- Да, да, - кивнул Жибасье, видимо, его убедили рассуждения Сальватора на этот счет. - Однако буду ли я занят в эту неделю чем-нибудь приятным?
- Приятным и полезным! Вы исполните, что бывает редко на этом свете, предписание Горация, чьи труды такой ученый муж, как вы, наверняка культивирует: Utile dulci [Полезное с приятным (латин )].
- О чем идет речь? - заинтересовался Жибасье; его как артиста в своем роде увлек выразительный слог Сальватора.
- О путешествиях.
- А-а, браво!
- Вы любите путешествовать?
- Обожаю.
- Как все удачно складывается!
- Куда же мне надлежит отправиться?
- В Германию.
- Germania mater... [Мать-Германия (латин )] Чем дальше - тем лучше! вскричал Жибасье. - Я тем более готов послужить в Германии, что отлично знаю эту страну, а мои путешествия там всегда заканчивались очень удачно.
- Это мне известно, поэтому вы и получили такое предложение. Удачный исход дела напрямую зависит от вашего счастья.
- Неужели? - спросил Жибасье.
Он еще не совсем пришел в себя после столкновения с плотником, и ему послышалось "от вашей чести".
- Счастья! - подчеркнул Сальватор.
- Очень хорошо, - сказал Жибасье. - Ну что ж, все это вполне возможно; я был бы рад случаю уехать на несколько дней из Франции.
- Как все совпало!
- В Париже у меня ухудшается здоровье.
- Да, у вас в самом деле припухли гдаза, на шее синяки, кровь приливает к голове.
- До такой степени, дорогой господин Сальватор, что этой ночью, отвечал Жибасье, - я едва не умер от апоплексического удара.
- К счастью, вам, очевидно, вовремя пустили кровь? - с притворным участием спросил Сальватор.
- Да, - отозвался мошенник. - Кровь мне пустили, и довольно старательно.
- Вьг, стало быть, как нельзя лучше чувствуете себя перед путешествием: в теле образовалась легкость...
- Да, удивительная легкость!
- Значит, мы можем приступить к обсуждению этого вопроса?
- Приступайте, дорогой господин, приступайте! О чем идет речь?
- Да дело-то чрезвычайно простое: нужно передать письмо.
Вот и все.
- Хм, хм! - с сомнением проговорил Жибасье, у него в душе снова зашевелились тысячи подозрений. - Посылать человека в Германию только затем, чтобы передать письмо, когда почтовая служба великолепно организована. Дьявольщина!
- Как вы сказали? - переспросил не спускавший с него глаз Сальватор.
- Я сказал, что если это чертово письмо такое же, как все остальные, покачал головой Жибасье, - то почему бы вам не отправить его почтой? Я полагаю, это обошлось бы вам дешевле.
- Вы правы, - подтвердил Сальватор. - Это очень важное письмо.
- Связано с политикой, вероятно?
- Исключительно с политикой.
- Очень деликатная миссия?
- Чрезвычайно деликатная.
- И, стало быть, опасная?
- Опасная, если бы не были приняты все меры предосторожности.
- Что вы подразумеваете под предосторожностями?
- Это письмо будет представлять собой чистый лист бумаги.
- А адрес?
- Вам передадут его устно.
- Значит, письмо написано симпатическими чернилами?
- Изобретенными человеком, который пишет это письмо, и его изобретение бросает вызов даже господину Тенару и господину Орфила.
- В полиции умеют разгадывать химические секреты получше господина Тенара и господина Орфила.
- Эти чернила бросают вызов самой полиции, и я очень рад сообщить, что вы получите двойную цену за доставку, дорогой господин Жибасье, на тот случай, если вам вдруг захочется продать письмо господину Жакалю.
- Сударь! - вскочил Жибасье. - Неужели вы считаете меня способным?..
- Человек слаб, - заметил Сальватор.
- Вы правы, - вздохнул каторжник.