- Туссен! - молвил Жан Бычье Сердце. - Похоже, господин не знает пословицы, а пословица-то известная!
- Какая же? - спросил Лоредан.
- "Если вино налито, его надо выпить..". Тем более если бутылка уже откупорена...
- И что дальше? - спросил Лоредан.
- ...если надо опустошить!
Лоредан протянул стакан.
Жан Бычье Сердце наполнил его.
- Теперь тебе, - сказал он, наставляя горлышко бутылки на своего друга, как артиллерист наводит жерло пушки на цель.
- С удовольствием! - обрадовался Туссен, забывая, что был не в лучшей форме из-за пережитых волнений и потому этот последний стакан не только достигнет меры, но и превысит ее.
Быстро опорожнив стакан, он затянул уж не знаю какую вакхическую песнь, в которой присутствующие не могли разобрать ни слова, потому что пел он на овернском наречии. .
- Тихо! - остановил его Жан Бычье Сердце после первого куплета.
- Почему "тихо"? - возмутился Туссен.
- Может, в овернской столице это кому-нибудь и нравится, а вот в Париже и его окрестностях такая песня никому не по душе.
- А ведь это ха-а-арошая песня! - заметил Туссен.
- Да, однако я бы предпочел другую... Например, ту, которую нам сейчас споет граф.
- Я? - не понял Лоредан.
- Само собой! Должны же вы знать ха-а-арошие песни, как говорит мой друг Туссен Бунтовщик.
И Жан Бычье Сердце бессмысленно загоготал, что бывает перед опьянением.
- Ошибаетесь, сударь, - холодно возразил Вальженез. - Я не знаю песен.
- Неужто вам не известно никакой застольной песни? - продолжал настаивать Жан Бычье Сердце.
- Вот именно! - поддакнул Туссен. - Я бы предпочел такую, под которую хорошо не только пить, но и есть, тем более что я проголодался.
- Начинай, приятель! - приказал Жан Бычье Сердце, приготовившись отбивать в ладоши такт.
- Клянусь вам, что не только не знаю подходящей песни, - сказал г-н де Вальженез, несколько напуганный тоном Жана Бычье Сердце, - но и не умею петь.
- Вы не умеете петь? - спросил Туссен; приятель упрекал его в том, что он говорит с овернским акцентом, и он теперь пытался искупить этот недостаток, разговаривая как туземец. - Моя вам не верить!
- Уверяю вас, что не умею петь, - повторил Лоредан. - Мне очень жаль, потому что это могло бы доставить вам удовольствие, но это выше моих сил.
- Жалко! - расстроился Жан Бычье Сердце. - Вас это развеселило бы, да и меня тоже.
- В таком случае мне жаль вдвойне, - отвечал Вальженез.
- Ой! - обронил Туссен.
- Что такое? - спросил Жан.
- У меня есть мысль!
- Врешь!
- Нет, правда, - продолжал настаивать Туссен.
- Ну говори, что ты там надумал!
- Раз этот юный сеньор не умеет или не хочет петь, - не отчаиваясь, продолжал Туссен, - он должен уметь плясать, верно, дружище Жан?
С трудом ворочая языком, он обратился к Лоредану:
- Спляшите-ка, ваше сиятельство!
- Я? Вы с ума сошли?! - изумился Вальженез.
- Почему с ума сошли?- - спросил Туссен.
- Разве танцуют просто так, без причины?
- Ну хорошо, без причины не танцуют; люди танцуют, чтобы танцевать, у себя на родине я плясал каждый день.
- Бурре? [Овернский народный танец.] - Вот именно... Может, вы имеете что-нибудь против бурре?
- Нет, но я не могу исполнить этот танец, я его не знаю.
- Я и не прошу вас сплясать что-то определенное, - не унимался Туссен. - Танцуйте хоть гавот, лишь бы танцевать.
Верно я говорю, Жан? Его сиятельство должен обязательно сплясать.
- Я с удовольствием погляжу, как танцует его сиятельство...
- Слышите, уважаемый?
- ...но...
- Пусть ваш приятель договорит, вы же слышали, он сказал "но", заметил Лоредан.
- ...но для танцев нужна музыка, - закончил свою мысль Жан Бычье Сердце.