мина, сколько беда художников. На этот путь их толкала "новая" сталинская эстетика, сознательно проводимая партийным руководством политика в области художественного творчества.
Культурная близорукость, эстетическая неграмотность и утилитарное отношение к произведениям искусства проявилось не только в том, что был фактически остановлен процесс развития художественной культуры в нашей стране. Не меньший урон ей был нанесен распродажей за границу высших национальных ценностей -- полотен величайших художников мира, хранившихся в советских музеях. Были проданы шедевры из Эрмитажа, Русского музея и музея им. Пушкина, а также из Музея нового западного искусства, который был вообще закрыт, поскольку его собрание считалось "идеологически не выдержанным". Были проданы многие ранее национализированные церковные ценности, предметы быта из собственности царской фамилии и многое другое. Все эти позорные, иначе не назовешь, сделки, конечно, не дали значительного экономического эффекта, но воочию продемонстрировали моральный облик и нищету духа сталинского руководства. Оно знало, что совершало преступление против народа: все сделки по продаже национального культурного достояния осуществлялись тайно, за спиной советских людей.
* * *
Этот очерк идеологии и идеологической практики сталинизма, конечно, далеко не полон. Но и он позволяет понять и оценить всю систему связи политики и идеологии в тоталитарном государстве и обществе. Политика, основанная на насилии, на страхе и порожденном ею конформизме, неизбежно вела к созданию ложной и лживой, мифологизированной идеологии. И если сегодня кто-то у нас льет слезы по поводу утраты идеалов, крушения идеологических ценностей, бывших, казалось бы, столь прочными в еще недавнем прошлом, то это или слезы неведения, или лицемерия. Разрушение идеалов было неизбежно в силу их несоответствия истине, реальности, общественной практике. В силу их враждебности личности и, следовательно, народу. В силу их античеловечности и враждебности высшим гуманным ценностям.
ЛИТЕРАТУРА
Волкогонов Дм. Триумф и трагедия. И. В. Сталин. Политический портрет. Ч. I--II. М., 1989.
Макаренко В. П. Бюрократия и сталинизм. Ростов-на-Дону, 1989. Осмыслить культ Сталина. М., 1989.
Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И. В. Сталине. М., 1988.
Суровая драма народа. Ученые и публицисты о природе сталинизма. М., 1989.
Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. Поправки и дополнения к литературе эпигонов. Берлин, 1932 (репринт -- М., 1990)
ГЛАВА 9
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Сколько он пролил крови солдатской в землю чужую! Что ж горевал? Вспомнил ли их, умирающий в штатской белой кровати? Полный провал.
Что ж он ответит, встретившись в адской области с ними? "Я воевал".
Иосиф Бродский. "На смерть Жукова".
А нам нужна одна победа. Одна на всех. Мы за ценой не постоим.
Из популярной песни.
Союз Сталина и Гитлера. -- Война с Финляндией. -- Соотношение сил СССР и Германии. --- Сталинские репрессии. -- Поражения Красной Армии. --Укрепление тыла. -- Комиссары. -- Экономическое противоборство. --Патриотизм. -- Катастрофа на юге. -- Наказанные народы.
Вторая мировая война оставила глубокий след в судьбах многих народов, в том числе и народов СССР. Она втянула в свою орбиту 61 государство, четыре пятых населения земли. Вооруженная борьба велась на территории сорока стран Европы, Азии и Африки, на обширных морских и океанских пространствах. Долгих шесть лет длилась эта война, самая кровопролитная и разрушительная за всю историю человечества. Она унесла свыше 50 миллионов жизней, из которых не менее половины -- сыны и дочери народов Советского Союза.
Началом Второй мировой войны принято считать 1 сентября 1939 года, когда германские войска напали на Польшу, окончанием -- 2 сентября 1945 года. В этот день на борту американского линкора "Миссури" в Токийском заливе был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии -- последнего из агрессоров, развязавших эту войну. Вместе с делегациями союзных держав --США, Великобритании, Франции, Китая, Австралии, Канады, Голландии, Новой Зеландии -- его принимал и представитель СССР.
Советский Союз являлся участником Второй мировой
войны почти с того самого дня, как она разразилась. В сентябре 1939 года советские войска вели бои против Польши, а с 30 ноября 1939-го по 12 марта 1940-го -- против Финляндии. В обоих случаях Германия была дружественным Советскому Союзу государством. Вплоть до рокового дня 22 июня 1941 года правительство СССР не осуждало германскую агрессию, даже известным образом пособничало ей, пока Советский Союз сам не стал ее жертвой.
Для народов СССР вооруженная борьба против нашествия Германии и ее союзников стала Великой Отечественной войной за свою свободу и независимость, за освобождение других народов от фашистского порабощения. Защищая Отечество, они проявили подлинный героизм, несгибаемую волю к победе и в конечном счете внесли решающий вклад в разгром фашистских агрессоров. Война, длившаяся почти четыре года, 9 мая 1945-го увенчалась победой, величайшей за всю историю человечества.
Но Вторая мировая война еще продолжалась. Через три месяца, выполняя согласованное решение союзников, СССР вступил в войну против Японии. Тем самым было оказано большое влияние на ход и исход заключительного этапа Второй мировой войны на Дальнем Востоке, в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане.
В свое время Сталин сделал все, чтобы возобладало представление, будто участником Второй мировой войны СССР стал 22 июня 1941 года. Это соответствовало хорошо известным политико-идеологическим установкам тоталитарного режима, но не исторической действительности.
Что же касается истории Великой Отечественной войны, то ее изучение в СССР с самого начала проходило в русле единой -- и единственной! --концепции, изложенной Сталиным в докладах, выступлениях и приказах времен войны. Модификации этой концепции, появлявшиеся в течение четырех послевоенных десятилетий, были связаны главным образом не столько с прогрессом исторической науки, сколько с изменениями политической конъюнктуры в стране, сменой лидеров КПСС и т. д. Партийно-государственная идеологизация истории влекла за собой догматизм, конъюнктурность, нетерпимость к иной точке зрения, претензию на обладание абсолютной истиной.
Воплощением конъюнктурности стало освещение военных биографий Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова,
Черненко в тот период, когда они находились на высоких партийных и государственных постах. Полемика с зарубежными учеными велась в жанре "разоблачения". Взгляды, не совпадавшие с официальной концепцией, рассматривались как сознательное и злонамеренное искажение истины, а их носители -- как фальсификаторы истории.
Под строжайшим запретом был вопрос о цене победы в Великой Отечественной войне. Как справедливо сказал М. С. Горбачев: "Правда о цене победы на поверку сама стала испытанием. Произнести ее и сегодня трудно. Но не сказать нельзя, чтобы не порвалась связь времен и не очерствели от беспамятства иные сердца".
Забвение правды о цене победы отвечало партийно-государственной концепции истории Великой Отечественной войны, важнейшей чертой которой было сокрытие меры ответственности тоталитарного сталинского режима, названного социализмом, за внутреннюю и внешнюю политику, неоправданные военные потери и поражения в 1939--1945 годах. Эта правда не устраивала всех, кто в послевоенные десятилетия поднимал народ на новые бит-вы -- "за хлеб", "за урожай", "за план". Еще недавно от трудовых коллективов официально требовали "план любой ценой".
Роковому дню 22 июня 1941 года, когда Германия напала на Советский Союз, предшествовали 22 месяца "дружественных отношений" между агрессором и жертвой. Официально они оформились 23 августа 1939 года. В тот день в Московском Кремле министр иностранных дел Германии И. Риббентроп и председатель Совета Народных Комиссаров СССР, народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов подписали договор о ненападении. Многие, в том числе и в Советском Союзе, расценили это как опасную перемену политического курса. Ведь совсем недавно, в середине марта, на XVIII съезде ВКП (б), И. В. Сталин прямо назвал "три агрессивных государства", к которым причислил Германию, Италию и Японию. Они, по его утверждению, уже начали "новую империалистическую войну", направленную "против интересов" Англии и Франции в Европе, США, Англии и Франции -- на Дальнем Востоке, хотя в пропагандистских целях вели речь о "войне против Коминтерна". В докладе, сделанном на XVIII съезде партии, Сталин отнес Англию, Францию и США к "неагрессивным демократическим государствам".
В конце июля этот сталинский тезис почти дословно повторился в редакционной статье журнала "Больше
вик" -- теоретическом и политическом органе ЦК ВКП(б). Всего лишь за девять дней до заключения советско-германского договора о ненападении в газете "Правда" появилась статья о фашистских агрессорах, создавших "угрозу для всех миролюбивых стран, и в первую очередь для Советского Союза".
Антифашистская направленность внешней политики СССР получила признание мировой общественности. Обеспечению международной безопасности и борьбе с германской агрессией служили советско-англо-французские переговоры в Москве, которые завершились 2 августа 1939 года принятием проекта соглашения трех держав о взаимной помощи. Не была согласована лишь формулировка пункта о косвенной агрессии. А через десять дней начались переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции об организации совместной обороны против агрессии в Европе. По настоянию главы советской делегации К. Е. Ворошилова "кардинальным вопросом" дискуссии стал проход советских войск через польскую территорию, "чтобы непосредственно соприкоснуться с противником, если он нападет на Польшу", или "через румынскую территорию, если агрессор нападет на Румынию". Эти предложения не были приняты. Советское правительство их не обсуждало ни с польским, ни с румынским правительствами. Поэтому трудно сказать, чем закончилось бы такое обсуждение, хотя после Второй мировой войны стала известна, например, посланная 20 августа телеграмма польского министра иностранных дел Ю. Бека своему послу во Франции: "Польшу с Советами не связывают никакие военные договоры, и польское правительство такой договор заключать не собирается".
Тем временем обстановка вблизи границ СССР обострялась. Германская агрессия стала суровой реальностью в Прибалтике. 22 марта 1939 года гитлеровцы оккупировали порт Клайпеда (Мемель) и Клайпедскую область, навязав Литве унизительный договор. Вызывала тревогу антисоветская позиция правительств прибалтийских стран, особенно "дружественные" договоры о ненападении, заключенные Германией с Латвией и Эстонией в разгар англо-франко-советских переговоров. У советского правительства имелись основания считать, что агрессия Германии против СССР, если ее не удастся предотвратить, будет или в союзе с Польшей, или с лояльным рейху польским тылом, или при подчинении Польши. Но в любом случае -- с использованием территории Литвы, Латвии и Эстонии.
Военная опасность усиливалась и на дальневосточных границах СССР, где в летние месяцы 1938 и 1939 годов Красной Армии пришлось отражать японскую агрессию у озера Хасан и реки Халхин-Гол.
В такой обстановке Сталин и Молотов приняли решение о заключении с Германией договора о ненападении и прекращении переговоров с Англией и Францией, хотя никто им таких полномочий не давал -- ни правительство, ни Политбюро ЦК ВКП(б). Да они и не нуждались в этом: в условиях тоталитарного режима исключался какой-либо контроль за деятельностью Сталина. Решение с кем быть -- с западными демократиями или с фашистской Германией -- он принимал в свете чуждых интересам народа принципов.
Сталину были известны мотивы, толкавшие Гитлера на заключение договора с СССР. Еще в начале июля 1939 года советская разведка доложила руководству страны, что нападение Германии на Польшу может произойти в конце августа --начале сентября, а 7 августа Сталину доложили, что Германия будет в состоянии начать вооруженные действия против Польши в любой день после 25 августа.
По разным каналам Сталину поступала информация, из которой следовало, что договору с СССР Гитлер отводил сугубо утилитарную роль -- выключить СССР из борьбы как потенциального противника Германии на срок до двух лет, что максимум через 24 месяца нацисты растопчут свои обязательства и нападут на Советский Союз. На этот срок, как еще в июле предупреждала советская разведка, рассчитывалась Гитлером инсценировка добрососедства в отношении СССР и, в частности, уважения к его интересам в Прибалтике.
Но все это не остановило Сталина. 20 августа Гитлер послал ему телеграмму, в которой настаивал на заключении "пакта о ненападении" и подготовке "в возможно короткое время" дополнительного протокола. "Напряженность между Германией и Польшей, -- откровенничал Гитлер, -- стала невыносимой... Кризис может разразиться в любой день". Гитлер спешил. У него оставалось мало времени до утра 1 сентября, на которое назначалось нападение на Польшу. Поэтому он просил Сталина "во вторник, 22 августа, самое позднее в среду, 23 августа", принять имперского министра иностранных дел, который "имеет полные полномочия на составление и подписание как пакта о ненападении, так и протокола".
Заключив 23 августа 1939 года договор о ненападении, правительства СССР и Германии обязались споры и конфликты между двумя странами "разрешать... исключительно мирным путем в порядке дружеского обмена мнениями". Договор изолировал СССР от сил, боровшихся против фашистской агрессии. "В случае, если одна из Договаривающихся Сторон, -- говорилось во второй статье, --окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу". На практике это означало, что СССР не будет осуждать фашистскую агрессию или помогать ее жертвам.
Ратификация договора состоялась через неделю -- столько времени потребовалось, чтобы собралась внеочередная сессия Верховного Совета СССР. По предложению А. С. Щербакова, особо доверенного лица Сталина, первого секретаря Московского областного и Московского городского комитетов ВКП(б), депутаты не обсуждали советско-германский договор "ввиду исчерпывающей ясности и последовательности внешней политики Правительства СССР".
От депутатов скрыли, что договор о ненападении имел продолжение --"секретный дополнительный протокол", отражавший имперские амбиции его авторов. Язык и дух этого документа напоминали о тех временах, когда судьбы народов решались за их спиной, по праву сильного. В нем говорилось о разграничении "сфер влияния" в Восточной и Юго-Восточной Европе, где встретились "интересы" СССР и Германии. Предусматривалось, что в случае германо-польского вооруженного конфликта (на языке документа: "территориальных и политических преобразований" в Польше) германские войска могли продвинуться на восток не далее рек Нарев, Висла, Сан. Остальная часть Польши, а также Финляндия, Эстония, Латвия и Бессарабия признавались "сферой влияния" СССР. "Сферы влияния Германии и СССР" разделяла северная граница Литвы. Судьбу Польского государства авторы секретного протокола условились разрешить "в порядке дружественного обоюдного согласия".
На другой день после ратификации Верховным Советом СССР советско-германского договора германские войска без объявления войны напали на Польшу. Вслед за этим германский посол в Москве Шуленбург стал настаивать на ускорении "советской военной интервенции" в Польшу. 9 сентября Молотов заверил германского посла,
что "советские военные действия начнутся в течение ближайших нескольких дней". Однако на следующий день он заявил, что "советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами". В связи с этим Молотов внес существенное изменение в советскую позицию. По словам германского посла, Молотов заявил ему, что, учитывая политическую сторону вопроса, "советское правительство намеревалось воспользоваться дальнейшим продвижением германских войск и заявить, что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым "угрожает" Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором".
Поставив в известность правительство Германии, утром 17 сентября войска Красной Армии пересекли польскую границу и развернули боевые действия. Под ударами с запада и востока Польша как государство перестала существовать. Результаты ее военного разгрома были закреплены в новом советско-германском договоре "о дружбе и границе", подписанном 28 сентября Молотовым и Риббентропом. В секретных приложениях к нему победители уточнили сферы своего идеологического сотрудничества и новые "сферы влияния" СССР и Германии. Секретный протокол от 23 августа был исправлен с учетом того, что "территория Литовского государства отошла в сферу влияния СССР" в обмен на Люблинское и часть Варшавского воеводств, которые "отошли в сферу влияния Германии".
В ходе совместных действий против Польши и на основе договора "о дружбе и границе" завершилось оформление "новых советско-германских отношений", построенных, как отмечалось в докладе Молотова на внеочередной пятой сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года, "на прочной базе взаимных интересов".
На территории СССР была прекращена всякая публичная антифашистская пропаганда. По указанию Сталина, "в связи с новой международной обстановкой", Главре-пертком (орган, дававший разрешение на обнародование любого художественного произведения) просмотрел и прослушал 13220 произведений, из которых 4200 не разрешил исполнять и показывать, так как в них были обнаружены антифашистские мотивы.
Советское правительство официально осудило идейную борьбу с гитлеризмом, которую вела буржуазная демок