Двое других беглецов протянули руки, и каждый из них подкрепил силы ромом.
Фляжка вернулась к Эрбелю, и он снова привязал ее к шее.
- А ты почему не пьешь? - спросил Парижанин.
- Я пока не замерз и у меня еще есть силы, - сказал Эрбель, - пусть все, что здесь осталось, достанется тому, кто устанет больше меня.
- Заботливый ты наш! - прокричал Парижанин. - Я тобой восхищаюсь, но подражать тебе не намерен.
- Тихо! - предупредил четвертый номер. - Впереди голоса.
- А говор бретонский, чтоб я пропал! - подхватил номер три.
- Какие бретонцы в Портсмутской гавани?
- Молчите! - оборвал Эрбель. - Давайте как можно ближе подберемся вон к той черной точке, что перед нами: мне кажется, это шлюп [Одномачтовое судно].
Он не ошибался, голос доносился с той стороны.
- А ну, тише!
Все затихли, и скоро до них донесся шум весел и плеск воды.
- Давайте держаться от лодки подальше! - предостерег один из беглецов.
- На ней нет огней: нас с нее не увидят.
И действительно, лодка прошла в десяти саженях от беглецов, но их не заметили; однако те, кто в ней сидели, продолжали переговариваться с владельцем шлюпа.
- Смотри хорошенько, Питкаэрн, - говорил один голос, - и через час-другой мы вернемся с монетой.
- Не волнуйтесь, - донеслось со шлюпа (очевидно, это отвечал Питкаэрн), - я посмотрю как следует.
- Ах ты Господи! - пробормотал третий номер. - Откуда же в Портсмутской гавани соотечественники?
- Я тебе потом объясню, - пообещал Эрбель, - а пока мы спасены!
- Постарайся сделать так, чтобы это произошло как можно скорее, взмолился третий номер, - у меня все занемело от холода.
- У меня тоже, - прибавил четвертый номер.
- Не волнуйтесь, - успокоил их Эрбель, - ждите здесь и постарайтесь, чтобы вас не отнесло течением, а остальное предоставьте мне.
Рассекая волну, словно дельфин, он поплыл к шлюпу.
Четверо беглецов старались, насколько могли, держаться рядом; они смотрели во все глаза и слушали во все уши, готовые действовать по обстоятельствам.
Они видели, как Пьер Эрбель исчез в ночной мгле, еще более непроницаемой в том месте, куда падала тень от шлюпа. Потом до их слуха донесся разговор на наречии, которое можно услышать в Нижней Бретани; двое пловцов были родом один из Сен-Бриека, другой из Кемперле и могли перевести слова собеседников; одним из говоривших был, очевидно, Пьер Эрбель.
- Эй, на лодке! Эй, на помощь!
Уже знакомый голос отвечал:
- Кто там зовет на помощь?
- Товарищ, земляк из Валлиса.
- Из Галлии? Из какой части Валлиса?
- С острова Англезей. Скорей, скорей, на помощь, не то я захлебнусь!
- Легко сказать "на помощь"! А что ты делаешь здесь, в гавани?
- Я моряк с английского судна "Корона", меня наказали ни за что, я и сбежал.
- Чего тебе надо?
- Да передохну немного, а потом поплыву к берегу.
- Зачем мне садиться в тюрьму из-за чужого человека? Проваливай!
- Да говорю же тебе, что тону! Помоги!
Говоривший, видимо, хлебнул воды и его накрыло волной.
Сцена была сыграна прекрасно, и беглецам на какое-то время даже показалось, что их товарищ в самом деле тонет: они поплыли в сторону шлюпа.
Но скоро до них снова донесся его голос:
- Ко мне! Ко мне! Неужели ты дашь утонуть земляку, когда для его спасения достаточно бросить фалреп, веревку.
- Ну-ка отвали!
- Ой, да, никак, это ты, Питкаэрн?
- Да, я самый, - удивился матрос. - А ты кто такой?
- Я-то?.. Веревку! Тону! Тону-у-у... Вер...
И волна снова накрыла его с головой.
- Ах, черт! Да вот веревка! Держишься?
Послышалось бульканье, когда захлебнувшийся хочет ответить, но не может, потому что в дыхательные пути попала вода.
- Ну, не отпускай!.. - проговорил Питкаэрн. - Что ж ты за моряк, увалень ты эдакий! Может, прикажешь тебе подъемное кресло подкатить? Сам не можешь забраться?