Вагон просыпался. Пассажиры с полотенцами потянулись к умывальникам, образуя молчаливые зевающие очереди. Из служебного купе вышла проводница со стаканами чая на подносе.
Проходя мимо, сказала:
— Вы просили предупредить вас насчет Подбедни, товарищ капитан. Подъезжаем. Учтите, стоянка — три минуты.
— Спасибо, — сказал капитан проводнице и взглянул на женщину:
— Извините. Моя станция.
— Вас зовут Константином? — женщина неожиданно тепло улыбнулась.
— Так точно. А почему вы…
— Тогда здравствуйте, Константин. Я — Анна, — женщина протянула руку. — Это я писала вам открытку. Наши отцы погибли в одном бою…
Суслин стоял перед вечно хмурым ротным в маленькой канцелярии.
— Товарищ старший лейтенант, я же все продумал досконально, — проникновенно говорил он, пытаясь убедить мрачного начальника. — Десять километров — туда, десять — обратно. С полной выкладкой.
— Мороз гарантируют. С ветерком, — упрямо не соглашался ротный. — Поморозишь ребят, младший лейтенант.
— Ну, знаете, тяжело в ученье — легко в бою.
— Легко у мамы, — уточнил ротный. — Тебе все хаханьки, в считалочки играть: «Аты-баты, шли солдаты». А я год в окопах подо Ржевом проторчал. Хреновина все это, парень.
— Что хреновина? — обиделся Суслин.
— Все! — отрезал ротный. — Броски, ученья, построения. Мина не избирает, пробежал ты десять — туда, десять — обратно. Шарахнет — и привет Александру Васильевичу.
— Какому Александру Васильевичу?
— Суворову.
— Ну, знаете, ваше отношение к боевой подготовке, товарищ старший лейтенант, совершенно не…
— Ладно, это мое дело. Но как командир роты я твою вредную инициативу запрещаю. Никаких бросков, понял?
— Понял, — вздохнул Игорь. — Но ведь у меня комсомольский взвод истребителей танков. Их к трудностям надо готовить.
В канцелярию вошел командир батальона. Поинтересовался, здороваясь с офицерами:
— О чем речь, отцы-командиры?
— Да вот взводный марш-бросок задумал, — хмуро пояснил ротный. — Проявляет инициативу. Таких инициативных надо по линии военторга использовать, а не в пехоте. Мороз обещают под тридцать, а он — бросок.
— А ну как и впрямь солдат поморозите? — спросил комбат.
— Так ведь бегом, — сказал Суслин. — Бегом — не шагом, товарищ капитан.
— Бегом — не шагом, — задумчиво повторил комбат и вдруг оживился:
— Кстати, строевой ваш взвод занимается?
— Занимается, — не очень убедительно ответил Игорь. — С места с песней.
— Это хорошо. Запевала есть?
— Есть. Ефрейтор Святкин.
— Поверяющий приезжает, — доверительно сообщил комбат. — Сверху, понимаете?
И многозначительно посмотрел наверх. И ротный со взводным тоже задрали головы.
— Побелить надо, — заметил батальонный.
— Надо, — согласился ротный.
— Все поверяющие сверху имеют одну слабость, — пояснил комбат, покончив с потолком. — Какую?
— Какую? — чистосердечно переспросил Суслин.
— Не знаете вы службы, лейтенант, — покровительственно улыбнулся командир батальона. — Все поверяющие любят прохождение с песней. Теперь ясно? Так что непременно разучите хорошую строевую песню. Будете защищать честь батальона.
— А бросок? — уныло вздохнул Игорь.
— Ах, бросок? Это как ротный решит.
— Против, — решительно отрубил командир роты. — Хлопцам через месяц на фронт, а там бросков хватит. И бегом, и шагом, и туда, и обратно. Против.
— Ясно, — упавшим голосом сказал Суслин.
— Да, поверяющий может зайти в расположение, — спохватился комбат. — Сегодня же проверьте казарму на предмет лишнего барахла, младший лейтенант. Все убрать. Чтобы было чисто и пусто.
Когда Суслин вошел в казарму, его встретил один дежурный.
— Товарищ младший лейтенант, взвод занимается согласно утвержденному расписанию, — доложил он. — Дежурный рядовой Глебов.
— Срочно проверить тумбочки, Глебов, — приказал Суслин. — Все лишнее — на стол!
— А что — лишнее?
— Кроме умывальных принадлежностей, кружек, ложек и книг — все. Ясна задача?
— Ясна, — сказал Глебов. — А махорка?
— Махорку можно оставить.