- Простите, господин маршал, - сказал Сальватор, неверно истолковав переживания маршала. - Богом клянусь, я лишь защищал свою жизнь.
Господин де Ламот-Гудан словно не слышал его слов. По его щекам текли слезы отчаяния, он рвал на себе волосы.
- Итак, - молвил он чуть слышно, будто разговаривая с самим собой, но так, что Регина и Сальватор разобрали его слова, - я был в его руках игрушкой, жертвой обмана целых двадцать лет. Он свел в могилу мою жену, вселил в мое бедное сердце неизбывное отчаяние, украл у меня счастье, опозорил имя, а в минуту расплаты пал от руки другого. Где он? Где?
- Отец! Отец! - закричала Регина.
- Где он? - проревел маршал.
- Отец! - обхватив его руками, повторила Регина. - Вы простудитесь. Уйдем из этого парка! Вернемся в дом!
- А я говорю, что хочу его видеть! Где он? - затравленно озираясь, не унимался маршал.
- Умоляю вас, вернемся, отец! - продолжала настаивать Регина.
- Я не твой отец! - прохрипел старик, с силой оттолкнув девушку.
Бедняжка вскрикнула, да так жалобно, словно прощалась с жизнью.
Она закрыла лицо руками и горько заплакала.
- Господин маршал! - заметил Сальватор. - Княжна права: ночь нынче холодная, и вы можете простудиться.
- Да какое мне до этого дело?! - выкрикнул старик. - Да пусть я окоченею, пускай меня засыплет снегом, пусть под покровом ночи умрет мой позор!
- Во имя Неба, господин маршал, успокойтесь! Такое возбуждение опасно! - ласково предупредил Сальватор.
- Да вы разве не видите, что у меня голова горит, кровь закипает в жилах, что близок мой конец?.. Послушайте же меня, как слушают умирающего человека... Вы убили моего врага, я хочу его видеть.
- Господин маршал! - с рыданиями в голосе проговорила несчастная Регина. - Если я не имею права называть вас отцом, то вправе любить вас как дочь. Во имя любви, которую я всегда к вам питала, уйдемте подальше от этого страшного места.
Вернемся в дом!
- Нет, я сказал! - грубо отозвался маршал и снова ее оттолкнул. - Я хочу его видеть. Раз вы не хотите принести его ко мне, я сам пойду и разыщу его.
Он резко развернулся и направился в рощу напротив, где мы видели княжну Регину.
Сальватор последовал за ним, поравнялся с маршалом, взял его за руку и сказал:
- Идемте, господин маршал, я провожу вас.
Они скорым шагом прошли аллею, отделявшую их от трупа; подойдя к тому месту, где он лежал, старик опустился на одно колено, приподнял голову уже остывшего тела, вгляделся в черты лица, освещаемые луной, и, в бешенстве сверкая глазами, прокричал:
- Ты всего-навсего труп! Я не могу ни дать тебе пощечину, ни плюнуть в лицо! Тело твое бесчувственно, из-за твоей неподвижности я не могу утолить жажду мести!
Он снова уронил голову графа на снег, поднялся, взглянул на Сальватора со слезами на глазах.
- О, несчастный! И зачем только вы его убили?
- Пути Господни неисповедимы, - строго проговорил молодой человек.
Но испытания, выпавшие на долю несчастного старика, оказались непосильными. Сначала по всем его членам пробежала дрожь, а затем его стало бить как в ознобе.
- Обопритесь на мою руку, господин маршал, - предложил Сальватор, приблизившись к г-ну де Ламот-Гудану.
- Да... Да... - пролепетал тот; он хотел было прибавить что-то еще, но вымолвил нечто нечленораздельное.
Сальватор на него посмотрел. Старик побледнел, его лицо покрылось холодной испариной, глаза закрылись, губы побелели.
Молодой человек подхватил его, словно ребенка, на руки и пошел в конце аллеи, где ждала княжна Регина.
- Княжна! - сказал Сальватор. - Жизнь маршала в опасности. Проводите меня в его апартаменты.
Они направились к павильону, где находились комнаты маршала, вошли в спальню и уложили маршала на диван. Старик был без сознания.
Регина попыталась привести его в чувство, но безуспешно.
Сальватор позвонил камердинеру - тоже тщетно. Как мы уже говорили выше, прислуга спала глубоким сном после ночи, проведенной накануне в хлопотах.
- Пойду разбужу Нанон, - предложила княжна.
- Сначала зайдите к себе, княжна, и принесите соли и уксус, - попросил Сальватор.
Княжна поторопилась сделать так, как сказал молодой человек. Когда она вернулась с флаконами в руках, то застала Сальватора беседующим с маршалом: благодаря растираниям молодому человеку удалось привести его в чувство.
- Подойдите, - с трудом выговаривая слова, сказал г-н де Ламот-Гудан, едва завидев княжну. - Простите, что я был с вами слишком суров. Простите меня, дитя мое. Я так несчастен!
Поцелуйте меня!
- Отец! - по привычке называя его так, молвила княжна. - Я посвящу свою жизнь тому, чтобы вы забыли о своих страданиях.
- Тебе не придется долго этим заниматься, бедная девочка! - покачал головой маршал. - Как видишь, мне осталось жить всего несколько часов.
- Не говорите так, отец! - вскричала молодая женщина.
Сальватор многозначительно на нее посмотрел, словно хотел сказать: "Оставьте всякую надежду".
Регина вздрогнула и опустила голову, чтобы скрыть брызнувшие из ее глаз слезы.
Старик знаком приказал Сальватору подойти ближе, потому что зрение его начинало слабеть.
- Дайте мне все необходимое для письма, - попросил он едва слышно.
Молодой человек придвинул к постели стол, вынул из бумажника листок, окунул перо в чернила и подал маршалу.
Перед тем как взяться за перо, маршал посмотрел на княжну с необычайной нежностью и спросил отеческим тоном: