- Я далек от того, чтобы оспаривать у вас это право, дорогой дядюшка. Я отлично знаю, что у вас ровный характер, и полагаю, что, раз вы в дурном расположении духа, это неспроста.
- Вы совершенно правы, племянник.
- Может быть, к вам спозаранку явился незваный гость?
- Нет, однако я получил письмо, причинившее мне немало хлопот, Петрус.
- Я так и думал. Могу поспорить, что это письмо от маркизы де Латурнель.
- Ты позволяешь говорить себе в неподобающем тоне, Петрус. Разреши тебе напомнить, что в данный момент ты проявляешь неуважение к двум старикам.
Петрус, севший было на складной стульчик, вскочил, словно подброшенный пружиной.
- Прошу прощения, дядя, - сказал он. - Вы меня пугаете!
Я никогда не слышал, чтобы вы говорили со мной столь резко.
- Дело в том, Петрус, что до сих пор у меня не было повода вас упрекнуть.
- Поверьте, дядюшка, что я готов почтительно принять ваши упреки сегодня, сожалея лишь о том, что я их заслужил.
Потому что, раз вам есть в чем меня упрекнуть, дядя, значит, я того заслуживаю.
- - Судите сами! Но сначала прошу вас выслушать меня и отнестись к моим словам серьезно, Петрус.
- Я вас слушаю.
Генерал указал племяннику на стул, но Петрус попросил позволения слушать стоя.
И он стал ждать обвинения, как и подобает преступнику, стоящему перед судьей.
XX
Глава, в которой Петрус видит, что предчувствия его не обманули
Граф Эрбель устроился в кресле поудобнее: старый сибарит любил читать нравоучения со всеми удобствами.
Петрус следил за ним с некоторым беспокойством.
Граф вынул из кармана табакерку, с наслаждением втянул понюшку испанского табаку, сбил щелчком с жилета прилипшую табачную крошку и заговорил совершенно другим тоном:
- Итак, дорогой племянник, мы, значит, решили последовать советам нашего доброго дядюшки?
Улыбка снова осветила лицо Петруса, принявшее было подобавшее случаю выражение.
- Каким советам, дорогой дядя? - спросил он.
- По поводу госпожи де Маранд.
- Госпожи де Маранд?
- Да.
- Клянусь, дядя, я не знаю, о чем вы говорите - Скромничать? Хорошо, молодой человек. Это добродетель, нам в свое время незнакомая, однако я не прочь признать ее за другими.
- Дядюшка, даю вам слово ..
- В наше время, - продолжал генерал, - когда молодой человек из хорошей семьи с громким именем имел несчастье родиться последним, то есть оставался без гроша, то он - если, конечно, был недурен собой, хорошо сложен, галантен - извлекал из этого пользу. Когда природа оказалась к вам щедра, а удача скупа, надо уметь пользоваться дарами природы.
- Дорогой дядя! Должен вам признаться, что понимаю все меньше и меньше.
- Не станешь же ты меня уверять, что не видел в театре "Школу мещан"?..
- Да, дядюшка, я видел эту пьесу.
- Неужели ты не аплодировал маркизу де Монкаду?
- Я аплодировал его игре, потому что Арман прекрасно исполняет эту роль, но его действиям я не рукоплескал.
- Так вы добродетельны, дражайший племянник?
- Нет, дядюшка. Но быть добродетельным или допускать, что мужчина может получать деньги от женщины...
- Дорогой друг! Когда ты сам беден, а женщина богата, как госпожа де Маранд или графиня Рапт...
- Дядя! - вскричал Петрус и вскочил со своего места.
- Сядь, племянник! Сядь! Теперь это немодно. Не будем об этом говорить, времена меняются. Однако что ж ты хочешь!
Четыре месяца назад я оставил тебя в мастерской, украшенной эскизами, да прилегавшей к ней крдхотной спальней, которые убирала консьержка, пышно называвшаяся служанкой. Я вытирал ноги о старенький половичок перед дверью, я видел, как ты преспокойно отправляешься в Латинский квартал, чтобы на двадцать два су пообедать у Фликото, и я подумал: "Мой племянник - нищий художник, зарабатывающий тысяч пять своей мазней, но он не хочет влезать в долги или сидеть на шее у несчастного отца: мой племянник честный малый, но дурак. Значит, я должен дать ему хороший совет". И я советую ему то же, что господин Лозен - своему племяннику Я говорю"Мальчик, ты хорош собой, у тебя изысканные манеры. Вот принцесса. Ее зовут не герцогиня Беррийская, она не дочь регента, но она купается в миллионах..."
- Дядя!
- Я возвращаюсь и вижу: двор превратился в сад, посреди сада - клумба редких цветов. . О! Вольер с птицами из Индии, Китая, Калифорнии... Ого! Конюшни с лошадьми за шесть тысяч франков, упряжь с гербами Куртенеев... Ого-го! И я радостно поднимаюсь наверх, а про себя думаю: "Мой племянник умный молодой человек, что иногда оказывается лучше, чем быть талантливым". Я вижу ковры, мастерскую, достойную самого Гро или Ораса Берне, и думаю: "Все идет отлично!"
- Мне очень жаль, но я должен вам сказать, что вы заблуждаетесь, дядя.
- Значит, все идет плохо?
- Нет, нет. дядюшка. Но прошу мне поверить, что я слишком горд и не могу принимать из чужих рук эту роскошь, с которой вы были так добры меня поздравить, а потому обязан
всем этим себе.
- Ах, дьявол! Понимаю! Тебе заказали картину и заплатили вперед?
- Нет, дядя.