Ф: А наши «мыслители» рассуждают так, как будто ничего подобного в мире не произошло. Представь себе, отобрали группу «экспертов» из 200 человек. В нее включили политологов, предпринимателей, директоров предприятий, кандидатов и докторов всяческих наук, академиков и т.п. Им всучили опросные листы и попросили высказать свое мнение относительно будущего социального строя и политической системы России.
П: И что наговорили эти «эксперты»?
Ф: Больше половины высказались за смешанную экономику с государственным регулированием и ограниченным частным сектором, четвертая часть — за капитализм и лишь ничтожная часть за экономику советского типа.
П: В общем «проголосовали» за будущую экономику так, как и требуется в соответствии с конъюнктурой.
Ф: Большинство высказалось за социальный строй — за нечто среднее между социализмом и капитализмом, за их гибрид с социальными гарантиями и с социальной справедливостью.
П: В общем, взять лучшее от капитализма и социализма. Старая западная теория конвергенции, забытая на самом Западе.
Ф: В отношении политической системы большинство высказалось в пользу смешанного режима — демократии с сильной исполнительной властью (демократический, но авторитарный режим).
П: Как раз то, что уже сделано и делается.
Ф: А наши наиболее просвещенные и прогрессивные мыслители говорят о «номенклатурном капитализме», «национальном капитализме», «союзе ума и капитала», «государстве среднего класса» и т.п. А ты что скажешь?
П: Будущее большого объединения людей, если исключить случайности, есть прежде всего реализация, укрепление и развертывание тенденций настоящего. Чтобы более или менее уверенно судить о будущем, нужно бескомпромиссное понимание сущности настоящего.
Ф: Еще в горбачевские годы ты определил состояние России как состояние смуты. Это слово теперь стало широко употребимым. Но в неопределенном смысле — как обозначение хаоса, растерянности, неустойчивости.
П: Это не определение, а одна из характеристик. И что такое смута? Социальная смута есть такое состояние общества, когда существовавший социальный строй стремительно разрушается, но на его месте возникает не новый социальный строй в строгом смысле слова (не новый тип общественного организма), а хаотическая и эклектическая попытка организации продуктов разрушения в некое подобие целостного общества. В применении к России нужно не понятие типа общественного строя, а понятие типа уродства, распада, гниения и т.п. общественного организма. Тут нужна не социология, рассматривающая нормальные социальные феномены, а патосоциология, рассматривающая уродливые социальные феномены.
Ф: Пусть так. Каков же тип нашего уродства?
П: Какие основные факторы определяют эволюцию России теперь и в ближайшем будущем? Думаю, следующие три. Первый — всеобщее индивидуальное приспособление к обстоятельствам на всех уровнях. Десятки миллионов людей выбирают то, что им доступно, легче, выгоднее. Из этого совокупного приспособления складывается образ жизни масс населения страны. Второй фактор
- стремление правящей клики любой ценой удержаться у власти, стремление новых собственников сохранить награбленное. И третий фактор — интересы и давление Запада. Результатом является ублюдочный гибрид обломков коммунизма, имитации капитализма, реанимации феодализма, преступности и отсебятины. А теоретически стараются найти оправдание этому и изобразить разложение общества как естественно-исторический процесс.
Ф: Но такое состояние переходное, временное!
П: В этом мире все временное. В таком уродливо-гнилостном, трясинном состоянии Россия может существовать века.