- Вы намерены предложить мне обратиться к королю с просьбой о помиловании моего отца? - перебил его брат Доминик.
- Да.
- Благодарю вас То же мне предлагал святой отец, но я отказался.
- Чем же вы объяснили свой отказ?
- Мой отец приговорен к смерти. Король может помиловать только преступника. Я знаю своего отца. Если он окажется помилован, он при первой же возможности пустит себе пулю в лоб.
- Что же будет? - спросил виконт.
- Это знает лишь Господь, Которому открыты будущее и мое сердце. Если мой план не понравится Богу, Всевышний, способный уничтожить меня одним пальцем, так и сделает, и я обращусь в прах. Если, напротив, Бог одобрит мой замысел, Он облегчит мой путь.
- Позвольте мне, отец мой, также сделать все возможное, чтобы ваш путь был менее суров и утомителен, - предложил посол.
- Оплатив мой проезд на каком-нибудь судне или в карете?
- Вы принадлежите к бедному ордену, отец мой, и вас не должна оскорблять милостыня соотечественника.
- При других обстоятельствах, - отвечал монах, - я принял бы милостыню от имени Франции или от вашего имени и облобызал бы руку дающего. Однако в том состоянии духа, в каком я оказался, усталость - спасение для меня.
- Несомненно. Но на борту корабля или в дилижансе вы доедете скорее.
- А куда мне торопиться? И зачем мне возвращаться?
Будет вполне довольно, если я прибуду накануне казни моего отца. Король Карл Десятый дал слово, что казнь будет отложена на три месяца, я доверяю его слову. Даже если я вернусь на восемьдесят девятый день, я не опоздаю.
- Раз вы не торопитесь, позвольте предложить вам погостить в посольском особняке.
- Пусть ваше превосходительство извинит, что я отвечаю отказом на все его любезные предложения, но мне пора.
- Когда вы отправляетесь?
- Сегодня же.
- В котором часу?
- Немедленно.
- Не помолившись апостолу Петру?
- Я помолился. Кроме того, обычно я творю молитву на ходу.
- Позвольте мне хотя бы проводить вас.
- После того, что вы для меня сделали, я буду по-настоящему счастлив расстаться с вами как можно позднее.
- Вы позволите мне переодеться?
- Лично вашему превосходительству я ни в чем не мог бы отказать.
- В таком случае сядем в карету и заедем в посольство.
Монах кивнул в ответ.
Коляска ждала их у входа. Монах и посол сели в экипаж.
Во все время пути они не обменялись ни словом. Карета подъехала к посольскому особняку. Господин де Шатобриан поднялся с монахом в свой кабинет, успев сказать несколько слов лакею. Из кабинета он прошел в спальню. Едва за ним закрылась дверь, как в кабинет внесли стол с двумя кувертами.
Господин де Шатобриан вернулся через десять минут; за это время он успел сменить мундир на обычное платье.
Он пригласил брата Доминика за стол.
- Уходя из Парижа, - сказал монах, - я дал обет есть только стоя и питаться лишь хлебом и водой до самого Парижа.
- В таком случае, отец мой, - подхватил поэт, - я разделю ваш обет. Я тоже ем только хлеб и пью воду. Правда, она из фонтана Треви!
Оба, не присаживаясь, съели по куску хлеба, запивая его водой.
- Идемте, - предложил поэт.
- Идемте, - повторил монах.
Карета стояла у ворот.
- В Торре-Вергата, - приказал посол.
Он обернулся к монаху и пояснил:
- Это моя обычная прогулка, я даже и в этом не иду ради вас ни на какую жертву.
Экипаж выехал по улице del Corso на площадь Народа или, может быть, на Тополиную площадь (дело в том, что "народ"
и "площадь" звучат по-итальянски одинаково), а затем покатил по дороге на Францию. Коляска проезжала мимо развалин, названных "Могилой Нерона".
В Риме все так или иначе связано с Нероном.
Вольтер сказал о Генрихе IV: "Единственный король, о котором народ сохранил память". Нерон - единственный император, о котором вспоминают римляне. "Что это за колосс?" - "Статуя Нерона". - "А эта башня?" - "Башня Нерона". - "Чье это надгробие?" - "Могила Нерона". И все это говорится без надрыва, без ненависти. Нынешние римляне почти не читают Тацита.
Чем объяснить огромную популярность того, кто убил своего брата Британника, жену Октавию и мать Агриппину? Не тем ли, что Нерон подходил к этим убийствам как артист? И народ помнит не об императоре, а о виртуозе, не о Цезаре в золотой короне, а об актере в венце из роз.
Коляска отъехала примерно на лье от могилы Нерона и остановилась.
- Здесь я останавливаюсь, - сказал поэт, - угодно ли вам, чтобы экипаж отвез вас дальше?
- Где остановится ваше превосходительство, там остановлюсь и я, но ненадолго, только для того, чтобы попрощаться.