Между тем русско-орденское сближение продолжалось. 4 января 1518 г. Василий III послал Альбрехту письмо, в котором требовал, чтобы Тевтонский орден начал войну с поляками, так как русские уже ее ведут. В то же время немцы проявляли крайнюю заинтересованность в быстром получении денег. Для этого в Москву во второй раз отправился Дитрих Шонберг.
21 марта 1518 г. Василий III дал аудиенцию орденскому послу. Поздравив Василия III с победой, одержанной над Острожским, Шонберг затем пояснил причину задержки военных действий со стороны Ордена. Он сказал, что император предложил Альбрехту свое посредничество для урегулирования спора между Польшей и Тевтонским орденом и из-за этого великий магистр не начал войну с Сигизмундом. Польский король, добавил Шонберг, нуждается в мире. Он очень боится нападения татар и турок и сам распространяет слухи, что уже заключил мир с Россией. Сеймы Польского королевства и Великого княжества Литовского предупредили короля, что они лишь тогда станут платить налоги, когда будет, наконец, заключен мир. Орденский посол посоветовал русским воспользоваться трудным внутренним положением Литвы и Польши и совершить нападение на страну. По его мнению, наиболее удачным моментом для нападения было бы время после пасхи, когда король собирался отпраздновать свадьбу с Боной Сфорца и ждал на торжества всех магнатов Литвы и Польши. Наиболее подходящим местом для нападения Шенберг считал Жмудскую землю, ибо в ней нет ни войск, ни крепостей и полно всякого фуража и продовольствия. В заключение аудиенции Шенберг сообщил, что к Альбрехту приезжал посол императора и просил не всевать с поляками, ибо, по мнению Максимилиана, будет очень плохо, если король Сигизмунд потерпит поражение, а великий князь Московский усилится еще более.
27 марта Шенберг попросил Василия отдать приказ о чеканке обещанных денег, ибо сразу изготовить много денег невозможно. Затем он попросил до начала военных действий выдать денег на наем тысячи пехотинцев и, наконец, передать с ним грамоту королю Франции, в которой в доброжелательном для Альбрехта свете представлялась бы роль Тевтонского ордена в борьбе с Польшей.
Аудиенция 27 марта отличалась от предыдущей тем, что на этот раз Шонберг передал боярам грамоту, которая подтверждала, что он уполномочен и на тайные речи. В записях, сделанных Московскими дьяками в Прусской посольской книге, содержатся только те данные, которые были приведены выше. Однако, если сличить эти записи с документами архива Тевтонского ордена, то обнаруживается один существенный пробел. Сказывается, что на аудиенции речь шла и о возможности церковного союза с Римом, предложение, которое не было поддержано русскими.
17 апреля 1518 г. Шенберг отправился в обратный путь, добившись согласия Василия III на все пункты, предусмотренные в официальной инструкции. По дороге в Пруссию Шонберг послал в Рим сообщение о переговорах об унии и крестовом походе против турок. Прокуратор Ордена в Риме, Ревельский епископ Иоганн 1У Бланкенфельд, получив извещение Шенберга, сразу же информировал об этом палу Льва X.
Таким образом, второе посольство Дитриха Шенберга можно считать удачным для Тевтонского ордена. Через три дня после отъезда Шенберга Василий III отправил в Псков с деньгами дьяка Ивана Некрасова, приказав ему немедленно переправить серебро Альбрехту, как только будет получено известие о начале войны Ордена с Польшей.
Бесед за Некрасовым 22 апреля 1518 г. в дорогу отправился посол Елизар Сергеев. Он должен был проехать в Кенигсберг и, находясь там, сделать все возможное для того, чтобы Тевтонский орден скорее вступил в войну с Польшей. Сергееву следовало узнать о том, кто входит в число союзников Ордена и много ли наемников собралось под его знамена. Сергеев должен был, кроме того, точно узнать о размере месячной платы пешему и конному наемнику.
1 июня 1518 г. начались переговоры между русским послом Сергеевым и великим магистром Тевтонского ордена. Альбрехт выразил полнее согласие со всем, что делает Василий III, и заявил, что самое важное для Ордена не плата для тысячи наемников, а то, что великий магистр находится под защитой могучего союзника.
Сергееву удалось получить ответы на все вопросы, которые содержались в его польской инструкции. Великий магистр сказал, что его союзниками являются пять курфюрстов империи из семи и король Дании.
Сергеев привез в Москву известие о том, что послы Сигизмунда снова отправились к императору, чтобы просить его о содействии в переговорах с русскими, ибо силы Польши истощены и страна не может более продолжать войну. Сергеев узнал также и точным размер платы различным наемникам: пешим кнехтам, кавалеристам и пушкарям, а также и командирам разных рангов.
Сергеев уехал из Пруссии 9 июня 1518 г., а в это время у короля Сигизмунда находился легат римского папы монах - доминиканец Николаи Шонберг - родной брат Дитриха Шенберга. Великий магистр Альбрехт знал об этом, но лишь в конце августа проинформировал о римско-польских переговорах Василия III.
Какие же цели преследовал папский легат?
С.М.Соловьев связывал миссию легата Николая с неповиновением Тевтонского ордена императору. Он пиал, что когда Орден вышел из-под влияния и контроля императора и начал военные действия против поляков, "явился новый посредник - папа, легат которого Николай Шонберг старался склонить всех государей христианских к союзу против неверных".
Инструкция о переговорах в Пруссии была выдана Николаю Шонбергу 19 марта 1518 г. В ней легату предписывалось уведомить великого магистра о необходимости содействовать заключению мира между Россией и Польшей, а затем склонить Василия III к участию в антитурецкой лиге. Как и год назад, папа отводил Альбрехту роль предводителя крестоносного войска.
Сначала Шонберг посетил Венгрию. В Буде он присутствовал на заседаниях сейма, где в это же время находился и барон Герберштейн, недавно возвратившийся из Москвы. Здесь легат договаривался о том, каким путем следует пойти войску крестоносцев к Константинополю. В Венгрии Шонберг представил план, резко отличающийся от плана, предложенного полгода назад в ноябре 1517 г. По новому плану армия крестоносцев состояла не из 76 тысяч человек, а уже из 190 тысяч.
Предполагалось направить войска к Константинополю тремя путями: через Венгрию, через Балканы и по Средиземному морю. Но и ответ Людовика Венгерского, и ответ Сигизмунда были. отрицательными.
Затем Шенберг выехал в Польшу. Тяжелое положение, в котором находилась Польша, облегчало задачу легата. Сигизмунд охотно согласился на посредничество легата в переговорах между Польшей и Россией. Соглашаясь на проезд легата в Москву, Сигизмунд сильно сомневался в успехе предстоящих переговоров. По его мнению, Василий III был лишен великодушия и благородства и почти безрассуден в своих действиях. Если легат возьмет на себя миссию заключить перемирие между Москвой и Польшей, заявил Сигизмунд, то ему придется выслушать такие тяжелые и несуразные условия, на которые Польша едва ли согласится.
4 июня 1518 г., когда Николай Шенберг был в Польше, а его брат Дитрих вел переговоры с русским послом Елизаром Сергеевым, Лев Х направил в Краков еще одну буллу своему легату. В ней Николаю Шенбергу предписывалось ехать в Москву и передать Василию III папскую грамоту о союзе церквей и участии России в антитурецкой лиге.
Однако, когда Николай Шенберг намеревался ехать в Россию, король Сигизмунд не пустил его под тем предлогом, что обстановка, создавшаяся на театре военных действий, требует продолжения войны. На самом же деле Сигизмунд боялся поездки Николая Шенберга в Москву, тем более, что туда уже прибыло посольство императора, специально направленное в Россию для заключения перемирия между Василием III и Сигизмундом.
В августе 1518 г. легат покинул Краков и через Буду проехал в Аугсбург. В Аугсбурге в это время проходили последние заседания имперского сейма. Энергичный доминиканец активно включился в работу сейма, как бы пытаясь компенсировать неудачи, постигшие его в Польше и Пруссии, однако и здесь разногласия были весьма серьезными, и Шенбергу не удалось добиться цели, поставленной перед ним Львом X.
Таким образом, легат Николай Шонберг не сумел достичь успеха ни в одной из стран, в которые он был послан. Причиной тому явились глубокие противоречия между Ватиканом и Габсбургами с одной стороны и между Россией и Польшей - с другой. Неудача миссии, предпринятой Николаем Шенбергом, должна была бы убедить всех сторонников русско-польского примирения в нежизненности такого рода устремлений. Однако на деле этого не случилось. Император Максимилиан, надеясь все-таки примирить Василия с Сигизмундом, весной 1518 г. отправил в Москву еще одно - последнее в своей жизни посольство, возглавляемое кавалерами Франциском де Колло и Антонием де Конти в сопровождении недавно побывавшего в России Иоганна фон Турна. Они прибыли в Москву вместе с русским дипломатом Владимиром Семеновичем Племянниковым.
27 июля 1518 г. Василий III дал первую аудиенцию послам императора. Де Колло в длинной и напыщенной речи перечислил все страны, захваченные турками, и обратил внимание Василия III на то, что единоверцы турок татары - могут в любое время напасть на Русь. Единственное средство избежать этого, сказал де Колло,- заключение мира с Польшей.
4 августа послов вызвали в Кремль и бояре Василия заявили, что русские в принципе не возражают против переговоров с поляками, но хотели бы прежде получить некоторые города, которые Сигизмунд "держит за собою неправдою", а также получить компенсацию за урон, нанесенный покойной королеве Елене Ивановне. Увидев, что русские от первоначальных своих требований отступать не желают, послы императора 3 августа предложили ограничиться заключением пятилетнего перемирия.
8 августа Василий III согласился на это предложение, потребовав оставить за Россией все территории, которые к моменту подписания перемирия будут находиться под его властью. Де Колло не был уполномочен давать согласие на столь категорическое требование и поэтому 16 августа в империю за дополнительными инструкциями отправился Иоганн фон Тур.
21 сентября в Москву совершенно неожиданно приехал еще один посланник императора Иоганн Кристоф Пауц. Он привез грамоту, в которой Максимилиан извещал Василия III о том, что в империи недавно был монах Шонберг, выступавший от имени папы, и пытавшийся поссорить с императором союзных князей. Если этот монах появится в Москве - писал Максимилиан, - то Василий не должен верить его лукавым речам, ибо он послан не от папы, а от враждебных императору кардиналов.
Грамоту, привезенную Пауцем, де Колло передал боярам 24 сентября, в тот самый день, когда в Москву приехал гонец великого магистра, извещавший русских о той же самой миссии Шенберга, которая оценивалась гроссмейстером совершенно иначе.
В ноябре 1518 г. Сигизмунд принял возвращавшегося в Москву фон Турна и уведомил его, что может согласиться лишь на пятилетнее перемирие. Однако переговоры завершились тем, что Василий III 28 декабря согласился только на прекращение войны на год. Пятимесячное пребывание де Колло и де Конти в Москве имело минимальные результаты.
Заключенное "из уважения к императору" соглашение стало еще более эфемерным через две недели после его подписания, ибо 13 января 1519 г. император Максимилиан умер, и договор о перемирии, и без того крайне непрочный, утратил свое значение. Более того, когда де Колло и де Конти приехали в Польшу и известили Сигизмунда о результатах своей миссии, польский король отказался признать договор, заключенный ими в Москве.
3 марта 1519 г. в Москву снова приехал Дитрих Шонберг. Он подробно информировал русских о деятельности своего брата в империи, Венгрии, Польше и Пруссии. Папский легат доверительно сообщил своему брату о сокровенном желании римского папы Льва Х заключить с Россией церковную унию, не изменяя православных обрядов и традиций. За это обещалось возвести Московского митрополита в сан патриарха, а Василию III предлагалась королевская корена.
Однако в Москве прожекты Ватикана встретили трезвую оценку и сообщение Дитриха Шенберга было лишь принято к сведению.
Во время двух следующих аудиенций 17 и 24 марта Дитрих Шенберг обсудил вопросы русско-польских и русско-орденских отношении. Бояре заверили орденского посла, что денежная помощь будет предоставлена и что подлинное перемирие между Россией и Польшей будет заключено лишь тогда, когда король Сигизмунд вернет все западные русские земли. Шенберга уведомили и в том, что Сигизмунд не признал договора, подписанного в Москве де Колло и что русские дипломаты испытывают в связи с этим определенные затруднения.
Тогда орденский посол предложил боярам следующий план: пусть, сказал он, к великому магистру приедут русские послы и в присутствии легата Николая Шенберга ведут с польскими послами переговоры о перемирии или мире. После того, как стороны придут к какому-либо соглашению, Николай Шенберг поедет в Краков и сообщит о результатах предварительных переговоров Сигизмунду. Окончательное соглашение будет подписано в Москве, куда с ведома Сигизмунда и Василия III приедут послы курфюрстов и попросят охранные грамоты для поляков. По приезде польских послов в Москву, в присутствии представителей, папы и императора и будет заключено русско-польское соглашение о перемирии.
Русские дипломаты полностью приняли план, предложенный орденским послом, и вскоре попытались реализовать его.
Однако миссия Шонберга на этом не была исчерпана. Орденский посол поставил перед великим князем несколько вопросов, выходящих за рамки русско-орденских отношений. Снова, как и год назад, Шенберг попросил у Василия III грамоту к Французскому королю, в которой великий Московский князь попросил бы Франциска о дружественном расположении к Тевтонскому ордену и еще одну грамоту к курфюрстам империи с просьбой об избрании на пока еще вакантный императорский престол такого кандидата, который бы благосклонно относился к Ордену.
Для того, чтобы добиться от Альбрехта вступления Тевтонского ордена в войну с Литвой и Польшей, а также и для того, чтобы попытаться выполнить план, предложенный Дитрихом Шенбергом, в Кенигсберг в начале апреля выехал "боярский сын" Константин Замыцкий.
В инструкции, полученной Замыцким, говорилось, что если он начнет переговоры о перемирии с поляками, то основным условием, от которого русские ни в коем случае не отступят, будет вопрос о Смоленске. Смоленск непременно должен остаться под скипертом Василия III, что же касается всех других спорных территорий, а равно и западнопрусских городов, то вопрос о них можно оставить открытым до приезда послов папы и императора. Замыцкий должен был дать твердую гарантию безопасности всем послам, которые направляются в Москву. Однако ему категорически запрещалось единолично заключать перемирие. Договор о перемирии можно было подписывать только в Москве.
По пути в Пруссию Замыцкий узнал о том, что Сигизмунд находится в Кракове, что недавно татары совершили набег на Подолию, а турки на три года заключили перемирие с Венгрией. Что же касается выборов императора, то им скорее всего будет внук Максимилиана Каря.
В Гробине русских встретил представитель великого магистра Георг фон Витрамсдорф. Вместе с русскими он отплыл в Лабиау - ныне в город Полесск, калининградской области - и 5 мая благополучно доставил их к месту назначения. Гроссмейстер Альбрехт, приехавший через четыре дня, принял Замыцкого с великой честью.
14 мая па второй встрече Замыцкого с Альбрехтом последний сообщил, что легат Николай Шенберг со дня на день должен прибыть в Кенигсберг, что венгры заключили трехлетнее перемирие с турками и, по мнению многих, этому способствовал король Сигизмунд, ибо данное перемирие выгодно только ему. Обо всем этом Замыцкий сообщил Василию III.
Вместе с грамотами Замыцкого в Москву послал депеши и Альбрехт. Он настойчиво требовал денег. На этот раз великий князь Московский сдался: 16 августа 1519 г. он отправил в Кенигсберг еще одного посла - Василия Александровича Белого и поручил ему передать Альбрехту деньги, как только великий магистр начнет войну с поляками.
Однако через две недели после отъезда Белого Василий III послал ему вдогонку приказ немедленно везти деньги в Пруссию. Столь быстрая метаморфоза объясняется тем, что 23 августа в Москву возвратился Замыцкий. Он уверил Василия III, что Альбрехт самым решительным образом готовится к войне и потому ему можно безбоязненно послать денежную помощь.
Летом 1519 г. воевода Василия III князь Василий Шуйский двинулся на Вильно. Сигизмунд, ожидая удара с юга, сконцентрировал основную массу своих войск в крепости Крево. Начав наступление, русские разбили литовские отряды в бою под Красным Селом, а затем обложили Крево. Одновременно конница русских совершила глубокие рейды, иногда заходя за Вильно. В результате этих операции литовцы потеряли много солдат. Одновременно с этим по польским войскам нанесли удар крымские татары. Их конница разбила войска гетмана Острожского.
Чуть позже, в октябре, Василий III направил письмо великому магистру Тевтонского ордена Альбрехту с упреком за пассивность.
Чтобы побудить Альбрехта к активным действиям против поляков Василий III, ускорил отправку денег великому магистру. Охрану обоза с деньгами обеспечивал дьяк Некрасов. В свою очередь Альбрехт через князя Михаила Драге просил магистра Тевтонского ордена в Ливонии Плеттенберга дать крепкий конвой для охраны русских денег. Однако Плеттенберг выразил сильные спасения по поводу искренности русских. Когда же Некрасов приехал в Ригу и Михаил Драге сообщил Плеттенбергу, что дьяк привез деньги, то Плеттенберг произнес: "Слава тебе, господи, что царь такое овсе жалование к великому магистру проявил, придется нам всем за это жалованье своими головами служить".
Несмотря на столь изрядный скептицизм и желчность, Плеттенберг попросил своих советников встретиться с Некрасовым и пригласить его на аудиенцию. Некрасов согласился и в тот же день встретился с Плеттенбергом. Магистр Ливонии вел себя очень сдержанно и сказал русскому послу, что считает честью для Ордена "высокое жалование царя" к великому магистру и будет сохранять дружественные отношения Ордена с Москвой. Плеттенберг распорядился послать грамоту Василию III, выдержанную в дружественных тонах, и после этого отпустил дьяка восвояси. Плеттенберг выделил Некрасову и Драге пятьсот всадников и под такой крупной охраной обоз с деньгами 30 октября прибыл в Мемель. Здесь обоз взяли под охрану люди Альбрехта и 6 ноября препроводили в Кенигсберг.
***
Как только Сигизмунд узнал, что русские доставили деньги в Кенигсберг, он тотчас же во главе армии двинулся к Торуни. В это время в его распоряжении было около пяти тысяч человек.
Опасаясь быстрого начала войны, Альбрехт послал навстречу отрядам наемников, медленно идущим к Пруссии с запада, своих ближайших сподвижников Георга Ангера, Зигмунда Зихау и Дитриха Шонберга. Одновременно один из сановников Ордена Мельхиор Рабенштайн снова выехал в Москву. Он покинул Кенигсберг 11 декабря 1519 г. и уже 1 января 1520 г. вручил свои грамоты боярам великого Московского князя. Рабенштайн сказал, что Альбрехт не мог начать войну с Сигизмундом из-за отсутствия денег. Присланная в ноябре помощь также очень невелика, ибо для найма тысячи пехотинцев на один год нужно 55 тысяч золотых, а Некрасов привез только 14 тысяч.
Рабенштайн попросил выслать еще 55 тысяч золотых, а затем предоставить и основную часть кредита для найма двух тысяч кавалеристов и десяти тысяч пехотинцев. В заключение орденский посол передал просьбу великого магистра послать в Литву русские и татарские отряды.