Ж: Разрушив советскую систему государственности, горбачевская и затем ельцинская клика смастерили из ее обломков, из заимствований на Западе и из бредовых воспоминаний об идеализированном прошлом России ублюдочную политическую систему, своего рода политического Квазимодо. Услужливые социологи и политологи ищут подходящее определение этому ублюдку. На самом деле тут никакого типа власти в социологическом смысле нет. Тут есть уродство, в котором можно увидеть сходство с любыми типами. Этот ублюдок имеет очевидные диктаторские замашки. Но ничего серьезного из них получиться не может, кроме криминальной банды. Этот политический урод не способен ни на что исторически значительное. Его фактическим стремлением является одно — самосохраниться любой ценой, даже ценой гибели страны и народа. Потому он неспособен на то, чтобы стать настоящей политической диктатурой. Для этого у тех, кто его образует, нет ни ума, ни мужества, ни честности, ни опоры в народе. Из этого не следует, что эта власть не опасна. Она очень опасна. Но не в качестве подлинной политической диктатуры, а в качестве имитации, карикатурности и уродливости таковой. Она опасна именно своей неспособностью к исторической подлинности. Политическая система общества, находящегося в состоянии деградации и распада, не может быть ничем иным, кроме как продуктом той же деградации и того же распада.
П: Очень интересные соображения! Вы что-то опубликовали на эту тему?
Ж: Вы шутите?!
П: Есть же оппозиционные газеты!
Ж: Во-первых, они боятся такое печатать под угрозой закрытия. Тиражи у них мизерные. А их читатели просто не поймут сути дела. Они думают, что это хорошо, если настоящая диктатура невозможна. А во-вторых, если напечатают, я на другой же день останусь без работы. А у меня семья. Ради чего рисковать?! Вы думаете, если устранить Ельцина и его клику, у нас сразу начнутся перемены к лучшему?
П: Вряд ли.
Ж: Все основы нашего общества разрушены. Любой преемник Ельцина будет вынужден делать то же самое.
П: И Руцкой? И Хасбулатов? И те, кто в оппозиции вообще?
Ж: Эти еще хуже. Да их и не пустят к власти. Место уже занято. Эпоха рутинного существования посткоммунистического и постсоветского общества уже началась. И все потеряло смысл. Абсолютно все! Мы утратили смысл исторического бытия вообще. И знаете, что самое страшное в случившемся?
Нас, русских, со времен Петра Великого все время вынуждали на некую великую историческую миссию. В советский период это насильное навязывание исторической роли достигло апогея. Груз истории оказался слишком тяжелым для нас. Мы в силу нашего национального характера оказались неадекватными возлагавшейся на нас исторической задаче. Мы просто не вынесли такой нагрузки. В результате краха Советского Союза и коммунистического социального строя с нас сняли этот непосильный груз истории. Чтобы это понять, надо было все эти годы прожить здесь и прочувствовать на себе именно это. Наш народ не оказал сопротивления тем, кто разрушал наш социальный строй, политическую систему, идеологию и все прочее. Верно! Но это была не просто пассивность. Это была фактическая поддержка процесса разрушения и разрушителей. Народ испытал величайшее облегчение, сбросив груз, о котором я говорил. И теперь он готов на все, что угодно, лишь бы на него вновь не взваливали этот груз истории. Никакой новой социалистической революции не будет.
П: А если все-таки Верховный Совет победит?
Ж: И он будет вынужден делать то, что делает Президент. А утвердившись, сломив оппозицию, Президент будет вынужден делать то, чего требует оппозиция. Наша судьба предрешена. Мы — исторические фаталисты. Странно, что у нас привилось христианство, а не буддизм. Впрочем, православие — это и есть своего рода русский вариант буддизма.