- Идет! - беспечно согласился Володя - сейчас нужно было потянуть время, к тому же стрелял он на самом деле хорошо, и можно было бы посоревноваться.
- Где тир? - поднял Дима чемодан.
- Здесь, недалеко.
- Идем!
Тир на самом деле был неподалеку, и через пять минут Володя уже толкнул зеленую дощатую дверь с короткой, как выстрел, надписью. В тесном полутемном помещении два маленьких мальчика, положив подбородки на ложи ружей, целились, высунув от усердия языки.
- А ну-ка, пацаны, посторонитесь, - с развязностью ковбоя подошел к барьеру Дима. - Дайте два десятка и все фигуры поднимите. Хотим, как говорится, свести с приятелем счеты.
- Понимаю, - кивнул пожилой работник тира. - Вам, может, мишеньки чистые повесить или так, в зайчишек популяете?
- В зайчишек, отец, в зайчишек, - сгреб в кучку все заряды Дима и молча отсчитал Володе десять пуль, хмуро выбрал себе ружье и, пока служитель поднимал фигуры, молча зарядил его. - Помни, - сказал он тихо Володе, - "на раба" играем, - и добавил: - Стреляем так: один раз ты, другой - я. Начинай-ка.
Володя стрелять любил, однако сейчас страх превратиться в раба этого красивого, смелого, но очень нехорошего человека делал из стрельбы не приятную забаву, а грозящую унижением необходимость. Но стрелять было нужно - он сам напросился на это соревнование.
Мушка долго бегала в прорези прицельной рамки, палец, непослушный, жесткий, как сучок, нажимал на спуск тяжело и осторожно. Но выстрел щелкнул наконец, и лев, жестяной, аляповато размалеванный, со скрежетом перескочил через преграду.
- Отлично! - похвалил Дима. - Только долго, долго целишься! Этак мы с тобой до вечера здесь будем упражняться! Быстрее нужно! Вот так!
Не опираясь локтями о барьер, стреляя на весу, Дима, вскинув ружье и скороговоркой выпалив: "Слева утка пошла!" - выстрелил, и фигурка, жалко звякнув, перевернулась.
И снова долго целился Володя, но глаза совы вспыхнули сразу после того, как он нажал на спуск.
- Гляди-ка! - теперь уже недовольно заметил Дима. - Хорошо стреляешь.
А Володя, ободренный своей удачей, подмигнул Диме:
- Если проиграешь, исполнишь мой приказ, если уж "на раба" играем.
- А чего ты хочешь от меня? - настороженно спросил воронежец, с хрустом переламывая ствол ружья.
- Потом скажу, если выиграю... - уклончиво сказал Володя, а Дима на вытянутой руке, как из пистолета, выстрелил в гражданина с красным, как у алкоголика, носом.
А Володя все стрелял и стрелял, то и дело поражая мишени. Стрелял он уже спокойно, и уверенность ему придавалась сознанием того, что Тролль наверняка доехала до дома и даже сумела убедить Ивана Петровича не впускать к себе воронежца.
Но Дима тоже не давал промаха. Мало того, с каждым выстрелом его мастерство сверкало все сильнее. Почти не целясь, он поражал фигуры, держа ружье на вытянутой руке. Сухо клацало заряжаемое ружье, щелкали один за другим выстрелы, смятые в лепешку пули усыпали пол под мишенями. Жестяные зайцы, тигры, куропатки валились замертво, лошади испускали пронзительное ржание, самолеты вертелись под потолком. А когда у Димы оставались всего две пули, он, выгнувшись в пояснице, лег спиной на барьер, задрав подбородок, прицелился и расколол на две части арбуз. Даже служитель тира охнул от восхищения и сказал: "Эхма!"
Когда же у Димы оставалась лишь одна пуля (Володя уже отстрелял без промаха!), он, усмехаясь, открыл свой чемодан и достал оттуда зеркальце, повернулся спиной к мишеням и стал пристраивать ружье на плече. Придерживая зеркало правой рукой, он просунул большой палец левой в черную петлю спусковой скобы и, хмуря брови, стал медленно наводить ствол на одну из белых пуговок фигур. В тире воцарилась гробовая тишина. Хлопнул выстрел, и в полутемное помещение тира ревом ракеты ворвался грохочущий и визжащий рок-н-ролл - Дима завел магнитофон!
- Вам бы в цирке деньги зарабатывать! - был восхищен служитель тира. Пятнадцать лет сижу на этом стуле и ни разу не видал такой стрельбы!
А Дима, довольный похвалой, подняв свой чемодан, сказал в ответ:
- В цирке, отец, клоуны пусть деньги зарабатывают. А люди интеллигентные в другом месте гроши раздобудут. - И, гордый сознанием собственной интеллигентности, подтолкнув Володю к выходу, Дима открыл дверь твердой рукой ковбоя, покидающего салун.
На улице воронежец, однако, выглядел немного скисшим, и Володя, заметив его унылый вид, с радостью подумал, что не дал-таки этому типу превратить себя в раба. Все существо Володи плясало от радости, представляя, что задуманный им план приведен в исполнение.
- Ты, кстати, о чем бы попросил меня, если бы я промахнулся? - мрачно спросил Дима.
Володя хотел было сказать, что потребовал бы от него немедленно мотать в Воронеж или куда угодно, хоть к черту на куличики, но спохватился вовремя, поняв, что Дима не простил бы ему этих слов. Поэтому лишь сказал:
- Да так... бутылку "Пепси" за проигрыш потребовал бы...
Дима усмехнулся:
- Я тебе и так дряни этой хоть ящик куплю - захлебнешься.
И Володя решился на вопрос:
- А тебе чего бы хотелось от меня?
- Поздно об этом толковать! - зло отрезал Дима. - Не скажу тебе, - и добавил: - Покуда снова случай не найду тебя рабом сделать.
Володя улыбнулся, пожал плечами, и они больше не разговаривали.
Троллейбус довез их до Наличной быстро. Дима, не замечая спешащего рядом с ним мальчика, шел к дому уверенно, но торопливо, словно сердясь на себя за то, что потерял так много времени на ерунду. Они хотели было уже войти в узкий промежуток между корпусами, и вдруг машина скорой помощи, выезжающая из двора, чуть не задела Диму, едва успевшего отскочить.
- Вот черт! - ругнулся Дима. - Чуть не задавили! Одних спасают других калечат! Номер бы записать!
Вошли во двор. Двинулись к угловой парадной. Там несколько старушек тихо обсуждали что-то. Качали головами, губами шлепали: "Да, да, вот так, такие уж наши годы. Сейчас ходишь, а через минуту - хлоп, и отвозите, любезные. Не знаешь, когда и настигнет".
Иринка с плачущим лицом стояла рядом с ними. Пальцы её быстро-быстро скатывали в трубочку поясок от платья.
- Ты чего здесь? - пугаясь её лица, спросил Володя. - А где Иван Петрович?
- Увезли, - прыгнули губы Иринки. - Я к квартире его пришла, а дверь открыта, голоса чьи-то слышны. Испугалась очень, но заглянула. А там врачи... что-то делают с Иваном Петровичем, а он бледный... белый даже. Без сознания. Меня прогнали... А после вынесли его на носилках. Может...
- Что может?! - побледнел Володя. - Что может?! - И тут он повернулся к Диме, с унылой физиономией стоявшему поодаль: - А все он, все он! Нужно было старика волновать, тревожить всякими бумажками дрянными! Говорить, что неуникальное оружие у старика! - И, с трудом сдерживая слезы, почти прокричал Диме: - Все из-за тебя, гада проклятого вышло! Ехал бы ты к себе, в Воронеж!
И пошел к своему подъезду, а в ушах все звучал тихий шепот старушек:
- Хлоп - и отвозите, любезные! Грехи наши тяжкие! Все там будем!
ГЛАВА 7
ВОТ КЛЮЧ ОТ АРСЕНАЛА
Проворный солнечный лучик протиснулся в узкую щель между оконной рамой и портьерой, скоро полоснул спинку дивана, а после соскользнул на чуть опухшее за ночь лицо Володи. Мальчик открыл глаза и увидел стоявшего рядом с постелью отца. Обнаженный по пояс, свежий после душа, с бугристыми мускулами, которыми никогда не щеголял, могучий, огромный, отец показался Володе статуей античного героя, спокойного в своей уверенности в непобедимость.
- Ты плохо выглядишь, старик, - сказал отец, осторожно присаживаясь на край постели, однако пружины дивана простонали жалобно и недовольно. - Ты не заболел?
- Нет, - сказал Володя. - Просто душно ночью было.
- Верно, душно. Тебе бы пробежаться утром, а ты валяешься до десяти. Пойдем в кино? Ты обещал, и сегодня суббота.