- Прощайте, - равнодушно отозвалась та.
Подвинув к себе хрустальный бокал, она опустила в него ложку золоченого серебра и принялась за варенье из лепестков розы.
XIX
Парфянская стрела
Вечером того же дня, как помнят читатели, прелат-итальянец назначил у себя встречу с аббатом Букмоном.
Епископ готовился к отъезду. - Ступайте в мой кабинет, - сказал он аббату, - я вас догоню.
Аббат не стал возражать.
Монсеньор Колетти обратился к своему лакею:
- Лицо, которое я вызывал, находится в моей молельне?
- Да, ваше преосвященство, - ответил лакей - Хорошо. Кроме маркизы де Латурнель, меня ни для кого нет дома.
Слуга поклонился.
Монсеньор отправился в молельню.
Там стоял в углу худой и бледный человек; благодаря длинным волосам он был похож - и это, очевидно, ему льстило - на Базиля из "Женитьбы Фигаро" или на Пьеро.
Должно быть, наши читатели уже забыли этот персонаж, но мы в двух словах освежим их память. Это был любимчик женщины, сдававшей внаем стулья, а также один из шпионов г-на Жакаля, по прозвищу Овсюг; он чудом избежал гибели во время беспорядков на улице Сен-Дени и со славой вернулся в отчий дом на Иерусалимской улице.
Читатели, без сомнения, удивятся, встретив этого висельника в доме нашего итальянца-иезуита. Однако, если им будет угодно последовать за нами в молельню, они скоро поймут все сами.
При виде монсеньора Колетти Овсюг скрестил руки на груди.
- Ну как? - спросил итальянец, - Что-нибудь удалось найти? Говорите коротко и тихо.
- Результат прекрасный, монсеньор, да и искать долго не пришлось: это два самых больших интригана во всем христианском мире.
- Откуда они?
- Они из тех же мест, что и я, ваше преосвященство.
- А откуда родом вы?
- Из Лотарингии.
- Неужели?
- Да, а вы знаете поговорку: "Лотарингец продаст и Бога, и черта"
- Это, должно быть, лестно и для вас, и для них. А где они получили образование?
- В Нансийской семинарии. Правда, аббата оттуда выгнали.
- За что?
- Вашей милости довольно будет сказать, что вы знаете причину, и он не станет настаивать на объяснении, в этом я убежден.
- А его брат?
- Этот - другое дело. О нем я знаю немало подробностей.
Король Станислав, будучи покровителем одной из церквушек в окрестностях Нанси, подарил церкви Христа кисти Ван-Дейка.
Со временем викарии этой церкви позабыли о ценности этого подарка, зато Букмон-живописец оценил по заслугам. Он попросил и добился разрешения снять с картины копию. После того как копия была готова, он подменил оригинал и продал его за семь тысяч франков Антверпенскому музею Дело получило огласку и, конечно, для художника закончилось бы крупными неприятностями, но аббат, уже приобщившийся к Сент-Ахелю, добился поддержки от настоятеля. Дело замяли, но если его снова вытащит на свет человек вашего положения, виновнику не поздоровится.
- Хорошо. Я слышал, что они живут под вымышленными именами. Вам об этом что-нибудь известно?
- Да, и из достоверного источника. Их настоящая фамилия - Маду, а не Букмоны.
- Как они жили, с тех пор как уехали из Нанси?
- В физическом отношении - довольно хорошо, в нравственном - ужасно. Дурачили людей, а когда дураков не встречали, брали в долг. Если вам угодно дать мне еще сутки, я смогу предоставить вам более точные сведения.
- Ни к чему, я нынче вечером уезжаю. Кроме того, я знаю все, что хотел знать.
Он вынул из кармана пять луидоров.
- Вот задаток, - сказал он, вручая деньги Овсюгу. - Возможно, вы получите письменные приказания без подписи. Каждый из таких приказов будет сопровождаться небольшой суммой, чтобы вознаградить вас за труды. Отправляйте ответы на эти запросы до востребования в Рим. Я узнаю ваши письма по трем значкам "X" на конверте.
Овсюг поклонился и вопросительно повел рукой: "Пока все?"
Монсеньор Колетти понял его жест.
- Глаз не спускайте с наших двух друзей. Держитесь наготове, чтобы в любую минуту дать мне сведения, которые я от вас потребую. Ступайте.
Овсюг вышел, пятясь.
Монсеньор Колетти подождал, пока закроется дверь, помолчал, подумал и наконец сказал:
- Ну, теперь к другому!
Он вышел из молельни, прошел через гостиную и отворил дверь в кабинет.
Он нашел там аббата Букмона. Тот устроился в большом кресле и, глядя в потолок, вертел большими пальцами.
- Итак, господин аббат, можете ли вы мне сказать, - спросил он, как вас приняла госпожа де Ламот-Гудан?
- Княгиня, кажется, согласилась, чтобы я стал ее исповедником, отвечал аббат.