— Его нет.
— Что значит: его нет?
— Я повсюду искал.
— Пойду погляжу. Она осталась одна?
— Ее тоже нет.
— Как — нет?
— Ни Бума, ни ее нигде нет.
Старый Таг пошатнулся.
Переплетчик Крамер заломил руки, как старая женщина.
— Бог весть, что он натворил! Он на все способен! Он ненормальный!
— И никто ничего не видел? Кто-то ведь должен был видеть!
— А посмотрите, что делается! — Крамер указал на тучу над городом.
— Может, Гершон что-то знает. Он там сидел.
— Я как увидел в окно, что горит, сразу побежал к Буму. На полу лежала простыня, вот и все!
— Где Гершон? Пойду посмотрю. Может, он у себя.
— Горит, а этого ненормального нет! Тьфу! Да падет на голову моих врагов то, что мне снилось сегодня и прошлой ночью! Он на все способен.
— Ночью, да еще такой, как эта, всякое может прийти на ум. Нет хуже врага, чем собственные мысли.
— Только бы обошлось одним страхом.
— Бог у нас добрый. Он не допустит, столько уже раз не допускал…
— Где он может быть? — Крамер огляделся. — Хорошо, что жена спит. Посмотрю еще там. — И побежал в сад.
Несчастье! Какое несчастье!
Старый Таг направился к дому. На пороге на него налетел Гершон, а за ним — пекарь Вол.
— Горит! — кричал сапожник Гершон.
— Куда летишь? Где ты был? Бума видел?
Гершон его не слышал.
Во двор выскочили также владелец магазина модельной обуви Апфельгрюн и владелец концессии на торговлю табачными изделиями и лотерею Притш.
— Где это? — задрал голову Апфельгрюн.
Сапожник Гершон выбежал на дорогу.
— Куда? Подожди! — крикнул ему вдогонку старый Таг.
Сапожник Гершон показывал на висевшую над городом тучу с огненными хвостами.
— Я тебя спрашиваю: ты видел Бума?! — кричал старый Таг.
— Я посмотрю и вернусь.
Старый Таг вышел на шлях.
— Ты видел Бума?
Сапожник Гершон знаками показывал, что не слышит.
Возле Общедоступной больницы начинается каменный тротуар. Стук подошв быстро отдалялся.
Старый Таг вернулся во двор.
На пороге дома стоял Соловейчик.
— Я узнаю этот знак! Узнаю этот знак!
Апфельгрюн, сжав кулаки, колотил себя по вискам:
— Конец!
— Я с самого начала знал, — повторял Соловейчик.
Притш молчал.
Пекарь Вол снял торбу с головы лошади:
— Я запрягаю. Не буду никого спрашивать!
— Несчастье! Отец всю жизнь копил каждый грош. Я всю жизнь копил… — У Апфельгрюна на глазах выступили слезы.
— Ничего уже не поможет, — сказал Соловейчик. — Я знал.
— А потом приходит дьявол и… — Апфельгрюн дунул на открытую ладонь, будто в горсть пепла.
— Я запрягаю. — Пекарь выровнял дышло.