В 1682 году Иван Самойлович сделал Ивана Мазепу генеральным есаулом. В казачьей иерархии это был один из важнейших рангов. Есаул командовал сердюками — наемными полками, которыми к тому времени уже обзавелись гетманы. А это было самое боеспособное войско в Украине. Сердюков, служивших за жалованье, не отвлекали на различные сельскохозяйственные работы. Конечно, во главе их нужно было держать верного человека! Свою «лояльность» Иван Мазепа продемонстрировал через несколько лет.
А пока он занимался бизнесом. Организовал поставку в Москву дешевой и суррогатной водки. Острый запах сивушных масел перебивался с помощью ароматных трав. В принципе, по законам того времени, поставлять такой плохой товар в Москву было запрещено, но как и сейчас, тогда Ивану Мазепе помогли связи среди столичной политической элиты.
Среди тех, с кем дружил Иван Мазепа, был князь Василий Голицын — фактический глава московского правительства во время регентства царевны Софьи в звании воеводы и с титулом «Царственныя болыния печати и государственных великих посольских дел сберегатель, ближний боярин и наместник новгородский».
В 1686 году перемирие между Россией и Польшей, длившееся девятнадцать лет, увенчалось «Вечным Миром». Вчерашние враги заключили друг друга в объятия, подтвердили раздел Украины по Днепру и обратились против общих врагов — турецкого султана и крымского хана. В начале следующего года большое московско-украинское войско во главе с Василием Голицыным побрело в Крым. В случае удачи замышлялось полное покорение разбойного гнезда.
Страдая от недостатка воды, армия дошла до реки Конской и увидела выжженную степь. Попытались прорваться через пожарища, но только погубили обозных быков. Пришлось возвращаться. Неудачу похода возложили на Ивана Самойловича. Часть старшин принесла Василию Голицыну челобитную, в которой утверждалось, что степь жгли казаки по приказу гетмана. В ней же перечислялись обиды, нанесенные старшине гетманскими сынами, поставленными полковниками, поборы, утеснения и содержалась просьба переменить гетмана.
Автор «Летописи Самовидца», современник событий, перечисляя составителей челобитной, называет «обозного, асаула и писаря войскового». Обозным был тогда Василий Борковский, писарем — Василий Кочубей, а «асаулом» — Иван Мазепа. Утверждение Самовидца тем более внушает доверие, что писал его человек осторожный, не позволявший никакой критики по адресу здравствующих сильных мира сего. Кроме того, летопись обрывается в 1702 году, задолго до перехода Ивана Мазепы к шведам, а потому «очернять» его у Самовидца не было никакой причины.
На следующий день гетмана вместе с семьей выдали Москве. Их сослали в Сибирь, а старшему сыну Ивана Самойловича отрубили голову. Ученые до сих пор спорят о степени участия в этой интриге Ивана Мазепы. Историк Николай Костомаров справедливо замечает:
«Мы не знаем степени участия Мазепы в интриге (кроме его подписи под текстом доноса. — Прим. авт.), которая велась против гетмана Самойловича, должны довольствоваться только предположениями, и потому не вправе произносить приговора по этому вопросу».
Зато точно известно, что место Ивана Самойловича занял Иван Мазепа и во втором Крымском походе он уже участвовал в качестве гетмана. Так же он продемонстрировал свою лояльность Москве, когда подписал так называемые Коломакские статьи — договор 1687 года (Коломаки был расположен в Харьковской области), который, с одной стороны, был подписан гетманом Иваном Мазепой, казацкими старшинами и, с другой стороны, представителями российских царей Ивана и Петра, а также их регентши царевны Софьи. Договор состоял из 22 статей, отсюда и название.
Коломакские статьи декларативно подтверждали казаческие права и вольности, сохраняли 30-тысячное реестровое казачье войско и компанейские полки. В то же время московские представители внесли ряд статей, которые существенно ограничивали права гетмана и казаков. Так, гетману запрещалось без согласия российского царя освобождать казачьего старшину от занимаемой должности, а старшине и казакам запрещалось без согласия царя переизбирать гетмана.
Были внесены статьи, которыми обязали старшину следить за действиями гетмана и доносить об этом царю, ограничивали права гетмана по распоряжению землями Войска Запорожского, гетману запрещалось вести самостоятельную дипломатическую деятельность с другими государствами, обязывали всячески способствовать смешанным русско-украинским бракам, запрещалось всем говорить о том, что Гетманщина — это «Малороссийский край гетманского регимента», и требовалось говорить «Их царского пресветлого величества самодержавной державы».
Впервые, после подписания Переяславского договора 1654 года, представители российских царей внесли в договор статьи, которые отрицали государственный характер гетманской власти и украинской государственности. Впервые этим договором предписывалось разместить на территории Гетманщины российский полк стрельцов, который содержался на средства Гетманщины.
Данный договор имел и негативные экономические последствия для Гетманщины, так как запрещал украинским купцам торговать водкой и табаком на территории России и поддерживать торговые отношения с Крымом.
Вот такой борец за независимость Украины Иван Мазепа, так его пытаются представить современные украинские националисты. Хотя, что удивительного, если точно так же поступали и другие «борцы за самостийность» Украины. И Иван Мазепа ничем не хуже Богдана Хмельницкого или Симона Петлюры.
В феврале 1700 года Петр лично наградил орденом Андрея Первозванного гетмана Ивана Мазепу — «за многие его в воинских трудах знатные и усердно-радетельные верные службы». Девиз ордена гласил: «За веру и верность!» (В 1708 году Мазепа был лишен этого ордена.)
В начале Северной войны Иван Мазепа помогал Петру I: в 1704 году, воспользовавшись восстанием против Речи Посполитой и вторжением в Польшу шведских войск, занял Правобережную Украину и неоднократно предлагал Петру I объединить обе Украины в одну Малороссию, от чего Петр отказывался, ссылаясь на заключенный с Польшей договор о разделе Украины на Право — и Левобережную. В 1705 году совершил поход на Волынь, на помощь союзнику Петра — Августу. В 1706 году состоялось свидание Петра с Мазепой в Киеве, где Мазепа деятельно принялся за постройку заложенной Петром Печерской крепости.
С самого начала правления и до 1708 года, когда он стал союзником шведского короля Карла XII и врагом русского царя Петра I, Иван Мазепа преданно служит Москве, рьяно уничтожая своих потенциальных союзников.
В 1704 году по приказу Москвы гетман переходит на польский берег Днепра, а там, уже по собственной инициативе, захватывает полковника Семена Палия, создавшего вокруг Фастова независимую казацкую республику — Гуляйполе XVIII века. Мазепа тут же фабрикует на него дело с обвинениями в антимосковских замыслах и передает российским властям, после чего того отправляют в ссылку в Енисейск. А между тем, вынашивай Иван Мазепа «замыслы», популярнейший на Правобережье Палий пришелся бы ему очень кстати.
В 1707 году Иван Мазепа помогает укротить восстание Кондратия Булавина. Что это: политическая недальновидность, стойкое презрение родовитого шляхтича к любой «инициативе снизу» или отсутствие желания ввязываться в рискованные предприятия? Но задумаемся: а зачем ему, собственно, рисковать? Он достиг всего, о чем мечтал. Он гетман, живет во дворце в Батурине, пользуется роскошной библиотекой, собирает фантастическую коллекцию оружия, владеет ста тысячами душ в Украине и двадцатью тысячами в близлежащих российских уездах. Смотрит в Киево-Могилянской академии посвященную ему Прокоповичем пьесу «Владимир». Он теперь сказочно богат — собирает налоги с Украины, как с собственного поместья. Может ли такой человек искать новые приключения? Ведь для него присоединиться к какому-нибудь беглому повстанцу, вышедшему с Запорожья с толпой сторонников и заимствованными у Богдана Хмельницкого лозунгами, означает отменить самого себя — Ивана Мазепу вместе с «маетностями» и Батуринским замком. И никто пока не собирается у него их отнимать. Кроме того, он прекрасно знает:
«В Украине начальные и подначальные, духовные и мирские, как разные колеса, не в единомышленном находятся согласии: одним хорошо в протекции московской, другие склонны к протекции турецкой, третьи любят побратимство татарское, по природной к полякам антипатии».
Именно так отвечает он 18 сентября 1707 года в письме Станиславу Лещинскому, союзнику Карла XII. Но ведь и это еще не все!
1706 год был годом политических неудач России: 2 февраля 1706 года шведы нанесли сокрушительное поражение саксонской армии, 13 октября 1706 года союзник Петра, саксонский курфюрст и польский король Август И отказался от польского престола в пользу сторонника шведов Станислава Лещинского и разорвал союз с Россией. Несмотря на победу в сражении при Калише 18 октября 1706 года, Россия осталась в войне со Швецией в одиночестве.
Об этом не принято говорить, но в то время под вопросом был факт самого существования России как самостоятельного государства. Послы Англии, Голландии, Пруссии и Австралии осаждали Альтранштадт, где держал свою ставку шведский король, и наперебой поздравляли его с победой в Саксонии. Англичан и австрийцев больше всего пугало предположение: а вдруг Карл не повернет немедленно в Россию, казавшуюся слишком ничтожным противником, а вмешается на стороне их врага — Франции — в войну за испанское наследство? Но Карл не собирался начинать новую войну, не завершив старую. Решение его было твердо — поход на восток. Государства же слабые изворачивались как умели, и вели двойную игру — так, прусский монарх Фридрих I, признав Лещинского польским королем, просил царя через своего посланника не считать этот шаг враждебным России.
В тот же период времени, предположительно, Мазепа замыслил измену Петру, возможный переход на сторону Карла XII и образование из Малороссии самостоятельного владения под верховенством Польского короля. Точная дата начала переговоров неизвестна, но 17 сентября 1707 года Иван Мазепа открылся своему генеральному писарю Орлику. 16 сентября 1707 года он получил от польского короля, сторонника шведов, Станислава Лещинского письмо, где «Станислав просил, чтобы Мазепа «намеренное дело начинал», когда шведские войска подойдут к украинским границам». Было очевидно, «что речь шла о заранее продуманном плане».
В своей беседе с Орликом Мазепа объяснял свои переговоры с Лещинским исключительно военной угрозой. Он сказал, что «будет оставаться верен царскому величеству, «пока не увижу, с какой силой Станислав к границам украинским прейдет и какие будут успехи шведских войск в Московском государстве».
Таким образом, еще за год до перехода на сторону Карла Мазепа подготовил почву для того, чтобы в случае необходимости (как он говорил, «крайней и последней нужды») перейти на сторону противника, если тот будет побеждать. В противном случае он собирался хранить верность русскому царю: «Без крайней и последней нужды не переменю я верности моей к царскому величеству».
Существуют сведения, что первый замысел измены обсуждался Мазепой и вдовой княгиней Дольской, по первому мужу Вишневецкой, в конце 1705 года (известны письма Дольской). Позже Мазепа вступил в тайные переговоры сначала с княгиней Дольской, затем с королем Станиславом Лещинским, в частности, через иезуита Заленского. Чтобы привлечь Мазепу на свою сторону, в 1706 году «княгиня Дольская передала Мазепе слова Б. П. Шереметева и генерала Рена, что Меншиков намеревается стать гетманом или князем Черниговским и «роет яму» Мазепе». Кроме этого, у Петра I накопилось на Ивана Мазепу несколько серьезных доносов. Часть доносчиков удалось нейтрализовать высокопоставленным друзьям гетмана, но угроза оставалась.
Напуганный нависшим над ним «дамокловым мечом» Иван Мазепа еще энергичнее повел переговоры со Станиславом Лещинским и Карлом XII, закончившиеся заключением с ними тайных договоров. Мазепа предоставлял шведам для зимних квартир укрепленные пункты в Северщине, обязывался доставлять провиант, склонить на сторону Карла запорожских и донских казаков, даже калмыцкого хана Аюку.
Осенью 1708 года Петр I пригласил Ивана Мазепу присоединиться с казаками к русским войскам под Стародубом; гетман медлил, ссылаясь на свои болезни и смуты в Малороссии, вызванные движением Карла XII на юг и его предложениями. В то же время он совещался со старшинами, примкнувшими к нему, и вел переговоры с Карлом через Быстрицкого и дипломатические речи с Александром Меншиковым через Войнаровского.
Меншиков решил навестить якобы больного Мазепу. Опасаясь разоблачения, Мазепа с гетманской казной бежал в конце октября с левого берега Десны к Карлу, стоявшему лагерем на юго-востоке от Новгорода-Северска, в Горках. С Иваном Мазепой было 1 500 казаков. Из шведского лагеря гетман написал письмо Скоропадскому, стародубскому полковнику, разъясняя причины своего перехода и приглашая старшину и казаков последовать его примеру.
К шведам, кроме отряда Ивана Мазепы, позднее присоединилась часть запорожского войска под началом кошевого атамана — Константина Гордиенко в количестве до 7 тысяч человек.
По приказу царя Петра I Запорожская Сечь была уничтожена. 156 запорожцев (атаманов и казаков) были казнены, причем несколько человек были повешены на плотах для устрашения других запорожцев.
8 апреля 1709 года Карл XII и Иван Мазепа заключили формальный договор (фиксирующий, по всей видимости, прежние договоренности, частично уже исполненные, а частично уже невозможные), в котором, в частности, даровалось последнему пожизненное звание «законный князь Украины». В обмен на этот титул Иван Мазепа обещал среди прочего передать Карлу XII «на время войны и опасностей» города Стародуб, Малин, Батурин, Полтаву и Гадяч. Уже накануне разгрома «высокие договаривающиеся стороны» поделили Россию между собой: «Все, что завоюется из бывшей территории Московщины, будет принадлежать на основании военного права тому, кто этим завладеет».
Однако Иван Мазепа осознал свою ошибку почти сразу после своего перехода к шведам. Покинутый своими полковниками, предвидя разгром шведов, он безуспешно пытался предложить Петру I предать в его руки шведского короля и его генералов. Уже в конце ноября 1708 года, менее чем через месяц после перехода, миргородский полковник, будущий гетман Даниил Апостол, один из самых близких Мазепе людей, прибыл с этим предложением к Петру. Следом с письмами Мазепы приехали Шишкевич, цирюльник Войнаровского, и полковник Галаган. Было даже заключено соглашение с гарантиями безопасности Мазепе, но тем все и кончилось. Гетман не был нужен окружению русского царя. Последний больше не доверял Ивану Мазепе.
6 ноября 1708 года царь Петр на Раде в Глухове повелел избрать нового гетмана. Согласно желанию Петра, был избран Иван Скоропадский.
12 ноября 1708 года в Троицком соборе Глухова в присутствии Петра I Иван Мазепа и его приверженцы были «преданы вечному проклятью». В тот же день в Глухове была совершена символическая казнь бывшего гетмана, которая описывается следующим образом:
«Вынесли на площадь набитую чучелу Мазепы. Прочитан приговор о преступлении и казни его; разорваны князем Меншиковым и графом Головкиным жалованные ему грамоты на гетманский уряд, чин действительного тайного советника и орден святого апостола Андрея Первозванного и снята с чучелы лента. Потом бросили палачу сие изображение изменника; все попирали оное ногами, и палач тащил чучелу на веревке по улицам и площадям городским до места казни, где и повесил».
Кроме того, по поручению Петра I, специально для гетмана Мазепы был изготовлен Орден Иуды.
Войска шведов под Полтавой в 1709 году были раздавлены вдвое превосходящими их силами Петра (60 тысяч против 27 тысяч), влияние Швеции в Европе было значительно ослаблено, а влияние России возросло. После Полтавской битвы Карл и Мазепа бежали на юг к Днепру, переправились у Переволочны, где чуть не были захвачены русскими войсками, и прибыли в Бендеры.
Османская империя отказалась выдать Мазепу российским властям. Хотя царский посланник в Константинополе Петр Толстой был готов потратить на эти цели 300 000 ефимков, которые предлагал великому турецкому визирю за содействие в выдаче бывшего гетмана.
Умер Мазепа 22 сентября 1709 года в Бендерах.
Кроме Ивана Мазепы, во времена Петра I были и другие предатели — рангом ниже. Так, в 1708 году в разгар Северной войны армия Карла XII переходит Днепр у Головчина и вторгается на российскую территорию. А в это время в тылу у Петра поднимаются сразу три лихих атамана. Вышедший с отрядом запорожцев из их знаменитой Сечи беглый донской мятежник Кондратий Булавин берет штурмом столицу Войска Донского Черкасск. Присоединившиеся к нему батьки захватывают Царицын, осаждают Саратов и Азов, доходя порой до Тамбова и Пензы. В самой Сечи запорожский вожак Константин Гордиенко открыто переходит на сторону шведов вместе с гетманом Левобережной Украины Иваном Мазепой.
В руках мятежников оказывается гетманская столица Батурин, важная крепость Переволочна и другие стратегические пункты. Благодаря оперативности Меншикова, Батурин с его запасами продовольствия и боеприпасов не достался шведам, но тысячи казаков пополняют их ряды. Сколько их было — неизвестно, но уже два года спустя после разгрома и бегства за границу беглецы дали крымскому хану 10 тысяч сабель!
Мазепинцы и запорожцы приняли участие в русско-турецкой войне 1711–1713 годов, разоряя вместе с татарами тылы петровской армии. В феврале 1711 года к ним присоединились казачьи гарнизоны украинских крепостей Богуслав, Брацлав, Немиров и Новогеоргиевск. Хотя заявивший о выступлении на стороне хана 40 тысяч казаков старый подельник Мазепы Филипп Орлик, скорее всего, приврал, их, без сомнения, перебежало немало. В любом случае, речь идет о войске, численность которого вполне сопоставима с главной армией самого Петра, имевшего под Полтавой около 50 тысяч солдат.
Особо отличился, разоряя земли бывших соотечественников, участник булавинского похода атаман Игнат Некрасов. Именно в его честь ушедшие на татарскую территорию казаки и были названы некрасовцами. Потомки булавинцев воевали на стороне Османской империи и Крымского ханства едва ли не во всех русско-турецких войнах XVIII–XIX веков, порой разоряя деревни почище самых свирепых крымчаков. Не брезговали они и угоном «православных братьев» в полон с последующей реализацией товара на невольничьих рынках.[2]
Многие современные украинские националисты пытаются поставить знак равенства между «политической программой» казачьей элиты XVII века с ее идеями автономизма и зародившимся в начале XIX века украинского национализма. На самом деле это самостоятельные явления, различные по своим целям и формам. Между ними, конечно, есть много внешних сходств, скажем, стремление к самостийности. Но при этом казачья элита и националисты трактовали ее по-своему, в своих политических и экономических интересах.
Для казачьей элиты одним из признаков самостийности было уравняться в правах с российским дворянством, распространить свою господскую власть на крестьян и простых казаков и стать полновластной и единственной политической силой в Гетманщине. Звучит цинично, но если бы польские короли приняли в XVI веке требования казачьей элиты и дали бы ей все, что она требовала, то, скорее всего, не было бы восстания Богдана Хмельницкого. Просто не возникло бы конфликта между ним и польским шляхтичем. А крестьяне, что они могли сделать без опытных военачальников и лидеров?
Одну из первых попыток «адаптировать» идеи самостийности под нужды украинского национализма предпринял депутат малороссийского шляхетства Григорий Полетике, который написал в 1760 году книгу «История Русов».
Впервые она была напечатана только в 1846 году, но уже за четверть века до этого события она существовала, говоря современным языком, в форме «самиздата». Переписанная от руки, она получила широкое распространение в Российской империи. Она известна была Александру Пушкину, Николаю Гоголю, Кондратию Рылееву (русский поэт и декабрист), а впоследствии — Тарасу Шевченко, историку Николаю Костомарову, украинскому поэту Пантелеймону Кулишу, многим другим и оказала влияние на их творчество.