И вот тут мы подошли к главному вопросу: так на каком же языке была написана надпись на печати Миндовга?
Печать, очевидно, относится к 1255–1260 годам, к уже закату правления Миндовга. Он стал королем Пруссии со смертью отца Рингольда в 1242 году. В 1252 принял католичество при короновании папой Римским на короля Литовского, в 1255 от него же получил разрешение короновать сына Войшелка (Василя) на Короля Русского — как правителя Галицко-Волынского Королевства Русь, вошедшего в состав ВКЛ при породнении рода Миндовга с родом галицко-волынских русских королей. Появление Королевства Русь и Королей Русских (что было полномочием только папы Римского) объясняется тем, что князья-короли Галиции и Волыни обещали папе переход региона в католическую веру (этого обещания так и не сдержали). Миндовг хотел Войшелка-Василя при этом посадить на правление в Полоцке (тогда сугубо православном городе, где условием княжения было обязательное принятие князем православной веры). Отсюда и такой странный набор символов в печати: полоцкий православный герб «Погоня» с крестом Евфросинии Полоцкой на щите всадника, папская корона королевства над ним (то ли как Королевства Литва, то ли как Королевства Русь), плюс руническая надпись на языке… Каком?
В XIII веке языки пруссов, мазуров, кривичей, явтягов, дайновичей и лютичей-литвинов — почти не отличались друг от друга. Эти племена не только друг друга прекрасно понимали, но и при этом четко осознавали СВОЮ ЯЗЫКОВУЮ общность, что их отличало от соседних славян, восточных балтов и финнов.
Всем этим языкам, в принципе, присущи те черты балтизма, которые есть в языке печати Миндовга — и которые О. Л. Сокол-Кутыловский нашел «беларускими». Нашел только по той причине, что эти языки сегодня исчезли — или канули в Лету, как прусский, или превратились в беларуский язык, или — как язык мазуров Мазовы — влились в польский язык, наградив его пшеканьем.
Конечно, какие-то региональные отличия были: те же мазуры пшекали, а мы дзекали. Но с точки зрения лингвистики это только нюанс, местный родственный нам западно-балтский говор. В любом случае язык мазуров в миллионы раз более родственен беларускому языку, чем совершенно чуждые ему и непохожие украинский и русский языки (как и древний ляшский), лишенные балтизма.
В будущем судьба западно-балтских языков региона (архаичных и самых древних среди индоевропейских языков) сложилась по-разному. Прусский язык подвергся германизации, и сохранившиеся два-три немецко-прусских разговорника уже XV–XVI веков показывают не чистый западно-балтский язык, а его смесь с германским языком. Что, впрочем, можно объяснить и предвзятой позицией немцев-составителей этих разговорников. Дело в том, что порядка четверти лексики нынешнего беларуского языка многие современные лингвисты относят, как я считаю, ошибочно — к НЕМЕЦКОЙ лексике, когда на самом деле это древняя западно-балтская лексика. В прошлом германцы (как и потом славяне) образовались именно из западных балтов, поэтому неудивительно наличие пластов общей лексики. Но она не является «германской», а является просто СТАРОЙ древней общей индоевропейской. Очевидно, ее авторы прусско-немецких разговорников на свой манер переделывали, подавая как «германскую», отсюда и «германский уклон» в этих разговорниках.
Аналогично на свой манер уже язык мазуров и наш язык — подверглись славянизации, где точно так славяне, находя им близкие пласты в нашей древней лексике, переделывали их на свой славянский лад. Мазуры слились с ляхами в едином этносе поляков, при этом обе стороны утратили свой изначальный язык: ляхи утратили чистейший славянский язык Кракова, полностью идентичный языку ободритов Рюрика, — а мазуры Варшавы утратили многие черты балтизма в языке, приняв славянскую грамматику и изменив западно-балтскую лексику своего языка на созвучные славянские слова. В Литве-Беларуси фактором славянизации языка стала Киевская вера, через которую шли религиозные книги, образование, делопроизводство. С 1795 года «подключилась» Российская империя, которая уже московизировала наш язык для своих великодержавных нужд. В целом же, принятие православия и католичества в Литве-Беларуси означало внедрение у нас славянизации со стороны Киева и Кракова — неизбежно за века это отразилось на нашем языке, который постепенно стал все больше походить на славянский язык.
Так на каком языке написана надпись на печати Миндовга?
В принципе — его можно, применительно к середине XIII века, назвать просто ЗАПАДНО-БАЛТСКИМ языком, по аналогии с тем, как историки и лингвисты используют точно так для этой эпохи термин «славянский язык». Язык печати Миндовга — был тогда общим для народов Пруссии, Мазовы и территории нынешней Беларуси.
Краткое «у» вместо славянского четкого «в» — было присуще всем западным балтам. Цоканье (и дзеканье) — языковые черты уже жителей нынешней Беларуси (ятвягов, дайновичей, кривичей). Обладал ли этим язык пруссов? Очевидно — да.
О. Л. Сокол-Кутыловский расшифровал надпись на печати: «С-ВА-Е ПЕ-ЦА-ТА К-Н-Е-З М-И-Н-Д-О-Г З-ТА-В-И» — «СВОЮ ПЕЧАТЬ КНЯЗЬ МИНДОГ СТАВИТ».
Это абсолютно соответствует лексике прусского языка, в которой были все эти слова. Они вовсе не славянские и не «русские», а в широком плане — индоевропейские, узко — западно-балтские. Именно на этом языке и говорил сам Миндовг — и, что в этой теме вижу главным, вопрос языка Миндовга О. Л. Сокол-Кутыловский вообще обошел вниманием. Не стал его рассматривать — на каком языке тогда говорили пруссы. Он язык Миндовга поспешил назвать «русским» и «славянским», не удосужившись задуматься о том, что собой представлял язык пруссов в то время. А он тогда практически ничем не отличался от языка населения нынешней Беларуси, в общении с пруссами мы не нуждались в переводчиках. Поэтому пруссы к нам, как к своей родне, и массово мигрировали и при Миндовге, и при Витене — всего, по подсчетам историков, к нам в Беларусь переселилось около 100 тысяч пруссов.
Расшифровка надписи на печати Миндовга, сделанная О. Л. Сокол-Кутыловским, — это, конечно, важное открытие в истории Беларуси. Ведь до этого жемойты Республики Летува настаивали на том, что Миндовг был якобы родом из жемойтов, а саму приведенную Ластовским в своей книге печать Миндовга — считали «фальшивкой».
Расшифровка показала, что надпись на печати Миндовга сделана на нашем языке, а не на языке жемойтов нынешней Республики Летува. В этом я согласен с выводами автора расшифровки: Миндовг не имел никакого отношения к жемойтам и аукштайтам, восточным балтам, даже языка которых не понимал. История Литвы и история создания ВКЛ к Республике Летува и ее истории (истории Жмуди или княжества Самогития, как она называлась в царской России с 1795 по 1917 год, а российские императоры были по титулу «князьями Самогитскими») — никакого отношения не имеет. Как равно не имеет и никакого отношения к Руси. Это НАША история западных балтов — не восточных балтов, не славян, не русских. То есть не история наших соседей. Все это происходило только и именно у нас, только и именно на нашей земле ныне Республики Беларусь, и к нашим соседям и их историко-идеологическим концепциям (пытающимся так или эдак примазаться к Миндовгу) это никакого отношения не имеет.
Миндовг не был ни славянином, ни восточным балтом — он был западным балтом, абсолютно родственным нашему этносу нынешней Беларуси. Он, создавая ВКЛ, привел с собой знаменитое войско рыцарей ВКЛ — 30 тысяч рыцарей славян и балтов Полабья и Поморья — лютичей, ободритов, русинов острова Русин-Рюген, лужицких сорбов и самих пруссов Порусья. Именно они создали великое государство ВКЛ от Балтики до Черного моря, без труда разбив в пух и прах пресловутую Киевскую Русь и татар Орды, а в 1410 — и Тевтонский орден. Сегодня беларусы по крови и генам — потомки не только местных племен, но равно потомки и этих мигрантов из Центральной Европы, создавших у нас свое государство ВКЛ как свою «землю обетованную». Что и называлось тогда ЛИТВОЙ.
Некоторые считают, что приведенная Ластовским печать — это фальшивка из-за того, что на ней изображена корона в стиле барокко — что якобы не соответствует эпохе. Спорить не буду, так как не специалист в этом вопросе. Однако кроме короны на печати — еще и руны (который сейчас прочитаны). Подделать руническую надпись может только высочайший специалист и знаток старины. Так неужели такой знаток-фальсификатор допустил бы, чтобы его разоблачили на таком элементарном проколе? Тут явно концы с концами не сходятся. Это заставляет полагать, что с короной все верно — и она вполне соответствует стилям своей эпохи.
Во времена Ластовского руническая надпись на печати была нечитаемой. Ластовский кратко написал: «Печать эта находится в частных руках и принадлежит к коллекции редкостей, предназначенных для беларуского научного музея. Букв, вырезанных на этой печати, до этого никто еще не мог прочитать». И только сейчас удалось расшифровать надпись: «С-ВА-Е ПЕ-ЦА-ТА К-Н-Е-З М-И-Н-Д-О-Г З-ТА-В-И», что означает: «СВОЮ ПЕЧАТЬ КНЯЗЬ МИНДОГ СТАВИТ».
Возникает вопрос — откуда Ластовский взял, что это печать ИМЕННО Миндовга? Если ее никто не мог прочитать, то — получается — об этом должны были говорить какие-то другие сведения: на чем эта печать стояла, сама ее история… Увы, ничего это Ластовский не сообщает.
И вот самый главный вопрос: если это фальсификация, то зачем вообще ее понадобилось кому-то создавать?
Прежде всего приходят на ум многочисленные «рунические» подделки начала XIX века, сделанные всякими великодержавными шовинистами царской России, — типа такой же как бы «рунической» «Велесовой книги» (об этой фальшивке мы подробно рассказывали в статье «Велесова книга»: поддельная «древняя рукопись», № 5, 2008). Собрание А. И. Сулакадзева являлось целой библиотекой одиозных фальсификаций. Например, «Коледникъ V века дунайца Яловца, писан в Кiеве». Забавно: еще не существует славян и самого Киева, еще не родились Кирилл и Мефодий, не существует болгар и чехов, для которых те создавали славянскую письменность, — но уже некий дунаец в V веке смело пишет на кириллице. Или: «Волховникъ, рукопись VI века Колота Путисила, жившаго в Русе граде, въ печере». То есть, у финнов еще в VI веке был и славянский язык, и славянская письменность, и город с названием Русь. Или такие книжки: «Поточник 8 века, жреца Сонцеслава», «Путник IV века». Снова — кириллица до рождения Кирилла, славянские книжки у саама «жреца Сонцеслава» за век до прихода Рюрика, и вообще славянская книжка IV века — когда никаких славян еще не существовало. Или вот некая рукопись «Перуна и Велеса вещания в киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим…», относящаяся к V–VI векам. Тоже писана на кириллице — не смущает. Впрочем, была у Сулакадзева и какая-то книга, «писанная рунами».
В начале XIX века из всего «собрания» Сулакадзева был опубликован лишь небольшой фрагмент из «Боянова гимна князю Мистиславу», записанный руникой, в переводе Г. Р. Державина («Чтения в Беседе любителей русского слова», СПб., 1812. Кн. 6. С. 5), а также так называемый «Оракул новгородский» (там же).
Среди российских историков нашлись честные, отвергавшие эти фальсификации. Известный российский лингвист А. Х. Востоков так охарактеризовал язык одного «памятника» из собрания Сулакадзева: «исполненное небывалых слов, непонятных словосокращений, бессмыслицы, чтобы казалось древнее». Когда в 1823 году встал вопрос о передаче собрания Сулакадзева в Румянцевскую библиотеку (ныне Российская Государственная библиотека, бывшая библиотека им. В. И. Ленина), канцлер Румянцев предложил А. Х. Востокову провести экспертизу архива Сулакадзева. В итоге все собрание Сулакадзева было отвергнуто как собрание подделок.
Коль Ластовский о печати Миндовга сообщил в книге 1910 года, то она могла быть сфальсифицирована именно в XIX веке — и именно великодержавными фантастами Российской империи, которые для подтверждения своих имперских мифов фальсифицировали САМУ ИСТОРИЮ. Но эта печать Миндовга никак не укладывается в рамки таких задач.
А) Она никак не доказывает предлагавшиеся российскими великодержавниками мифы, так как по языку руники печати Миндовг — это вовсе не «русский» и не «славянин». Это язык прусский или ЛИТВИНСКИЙ (с 1840 года называемый беларуским) с характерными чертами БАЛТИЗМА: короткое «у» вместо «в» в имени Миндвога («МиндоУг»), цоканье и другие балтийские черты. Ясно, что «апологеты славянства» никак не могли такие черты языка придать печати Миндовга — если хотели его подать как «русского» или «славянского» князя. Тем более что в XIX веке в России вообще не знали об этих балтийских особенностях беларуского языка — и наш язык считали «испорченным польским влиянием русским языком», хотя как раз ляшский язык — это чистейший славянский язык.
Б) Изображение короны на печати тоже не в пользу «русского князя».
В) Шестиконечный крест на печати показан невнятно — в вопросе определения длин его поперечных концов, однако фальсификаторы на этот нюанс обратили бы главное внимание — ведь он стал важен для борьбы православия с католицизмом. Одна его «невнятность» как раз свидетельствует о подлинности печати, так как в ту эпоху жемойты, аукштайты и литвины-беларусы Западной Беларуси были еще язычниками — католиками они стали только через три века. Впрочем, можно трактовать и так, что любой шестиконечный крест — православный, а любой четырехконечный — католический, так что на этом нюансе не настаиваю.
Г) Если бы эта печать была продуктом петербургской школы фальсификаторов А. И. Сулакадзева и прочих, то она бы и всплыла в Петербурге еще в начале XIX века. Но там она была совершенно не известна, а находилась в частных руках каких-то шляхтичей Беларуси, очевидно — потомков магнатских родов. Судя по всему, была сохранена в период всеобщей травли царизмом всего нашего исторического и национального.
Д) Некоторые исследователи из Летувы высказывали предположение, что эту печать могли сфальсифицировать некие беларуские историки — ибо она весьма нелюбима тем в Летуве, что опровергает принятые там с 1918 года мифы о том, что, дескать, Жмудь и была самой Литвой, а Миндовг был жмудином.
Но и такое предположение является несостоятельным. Дело в том, что замордованная царизмом национальная интеллигенция Беларуси в XIX веке боролась за вообще право своего национального лица — ведь нас насильно и кроваво записывали в русский этнос.
С точки зрения летувисов единственной сутью фальсификации тут могла являться только сама руническая надпись — причем ВДВОЙНЕ. Во-первых, у жемойтов и аукштайтов до принятия ими латинской азбуки в XV–XVI веках — никогда никакой руники не было, у них был свой язык иероглифов, надписи на котором мы находим в том числе и в Северной Беларуси сегодня (о таких находках наших читателей мы писали в газете). Так что РУНИКА на печати Миндвога уже однозначно говорит о том, что ни Миндовг, ни его печать не имели НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ к жемойтам и аукштайтам нынешней Республики Летува. А раз так, то и «Летувой» («Литвой») она не имеет права называться, примазалась к чужой истории.
Во-вторых, расшифровка рунической надписи показала, что она сделана на языке беларусов (литвинов), а не на языке восточных балтов Летувы. Это уже окончательно показывает, что Миндовг не был восточным балтом (то есть жемойтом, аукштайтом или латышом).
Вот это, по мнению летувисов, и являлось целью фальсификации.
Однако это предположение разбивается в пух и прах целой массой фактов. Из них выделю три главных. Во-первых, Республика Летува появилась в 1918 году, а Ластовский опубликовал эту печать в 1910 — когда еще никто не мог помыслить, что в будущем Беларусь и Летува будут перетягивать между собой историческое наследие Литвы. Даже в 1918 году мы себя ощущали единой общностью, в том числе была создана Лениным Лит-Бел ССР.
Во-вторых, Ластовский не использовал в этой книге эту печать для каких-то «споров с летувисами за наследие Литвы» — он просто ее поместил. И при этом на всем протяжении книги повторял бредовые мифы царизма о том, что земли Беларуси были якобы исконно «русскими», а «литовцами» он везде называет именно жемойтов, хотя те Литвой никогда не были. Поэтому и тут непонятно: зачем помещать фальсификацию, если не только ее не используешь по ее идеологическому как бы предназначению, но всей своей книгой ей противоречишь?
Ластовский был жертвой пропаганды западнорусизма, в искаженном виде написал историю нашего края как якобы «русского» — так что ему эта фальсификация не только не была нужна, но вообще не укладывалась в его книгу. Я думаю, он был бы крайне удивлен, узнав, что на печати Миндовга надпись сделана именно на беларуском языке. Впрочем, он высказывал предположение, что Миндовг из рода полоцких князей, — но это к печати не относится, он «аргументом» ее не видел и все-таки везде Миндовга и его отца Рингольда называл «литовскими князьями».
В-третьих, показательна сама история Ластовского (который был членом правительства БНР, а затем одним из руководителей Академии наук БССР, был репрессирован в 1938, реабилитирован при Горбачеве). В 1910-1920-х годах он занимался политической деятельностью в Вильно и затем в Ковно, был убежденным и ярым сторонником государственности Летувы и видел в ней ядро для «литовско-беларуского государства», считал невозможным создание государственности Беларуси вне границ с Летувой, плюс ко всему в 1919-1920-х годах настойчиво выступал за передачу Летуве Виленской области (и даже Гродненской).
Так что этот человек никак не мог заниматься какими-то «антилетувисскими» фальсификациями истории. Это противоречило его искренней симпатии к Летуве и его представлениям, в которых он видел Летуву именно исторической Литвой — ни малейшим образом в этом не сомневаясь.
Для «теории фальсификации» могла бы оставаться только такая возможность: что в период ВКЛ или Речи Посполитой с 1569 года — некие шляхтичи или магнаты подделали печать для своих каких-то нужд в рамках спора за какие-то земли или иное. Но и это предположение разбивается тем, что на печати — руны. Они, конечно, «довеском» к спорам нобилей никак быть не могут, а наоборот «нежелательны», так как рун давно никто не знал — и отношение к ним в христианстве было как к «поганым знакам». То есть языческим.
Конечно, главная во всем загадка — сама история этой печати, откуда и как она попала неизвестному хранителю редкостей, «предназначенных для беларуских музеев». На этот вопрос ответил бы сам Вацлав Устинович Ластовский — но, увы, был в 1938 году убит в застенках НКВД, унеся с собой эту тайну…
Вадим РОСТОВ
У российских историков давно принято называть единственно Московию «Русью». В крайнем случае — делить Русь на «Восточную» (в лице Московии) и на «Западную» (в лице Украины и Беларуси). Термин «Западная Русь» можно условно применять к Украине — хотя на самом деле Украина и была всегда единственной и главной Русью. Но вот в отношении исторической Беларуси нелеп и термин «Русь», нелепо и сочетание «Западная Русь» — ведь у нас тогда Русью называли только Украину, и в таком случае Беларусь следовало бы называть «Северной Русью», так как она не западнее Киева, а севернее его…
Российские историки А. Бушков и А. М. Буровский, известные своим либерализмом и критикой ордынского великодержавия России, все равно не могут выйти из критикуемых ими же имперских мифов. Свою книгу «Россия, которой не было — 2. Русская Атлантида» они посвятили «забытой истории Западной Руси», именуя этим термином историю Беларуси и Украины.
Однако сам термин «Западная Русь» — совершенно нелеп в отношении к Беларуси, что, собственно, и вытекает из рассуждений авторов, но они это не осознают — ибо эгоцентрично продолжают все-таки считать «пупом Руси» Москву, а не Киев.
А. Буровский (главной автор этой книги) пишет: «Известны летописи Западной Руси — тех областей, где сегодня находятся два суверенных государства — Белоруссия и Украина».
Уже замечу, что «суверенного государства» с названием «Белоруссия» в мире нет — есть страна Беларусь.
Автор пишет о летописях ВКЛ:
«Уже при советской власти началась грандиозная разборка, где же именно чьи летописи? Большая часть «Литовских летописей» написана вовсе не литовцами и не о литовцах. Это летописи западных русских княжеств, которые написаны русскими людьми и на русском языке.
…Оказались недовольны и некоторые белорусские историки. Весь север Западной Руси — это современная Белоруссия. Могилев, Витебск, Минск, Гродно, Брест, Пинск — столицы русских княжеств, вошедших в Великое княжество Литовское. Так какое же право имеем мы называть эти летописи и литовскими, и русскими?! Они — белорусские! В связи с отделением Белоруссии эти настроения очень усилились. Настолько, что Великое княжество Литовское уже начали порой называть Белорусско-Литовским.
Беда в том, что считать западно-русские летописи белорусскими можно только в одном случае: если не обращать никакого внимания на то, что думали сами о себе создатели летописей. А они-то считали себя вовсе не белорусами (у них даже слова такого не было), а русскими».