- Ко мне, ребята! Поднимайтесь на левый борт. Мы спасены!
Беглецы не заставили себя упрашивать; они поспешили к шлюпу и через минуту все четверо стояли на палубе.
Эрбель придавил Питкаэрна к палубе коленом и не отнимал от его горла ножа.
- Свяжите-ка этого парня и заткните ему рот, - приказал Пьер Эрбель, но никакого зла не причинять!
Потом, повернувшись к пленнику, продолжал:
- Дорогой Питкаэрн! Простите нам этот обман. Мы не английские дезертиры, а французы, сбежавшие с понтона. Мы позаимствуем у тебя шлюп, чтобы прогуляться во Францию, а как только дойдем до Сен-Мало или Сен-Бриека, ты свободен.
- Как же так вышло, что члены экипажа английского шлюпа говорят на бретонском наречии?
- При чем здесь английский экипаж? Это мы говорим на галльском языке.
- Я понял ничуть не больше, чем раньше, - признался Парижанин.
- Ты хочешь, чтоб я тебе все объяснил? - спросил Эрбель, как можно осторожнее затыкая рот Питкаэрну. - Надо, конечно, отдать ему справедливость...
- Признаться, я был бы не прочь разобраться, в чем тут дело.
- Сейчас я тебе расскажу то, что сам я узнал в коллеже.
- Рассказывай!
- Англичане из Уэльса - всего-навсего колония из Нижней Бретани, эмигрировавшая из Франции лет этак девятьсот тому назад и сохранившая в целости и сохранности родной язык. Вот как получилось, что уэльсцы говорят на бретонском наречии, а бретонцы - на уэльском, или валлийском.
- Вот что значит образование! - заметил Парижанин. - Эрбель! В один прекрасный день ты станешь адмиралом.
Тем временем Питкаэрна связали и заткнули ему рот.
- А теперь, - промолвил Пьер Эрбель, - надо согреться, обсушиться и посмотреть, нет ли на этом благословенном шлюпе чего-нибудь пожевать, а на рассвете выйдем из гавани.
- Почему не сейчас? - поинтересовался Парижанин.
- Потому, Парижанин, что из гавани можно выйти только после того, как адмиральское судно откроет ворота пушечным выстрелом.
- Это верно, - хором подтвердили беглецы.
Один из четырех товарищей остался часовым на бушприте, а трое других пошли разводить в каюте огонь.
К несчастью, одежду, намокшую в соленой воде, было не так-то просто просушить. Беглецы обшарили шлюп и нашли рубашки, штаны и матросские блузы, принадлежавшие друзьям Питкаэрна. Беглецы переоделись как могли, как вдруг с бушприта донеслось:
- Эй, там, внизу! Все наверх!
В одно мгновение все трое очутились на палубе.
Часовой поднял тревогу не без причины: к шлюпу приближались огни, и постепенно из темноты показались лодки с солдатами.
Лодки прочесывали гавань.
- Ну, визита не миновать! - предупредил Пьер Эрбель. - Надо взять дерзостью. Спрячьте нашего друга Питкаэрна.
- Сбросить его в воду? - предложил один из беглецов
- Да нет, просто спрячьте его получше.
- Слушай, Пьер, - заметил Парижанин, - а что если засунуть его в подвесную койку, накрыть сверху одеялом по самые глаза - никто и не заметит кляпа, а мы скажем, что он заболел.
Так для нас же лучше: больные одетыми не ложатся, одному из нас достанутся сухие штаны, куртка и блуза.
Предложение всем понравилось.
- А сейчас, - продолжал Пьер Эрбель, - пусть те, что говорят на валлийском наречии, постоят со мной на палубе, а остальные составят компанию Питкаэрну; я все беру на себя.
Когда Эрбель говорил: "Я все беру на себя", все знали, что на него можно положиться. Парижанин и его напарник пошли вниз с Питкаэрном, а Эрбель и двое бретонцев стали ждать солдат.
Те не заставили себя ждать.
Одна из лодок взяла курс на шлюп.
Пьер Эрбель вскарабкался на релинг, чтобы его было лучше видно.
- Эй, на шлюпке! - крикнул командир.
- Здесь! - отозвался Пьер Эрбель на бретонском наречии.
- Э-х, да здесь уэльские ребята! - заметил капитан, обращаясь к своим солдатам. - Из вас кто-нибудь говорит на языке этих дикарей?
- Я, господин офицер, - отозвался один из солдат. - Я родом из Каэрмартена.
- Тогда спрашивай ты.
- Эй, на шлюпке! - крикнул солдат по-уэльсски.
- Здесь! - повторил Эрбель.
- Кто вы?
- "Прекрасная Софи" из Памбрука.
- Откуда идете?
- Из Амстердама.
- Что везете?