христианским церковникам пропаганду автократии.
Торжествующая христианская церковь хорошо поработала над
изображением Диоклетиана в роли сатанинского гонителя Христа.
Всячески замалчивали, что отец <Семьи Богов> преследовал образованных
язычников с не меньшей силой, чем христиан. Опасаясь скепсиса
грамотных, Диоклетиан приказал <повсюду изыскивать и уничтожать
людей, позволяющих себе рассуждать о делах империи>. Погибали книги,
библиотеки, а иное, быв убито в зародыше, вообще не увидело света. И
в этой области Диоклетиан предварил дела своих христианских
преемников.
** Г о н о р и й - первый император Западной империи после
раздела, происшедшего в 395 году н. а. Императором Восточной империи
стал его брат Аркадий, что не помешало обеим частям начать вражду
путем интриг и натравливания варваров. В 403 году Гонорий перенес
столицу Западной империи в Равенну, сильнейшую крепость и порт
двойное преимущество перед Римом. Умер в 432 году.
*** П у л ь х е р и я - базилисса Восточной империи, умерла в
453 году. Сестра второго базилевса Восточной империи, имела большое
влияние на брата. Период смеси ханжества, взяточничества, интриг,
распутных женщин, дворцовых убийств, стремительных возвышений и столь
же быстрых падений временщиков.
**** А э ц и й - талантливый администратор и полководец.
Виднейший деятель Западной империи, командовал соединенными армиями
империи и ее союзников в неудачной для Аттилы битве на Каталаунских
полях, близ нынешнего Шалона-на-Марне (Франция). В результате
дворцовой интриги Аэций в возрасте приблизительно 60 лет убит
императором Валентинианом III в 454 году. Аэций прозван некоторыми
последним римлянином.
В пальмовых шкатулках можно было найти тайные донесения тайных послов и совершенно секретные доклады явных посланников, обнаруживающие, что цели послов слишком часто бывают иные, чем объявленные в именных указах. Донесения о восстаниях самарян, и иудеев, и африканских войск. Записи допросов, сведения о числе восставших, точные сообщения о кощунственном желании некоторых рабов в Ливии покончить с властью империи. Акты вселенских соборов, подлинные записи решений отцов церкви, впоследствии измененные по воле базилевсов, осуждения ересиархов, исследования для причисления к лику святых.
Сберегались здесь и анналы - погодные записи больших и малых событий, эти свидетели сегодняшнего дня, уже превращающегося в день минувший, эти творения безыменных авторов, которые, разрастаясь, подобно годичным кольцам деревьев, будто сами собой дают драгоценный материал для истории. Не лишенные лукавства и криводушия, как многие дела человека, записи эти вопреки своему несовершенству бывают дороже дыхания тому, кто в бескорыстном поиске правды не побрезгает и тайной священных опочивален базилевсов.
Лучшим местом для сбережения ценных писаний служила, казалось, заалтарная кладовая Софии. Хранитель актов империи носил белую хламиду служителей Палатия; готы знали, что евнух не может быть кафолическим клириком. Сначала солдаты отталкивали скевофилика, как вещь, которая мешает. Но брань и угрозы раздражали, и кто-то раздробил безволосое лицо рукояткой меча.
Забившись на хоры, остатки мятежников завалили крутые лестницы скамьями. Крыша снабдила черепицей. Тяжелые плитки снова посыпались на готов, но солдаты уже ощипали ризы с икон. Масло из разбитых лампад разливалось, огоньки заплясали на ларях с мелкой утварью, свечами и фитилями. Загоралась деревянная резьба. В пробоины кровли, где была сорвана черепица, тянуло, как в трубу.
Телохранитель-ипаспист Мунда передал Арию какое-то распоряжение, уже ненужное старому, бывалому солдату. В ответ центурион указал на алтарь, полный дерева. Оттуда выбросились такие языки пламени, что звезды на потолке сразу почернели.
Готы отходили, разбрасывая пачки свечей, разливая лампадное масло. Затлели лари с ладаном. Удушающий дым затягивал базилику, исчезали балки крыши, более толстые, чем человеческое тело. Из Софии Премудрости хлынули дымные реки, пахнуло ладаном. Погибая, базилика кадила сама себе.
Последний десяток готов ушел из храма, превращенного в геенну огненную, подобно Содому и Гоморре. Впрочем, огонь очищает. Добыча, взятая усмирителями на Софии Премудрости, зачтется мятежникам, которые, как известно, всегда устраивают пожары.
Впоследствии анонимный автор, обратившись к событиям своей бурной молодости, писал, подражая формам, завещанным его древними предшественниками:
Отцы-сенаторы, шею свернув основателю Рима,
прочим сказали: боги на небо взяли великого Ромула.
А сами, тело убитого расчленив на кусочки,
его разнесли по домам, под одеждою, скрытно.
И скормили останки свиньям да птице домашней...
Перед подвигом этим насколько же мелки
дела поджигателей!
С драгоценным крестом патриарха, мотавшимся по железу нагрудника, как золоченая бляха на латной груди боевого коня, центурион Арий выскочил из базилики.
Ослепленные дымом, мятежники уже не могли бить готов черепицей, да и не до того им было. Лестницы пылали, огонь отделил от мира всех, кто забрался наверх. Там происходило самое обычное для всех войн и всех восстаний.
Тела людей, чьи имена остались неизвестными, падали на мостовую. Но не все искали такого убежища от мучительной казни огнем и удушьем. Иные с удивительным упорством, отличающим человека, не верили в смерть. Цепляясь за швы кладки стен, они пытались сползти вниз и еще раз схватиться с Властью.
Другим в сером дыму мнились белые крылья архангелов. С криками отчаяния боролось молитвенное песнопение: <Боже мой, в руки твои предаю дух мой!> Исполняли 'его мужские и женские голоса.
Центурион Арий безошибочно указывал, куда отнести добычу, скольким остаться в охране, кому вернуться в строй. Он не был бы ни начальствующим, ни даже солдатом, не умей он распорядиться сохранением добычи. Воюют, чтобы добывать.
Филемут занял левый от сената край площади Августеи до самого начала Месы. Сама Меса казалась пустой. Герулы, сочетая удар стрелы и меча, приняли такое же построение как вначале, с той разницей, что стрелки расположились на развалинах бань Зевксиппа, а не на ступенях сената, а меченосцы ждали на площади, чтобы прикрыть стрелков.