очереди длинные, беспощадные. Паренек из Златоуста стал пограничником только осенью прошлого года. На "гражданке" был рабочим, здесь - первоклассный связист. Рослый, коренастый, русоволосый.
Земляку его - Малахову - угнаться за ним трудно: он ниже ростом, слабее физически. Но Рязанов бежит - и Малахов находит в себе силы. Хотя и отстает, но ненамного. Добегут до гребня и там подравняются. А до гребня уже рукой подать. Если считать от Рязанова - не наберется и десяти шагов.
Рязанов на мгновение залег, сменил магазин автомата. Чуть приподнялся на руках, повернул голову к Малахову. Сейчас он снова бросится вперед, и это уже будет последний рывок. Но он почему-то медлит, руки его сгибаются в локтях, и голова неожиданно опускается к земле.
- Витя! - кричит Малахов и бросается к другу. - Витя, что с тобой? Ты живой? Рязанов молчит.
- Ну что же ты, Витя? Гребень сопки рядом. Еще один рывок, и ты первый...
Малахов вздрагивает: только теперь он замечает кровь на лице Рязанова. Опускается, подхватывает на руки и быстро, не теряя надежды, бинтует рану. Бережно спускает друга с сопки, на которую тот поднял не только его, Малахова, но и всех ребят.
Бой длится час. Но спроси у любого солдата, сколько он сражается - не скажет. О времени никто не думает, за часами не следит. Капитан Теребенков вообще остался без часов - осколок гранаты перебил металлический браслет. Рану на руке перевязал рядовой Кирпичев. Граната упала рядом, фуражка пробита в трех местах. Малость задело голову - тоже Кирпичев перевязал. Ранения в общем-то несерьезные: покачал головой - все в порядке. Впереди окоп, гранаты летят оттуда. Надо предупредить солдат, чтобы следили за гранатами: вылетит из окопа - мгновенно за камень. Он и сам едва успел спрятаться от одной...
Теребенков метнул гранату, когда до окопа оставалось примерно восемь метров. Гулкий взрыв, густой, почему-то очень черный дым и - тишина. Тишина неожиданно воцарилась на всей сопке. Что это - бой окончен? Бой выигран! И солдаты его группы, и солдаты групп старшего лейтенанта Ольшевского и лейтенанта Говора задачу свою выполнили.
Бой длился ровно шестьдесят пять минут. Эта наглая провокация дорого обошлась маоистам: трупы китайских солдат остались на камнях высоты. Остались с цитатниками в карманах, которые не спасли, не помогли.
В числе трофеев, подобранных пограничниками на сопке Каменная, был железный значок с портретом "великого Кормчего". Значок пробит пулей. О нем, возможно, и не следовало бы упоминать, если бы не выгравированная надпись. Иероглифы читаются так: "Пожалован в честь победоносного (?!) отражения агрессии советских ревизионистов на острове Чжэньбаодао"...
Уж не пожаловал ли на далекую от Уссури сопку нарушитель, битый нами еще на острове Даманском?
Сопка Каменная еще хранит следы недавней схватки. Но, как и прежде, на ней стоит советский пограничный дозор. На соседней сопке, там, где во время боя находился командный пункт, тоже дежурят пограничники. Вид у них сейчас фронтовой, службу несут в касках. И обстановка фронтовая: наблюдатели лежат за мешками с песком, прижатыми большими камнями. Ничего не поделаешь... Со стороны Китая дует не только душный, злой евгей.
Вспоминают участники боя на Жаланашколе{33}
Говорит лейтенант Е. Говор:
"Дежурный позвонил мне без десяти четыре.
- С вами хочет говорить старший наряда сержант Дулепов. Наряд Дулепова на левом фланге, у контрольно-следовой полосы. Что там случилось?
- Товарищ лейтенант, - докладывает Дулепов, и в голосе его чувствуется необычное возбуждение. - На сопке против Каменных ворот вижу китайцев.
Хотя мы и ожидали этого, а все же не верится.
- Вы не ошиблись, Дулепов?
- Никак нет!
- Нарушена государственная граница?
- Да.
Еще раз уточняю:
- Вы уверены, что люди, появившиеся на сопке, - китайцы?
- Да, уверен.
Сержант служит на заставе не первый год, осенью ему уже увольняться в запас. Это опытный пограничник, прекрасный следопыт. Комсомолец Дулепов, конечно, не ошибся. И все же решаю перепроверить. Если это действительно очередная провокация маоистов - последствия могут быть самые серьезные.
Связываюсь по телефону с капитаном Теребенковым. О случившемся ему уже известно.
- Петр Семенович, - прошу его, - съездите в район Каменной.
- Посмотрите, что там на самом деле. Надо уточнить. Одеваюсь, бегуна заставу. Опять звонок с границы. Докладывает Теребенков.
- На Каменной китайские военнослужащие. Они окапываются".
Рассказывает капитан П. Теребенков:
"...Две группы - лейтенанта Говора и старшего лейтенанта Ольшевского выдвинулись к сопкам под прикрытием бронетранспортеров...
Ольшевский получил на границе отличную закалку. Он был и рядовым солдатом, и инструктором служебных собак... Окончил пограничное училище в Алма-Ате. Молодой. Энергичный.
- В атаку! Вперед! - слышу сквозь грохот боя его команду. Он вскакивает, бежит. Рядом с ним, слева - сержант Михаил Дулепов. До него не более шести метров. Защелкали по камням пули.
- Взять левее! - командует Ольшевский.
Дулепов первым меняет направление, бежит и вдруг падает. Офицер подскочил к нему, тормошит за плечо: "Живой?" Дулепов молчит. Из-под фуражки на лицо алой струйкой стекает кровь. Убит!
Ольшевский поворачивается к своим солдатам, те спешат к сопке. Он осторожно опускает голову сержанта на землю - ему уже ничем не помочь - и бросается вслед за своей группой..."
Жаланашколь: как это было{34}
Воспоминания генерал-майора И. Петрова
В мае - июле того года мне не раз приходилось выезжать в пограничные отряды, дислоцированные в Семипалатинской области. В середине июля около десяти суток возглавлял на участке заставы "Тосты" Бахтинского погранотряда укрупненный наряд, а затем и оперативную группу в составе нескольких подразделений. На этом направлении ожидалась крупная провокация, но в тот раз дело до вооруженной стычки не дошло. Однако опытные пограничники чувствовали - что-то затевается. Вечером 12 августа начальник погранвойск Восточного округа генерал-лейтенант Меркулов предупредил: в нерабочее время надолго из дома не отлучаться, а при необходимости - срочно сообщать оперативному дежурному о своем местонахождении.
Утро следующего дня выдалось ясным и солнечным. Стрелка часов приближалась к пяти, когда у меня на квартире раздался телефонный звонок:
- Срочно в управление! - услышал я в трубке голос Меркулова. Не дожидаясь машины, пешком отправился в управление.
- Нарушители ночью вышли на нашу территорию, укрепляются на одной из высоток, - встретил меня взволнованный Меркулов и добавил:
- Предупреждение нарядов о необходимости покинуть нашу территорию игнорируют. Попробовал попросить совета у Москвы - ничего не получилось. Выслушал меня оперативный дежурный ГУПВ (Главное управление пограничных войск. - Ред.) и отослал к дежурному по КГБ, а тот, в свою очередь, к своему руководству. Попробуй, может, у тебя что-нибудь получится.