- Да, к полицейскому.
- И зовут его?..
- Жамбасье... Жюбасье...
- Жибасье! - вскричал Сальватор.
- Совершенно верно! - подтвердила молочница.
- Ну, это сама судьба! - пробормотал Сальватор. - Я как раз пытался выяснить, где он живет, а мадемуазель Фифина привела меня к нему. Ах, господин Жакаль! До чего же вы были правы, когда сказали: "Ищите женщину!" Спасибо, Маглона.
Ваша матушка здорова?
- Да, господин Сальватор, спасибо. Она очень вам признательна за то, что вы устроили ее в приют для престарелых.
- Ладно, ладно! - махнул рукой Сальватор.
И он направился в Малый Бисетр.
Надо было прожить какое-то время в квартале Сен-Жак и исследовать его во всех направлениях, чтобы не заблудиться в темном, зловонном, грязном, загаженном лабиринте, носившем тогда название Малого Бисетра. Он напоминал в некотором роде мрачные, сырые, расположенные один над другим подвалы Лилля.
Сальватор знал это место, так как не раз бывал там с филантропическими целями; поэтому ему нетрудно было пробираться по этому лабиринту.
Он зашел в левую часть дома и взлетел на шестой этаж, под самую крышу. В грязном коридоре было семь или восемь дверей.
Он стал прикладываться ухом к каждой из них и слушать.
Ничего не услышав, он собирался спуститься этажом ниже, как вдруг через разбитое еще в незапамятные времена окошко, выходившее на лестницу смежного дома, он увидел мадемуазель Фифину.
Он сбежал вниз, снова поднялся, но теперь уже по другой лестнице, ступая неслышно, так что мадемуазель Фифина, барабанившая в дверь со всевозраставшим нетерпением, не заметила его появления.
Продолжая стучать в дверь, она кричала:
- Да открывайте же, это я, Жиба, я!
Однако Жибасье не отворял, хотя ему, должно быть, нравилось, когда его звали на итальянский манер.
Вернувшись к себе в четыре часа утра, он, вероятно, еще находился под впечатлением вчерашнего происшествия, переживая свое счастливое избавление от опасности столь же неминуемой, сколько и неожиданной.
Вдруг в дверь постучали.
Но Жибасье решил, что это сон. Он был убежден: нет такого человека на свете, который любил бы его настолько горячо, чтобы навещать в столь ранний час. Жибасье решительно отвернулся к стене и попытался снова заснуть, не обращая внимания на шум и проговаривая:
- Стучите, стучите!
Однако мадемуазель Фифина судила иначе и потому продолжала барабанить еще сильнее, называя каторжника самыми нежными именами.
Неожиданно она почувствовала, как ей на плечо легла чья-то рука.
Она обернулась и увидела Сальватора.
Мгновенно оценив положение, она открыла было рот, чтобы позвать на помощь.
- Тихо, негодяйка, если не хочешь сейчас же отправиться в тюрьму! прошипел Сальватор.
- В тюрьму? За что?
- Прежде всего, за воровство.
- Я не воровка, слышите? Я честная девушка! - взвыла распутница.
- Не только воровка, у которой при себе полмиллиона не принадлежащих ей денег, но и...
Он шепнул ей на ухо несколько слов.
Девица смертельно побледнела.
- Это не я! - запричитала она. - Я его не убивала! Это все любовница Костыля, Бебе-Рыжавка!
- Иначе говоря, ты держала лампу, пока она убивала его подставкой для дров. Впрочем, все эти подробности вы обсудите, когда окажетесь в одной камере. Теперь будешь кричать или мне крикнуть?
Девица издала стон.
- Пошевеливайся, я тороплюсь! - прибавил Сальватор.
Дрожа от ненависти, мадемуазель Фифина запустила руку под косынку на груди и достала из-за пазухи охапку банковских билетов.
Сальватор пересчитал их. Было всего шесть пачек.
- Хорошо! - похвалил он. - Еще четыре, и закончим этот разговор.
К счастью для Сальватора, а возможно и для нее самой, так как Сальватор был не из тех, кого можно было захватить врасплох, у мадемуазель Фифины не оказалось при себе никакого оружия.
- Ну-ну, давай-ка сюда четыре пачки! - повторил Сальватор.
Фифина скрипнула зубами, снова запустила руку за корсаж и вынула две пачки.
- Еще две! - приказал Сальватор.
Мошенница сунула руку и достала предпоследнюю пачку.
- Давай еще одну! - нетерпеливо топнув, сказал молодой человек.
- Это все! - возразила она.
- Всего было десять пачек, - заметил Сальватор. - Ну, давай поскорее последнюю, я спешу.