- А по-моему - так еще того хуже, Петрус! - возразил генерал строго и вместе с тем печально. - Ваш отец имел раньше состояние, стоившее ему большой крови, и оно позволило бы вам жить как благородному человеку, если такая жизнь в эпоху, когда труд является святой обязанностью каждого дворянина, не была бы синонином праздности, а значит и позора. Ваш отец, тридцать лет скитавшийся по морям, из кожи вон лез, чтобы вы ребенком ни в чем не нуждались, и вы вообразили, что так будет всегда, что вы еще не вышли из детского возраста, когда играли английскими гинеями и испанскими дублонами, а не подумали, что это подло - даже если он предложил вам сам, - принимать от старика то, что, смилостивившись, послал ему случай - и все это только ради того, чтобы потешить ваше безумное тщеславие!
- Дядя! Дядюшка! Смилуйтесь! Довольно!
- Да, пожалуй, с тебя хватит. Я видел, как ты покраснел от стыда за совершенную тобой ошибку, когда я рассказывал о бедном музыканте. Да, я избавлю тебя от упреков, потому что надеюсь: если еще не поздно, ты отступишь назад при виде пропасти, в которую едва не скатился сам и не увлек за собой моего несчастного брата.
- Дядя! - воскликнул Петрус и протянул генералу руку. - Я вам обещаю...
- О! Я так просто не возвращаю свое расположение тому, кого однажды лишил его. Ты обещаешь - прекрасно, Петрус. Но вот когда ты придешь и скажешь мне: "Я сдержал свое обещание", только тогда и я тебе отвечу: "Браво, мой мальчик! Ты действительно порядочный человек". - И чтобы несколько смягчить отказ, генерал занял свои руки:
одной взялся за табакерку, другой зачерпнул табак и отправил его по назначению.
Петрус то бледнел, то краснел и наконец уронил руку, которую протягивал генералу.
В эту минуту с лестницы донеслись шаги и голоса.
- Говорю вам, сударь, что я получил от хозяина строгий приказ, говорил лакей.
- Какой еще приказ, дурак?
- Пропускать гостей только после того, как будет передана карточка.
- Кому?
- Господину барону.
- Кого ты называешь бароном?
- Господина барона де Куртенея.
- Да разве я иду к барону де Куртенею? Мне нужен господин Пьер Эрбель.
- В таком случае я вас не пущу.
- Как это - не пустишь?
- А вот так: не пущу!
- Мне?! Преграждать путь?! Ну, погоди!
Похоже, ждать лакею пришлось недолго: почти тотчас дядя и племянник услышали странный звук, словно что-то тяжелое плюхнулось со второго этажа на первый.
- Что творится у тебя на лестнице, Петрус? - спросил генерал.
- Не знаю, дядя. Насколько я могу судить, мой лакей с кемто спорит.
- Уж не кредитор ли выбрал удобный момент, чтобы явиться к тебе, пока здесь я? - заметил генерал.
- Дядюшка! - остановил его Петрус.
Петрус сделал несколько шагов по направлению к двери.
Но не успел он до нее дойти, как дверь с грохотом распахнулась и в мастерскую влетел разгневанный господин.
- Отец! - вскрикнул Петрус и бросился ему в объятия.
- Сынок! - прошептал старый моряк, нежно его обнимая.
- Это и в самом деле мой брат-разбойник! - заметил генерал.
- И ты здесь! - вскричал старый моряк. - Знаешь, Петрус, этот пес был дважды не прав, не пуская меня к тебе.
- Полагаю, ты говоришь о камердинере моего высокочтимого племянника?
- Я говорю о том дураке, что не давал мне пройти.
- За что ты его, кажется, спустил с лестницы?
- Боюсь, что так... Слушай, Петрус...
- Отец!
- Взгляни-ка, не сломал ли себе шею этот дурак?
- Хорошо, отец, - кивнул Петрус и бросился вниз по лестнице.
- Ну что, старый морской волк, ты, я вижу, не меняешься! - сказал генерал. - Все такой же, каким я видел тебя в последний раз!
- Могу поспорить, что теперь уж я не изменюсь, слишком для этого стар, - отвечал Пьер Эрбель.
- Не говорите о старости, досточтимый брат! Ведь я на три года старше вас, - заметил генерал.
В это время вошел Петрус и сообщил, что лакей ничего себе не сломал, только вывихнул правую ногу.
- В таком случае он не так глуп, как кажется, - проговорил старый моряк.
XXIII
Морской разбойник
Мы не раз упоминали в своем рассказе о брате генерала Эрбеля и отце Петруса. Но число наших персонажей столь велико, а описываемые нами события столь многочисленны и перепутаны между собой, что для большей ясности мы предпочитаем не представлять всех наших героев с самых первых сцен, как принято делать по правилам драматического искусства, а описывать этих персонажей по мере того, как они предстают перед читателями, чтобы последние могли принимать активное участие в нашем действии, а также дабы не усложнять интригу.
Как могли заметить читатели, отец Петруса только что ворвался к сыну в мастерскую и вместе с тем появился в нашей книге. Этот вновь прибывший призван сыграть, как уже играл в судьбе своего сына, довольно важную роль, а посему в интересах предстоящих сцен нашего повествования мы сочли себя обязанными сказать несколько слов о прошлом нашего нового героя, в котором так горько упрекал его родной брат.
Пусть наш читатель не волнуется: мы не станем предлагать его вниманию целый роман на эту тему и будем предельно кратки.
Кристиан-Пьер Эрбель, виконт де Куртеней, младший брат генерала, родился, как и сам генерал, на родине Дюгей-Труэна [Французский моряк (1673 - 1736), прославившийся во время войн Людовика XIV с голландцами и англичанами, а самая большая его победа - взятие Рио де Жанейро (1710). В период правления Людовика XV сражался с берберами.] и Сюркуфа [Французский мореплаватель и пират (1773 - 1827), еще юнгой принимавший участие в Индийской экспедиции, позже поставлявший чернокожих рабов плантаторам острова Бурбон (ныне Реюньон), будучи капитаном торгового судна; став корсаром, он избороздил Индийский океан, взял в плен множество английских кораблей Во времена Империи получил титул барона и стал затем одним из богатейших судовладельцев Сен-Мало.]; он появился на свет в 1770 году в Сен-Мало, этом гнезде всех морских орлов, известных под родовым именем корсаров, если и не нагонявших ужас на англичан, то, во всяком случае, бывших для тех бичом на протяжении шести столетий, то есть со времен Филиппа-Августа до Реставрации.