Несмотря на соблазнительную внешность, креолка была страшна в гневе. Художник при виде затравленного выражения ее глаз и застывшего лица непременно написал бы с нее Медею или Юдифь.
Камилл отпрянул, не находя что ответить. Но он чувствовал, что положение осложнится, если молчание затянется еще хоть на минуту, и попытался взять лестью.
- Как ты хороша сейчас! - воскликнул он. - Ты только посмотри на себя и сравни с другими женщинами. Да нет ни одной краше тебя! А разве кого-нибудь любят больше тебя?
- Мне и не нужно, чтобы меня любили больше, - гордо возразила креолка. - Я хочу, чтобы меня любили одну.
- Именно это я и имел в виду! - подхватил Камилл.
- Неужели? - возмутилась Долорес. - Теперь, когда доказательства у меня в руках, ты станешь отрицать, что имел интрижку с этим ничтожным созданием?
Слово "создание", сказанное в адрес его любимой Сюзанны, покоробило Камилла. Он насупился и ничего не ответил.
- Да, - повторила Долорес, да, с ничтожным созданием!
И эпитет, и это слово прекрасно подходят! О, я знаю ее не хуже вас, даже лучше, может быть; для этого мне хватило одного вечера.
По непонятной причине последние слова смутили говорившую, хотя ничего особенного она вроде бы не сказала.
Камилл заметил ее промах и сейчас же им воспользовался.
- Послушай, - сказал он жене, - хотя то, что я тебе скажу, неделикатно, я не стану отрицать, что Сюзанна в меня влюблена.
- Значит, она тебя любит?! - вскричала креолка. - Ты признаешь, что эта правда?
- Не в нашей власти, дорогая моя, внушить или не внушить любовь, отвечал Камилл. - Больше того, - философски проговорил он, - разве мы вольны любить или не любить?
- А ты любишь мадемуазель де Вальженез, да или нет? - спросила Долорес; она не хотела, чтобы Камилл выскользнул у нее из рук.
- Я ее не люблю... Вернее, любить можно по-разному. Это сестра моего друга, и я ее не ненавижу.
- Любишь ли ты мадемуазель Сюзанну де Вальженез как женщину? Спрошу еще яснее: мадемуазель Сюзанна де Вальженез - твоя любовница?
- Любовница?
- Раз я твоя жена, она может быть только любовницей.
- Нет, разумеется, она мне не любовница.
- И ты не любишь ее как женщину?
- Как женщину? Нет.
- Хотелось бы верить.
- Это замечательно! - молвил Камилл, протягивая жене руки.
- Погоди, Камилл. Я хотела бы тебе поверить, но мне необходимо получить доказательство.
- Какое?
- Давай уедем.
- Как - уедем? - удивился Камилл. - С чего нам уезжать?
- Потому что непорядочно морочить голову мадемуазель де Вальженез. Она тебя любит, как ты говоришь, стало быть, она надеется. Ты ее не любишь: она страдает. Есть способ положить конец и надежде, и страданию: уехать.
Камилл попытался все свести к шутке.
- Я готов допустить, что отъезд будет выходом из этого положения, сказал он. - Пример тому мы находим во многих комедиях. Но куда поехать вот в чем вопрос.
- Мы поедем туда, где нас любят, Камилл. А где нас любят, там и есть наша настоящая родина. Я готова следовать за тобой куда пожелаешь - за сотню лье от Франции, за тысячу лье - только уедем!
- Да, конечно, - ответил Камилл. - Я и сам давно хотел предложить тебе съездить в Италию или в Испанию, да боялся твоих упреков.
- Моих упреков?
- Да. Пойми же! "Я жил многие годы в Париже и почти все здесь видел, говорил я себе, - но она, моя бедняжка Долорес, как все девушки нашей страны, давно вынашивала эту сладкую мечту - увидеть Париж и умереть, - не разбужу ли я ее раньше чем кончится ее сон?"
- Если тебя удерживало лишь твое деликатное внимание, Камилл, то мы можем ехать: я увидела в Париже все, что хотела посмотреть.
- Будь по-твоему, дорогая, - сказал Камилл, - мы уедем.
- Когда?
- Когда хочешь.
- Завтра.
- Завтра? - растерялся американец.
- Ну да, если вас в Париже держит лишь опасение потревожить мой сладкий сон.
- Да, да, меня ничто не держит, это верно, - подтвердил Камилл. - Но уложить вещи - дело непростое, одного дня будет мало. Завтра! - повторил Камилл. - А покупки, а визиты, а расчеты?
- Мои вещи уложены, покупки сделаны, счета уплачены.
Вчера я приказала отнести вместо прощальных визитов карточки во все дома, где нас принимали.
- Но понадобится несколько дней, чтобы пожать руку друзьям.
- С твоим характером, Камилл, друзей не имеют, у тебя могут быть только знакомые. Самым близким знакомым был Лоредан. Вчера его убили, а сегодня состоялись похороны. Больше тебе пожать руку в Париже некому. Едем завтра.
- Нет, это просто невозможно.
- Будь осторожен! Как ты мне отвечаешь, Камилл!