9) "Наука и религия". 1976. N 4, с. 4.
10) "Революция и Церковь". 1919. N 1, с. 6.
11) ЦГА РСФСР, ф. 353, т. 2, д. 701, лл. 38, 49. См. Зыбковец В. Ф., Ук. соч., с 54-55.
12) Там же.
13) Там же.
14) Там же.
15) Там же.
16) "Революция и Церковь". 1919, N 1, с. 6.
17) Там же. 1922., с. 45-46. Титлинов Б. В., проф. "Церковь во время революции". Изд "Былое". Пг., 1924, с. 126.
18) Однако, это не помешало советским идеологам впоследствии утверждать, что отделение Церкви от государства и школы от Церкви получило повсеместное одобрение И так было в отдельных случаях, будто бы, когда "реакционному духовенству удавалось сбить с толку наименее сознательную часть трудящихся", имели место протесты. Но они быстро прекращались после соответствующей разъяснительной (?) работы. Так утверждает кандидат философских наук А. Иванов. "Свобода совести в первых законодательных актах советского государства". "Наука и религия". 1978 N 10, с. 32.
19) "Революция и Церковь". 1919. N 1, с. 10-11.
20) Там же
ИЗДЕРЖКИ "ЗАКОНОУМЕНОВ"
Формулировки декрета об отделении Церкви от государства так выразительно гибки, что почти по поводу каждой из них в Патриархию или в Нарком, вскоре после вхождения декрета в силу, посыпались письма с мест, в которых спрашивалось, действительно ли, поступая так или иначе, местная власть поступает по закону. И в подавляющем большинстве случаев это оказывались перегибы. Центральные органы власти на бумаге уточняли или разъясняли то или иное место декрета, но рядовому верующему от этого легче не было. [1]
Пожалуй, не найдется такого пункта законодательства, который не приводил бы к насилию местных властей на практике. В ответ почти на каждый такой случай применения законодательства о культах в жизни центральная власть получала письмо с протестом, возмущением, жалобой, обидой (чаще только обидой: против большевиков не повозмущаешься) и всем прочим по поводу глубоких извращений и злоупотреблений местных властей в применении декрета. А сколько таких случаев осталось без ответа!?
Из поступавших с мест заявлений верующих было видно, что некоторые коммунотделы изымали из ведения групп верующих и даже продавали (спекуляция разбоем) церковные сторожки. Наркоматы разъяснили и в ответ на эти жалобы, что такие строения - одноэтажные постройки (не более двух комнат), служащие для жилья сторожей и находящиеся внутри церковной ограды, "обязательно должны быть переданы группам верующих по договорам вместе со зданием религиозного культа, так как при несоблюдении этого условия группа верующих будет лишена возможности осуществлять пункты договора, возлагающие на них ответственность за сохранение храма. [2]
Поступавшие во ВЦИК с мест жалобы показывали, что в основу постановлений о закрытии храмов местными властями нередко полагались резолюции, вынесенные на митингах, антирелигиозных собраниях, во время прений после антирелигиозных лекций и т.д. (о закрытии того или иного храма), причем основным аргументом являлось большинство голосов, поданных на таком собрании за закрытие храма. [3]
От группы верующих граждан Иевлевского храма поступила жалоба в центр об изъятии у них Караульноярским ВИК-ом колокола, якобы для электрификации уезда, в то время, как согласно декрету ВЦИКа от 19 апреля 1923 года N 02814 [4] и 4 Инструкции НКЮ и НКВД от 19 июня 1923 года [5] изъятие колокола храма, как предмета, предназначенного для богослужебных целей, Возможно только путем расторжения договора с группой верующих, имеющей колокол в пользовании. [6]
Поступавшие с мест жалобы говорили о том, что некоторые местные отделы управления требовали от верующих заключения арендных договоров на платное пользование храмами и церковным имуществом, в то время как такие действия составляли нарушение п. 13 декрета "Об отделении Церкви от государства", согласно которому эти имущества предоставляются в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ. [7]
"В виду допускавшихся на местах неправильностей в отношении взимания арендной платы за земельные участки, находящиеся под зданиями религиозного культа (церквами, молитвенными домами, синагогами и т.п.). Народный Комиссариат Финансов сообщал для сведения и руководства, что...". [8] В общем, "неправильно" поступала местная власть.
В Наркомфин и во ВЦИК часто поступали жалобы отдельных священнослужителей и церковных общин и организаций на неправильность и непосильность обложения местными и государственными налогами:
1) по подоходному налогу были случаи преувеличения в определении облагаемого дохода до уровня невозможности эти налоги оплатить, а кроме того, облагали подоходным налогом источники дохода, уже обложенные единым сельхозналогом и волостным собором;
2) при обложении церковных зданий местным налогом со строений не выполнялись директивы НКФ о производстве оценки таких зданий по данным Госстраха, и здания расценивались по довоенным оценкам и обшегубернским нормам для жилых зданий с применением сверх того еще поправочных коэффициентов,
3) ставки дополнительной ренты с земель, находящихся в пользовании служителей культа, в некоторых губерниях были значительно, по сравнению с другими ставками, увеличены - иногда до 100 (!) процентов. [9]
Перед полномочной комиссией ВЦИК ходайствовали монахини Успенско-Иверского монастыря (Городенская волость, Веневский уезд Тульской губернии) с просьбой отменить решение местной власти о ликвидации Брщевской монастырской коммуны. Комиссия "пришла к выводу о злоупотреблении местной власти своей силой". [10]
Бывали случаи запрещения сельсоветами религиозным обществам производить в приходе среди своих членов сбор добровольных пожертвований на покрытие расходов, связанных с пользованием культовым имуществом, [11] на приобретение церковно-богослужебных предметов и содержание священнослужителей, на покупку дров, приобретение различных предметов хозяйственного обихода для нужд своего храма. [12]
Некоторые представители власти на местах запрещали вообще какие-либо собрания групп верующих, посвященные выяснению хозяйственных или вероисповедных нужд. [13]
Из поступавшего с мест материала усматривалось, что некоторые отделы коммунального хозяйства изымали из пользования верующих подвалы, находившиеся под зданием церкви и специально для их обслуживания предназначенные (для отопления и проч.). [14]
В целях борьбы с религией в некоторых местностях при заключении договора о пользовании храмом, при совершении регистрации религиозного общества, при разрешении праздничного хождения священников по домам прихожан и т.д., местные власти требовали исполнения целого ряда формальностей, вроде заключения сделки о договоре пользования храмом обязательно у нотариуса с засвидетельствованием в нотариальном порядке подписи каждого члена группы и с представлением оплаченной гербовым сбором справки о несудимости и т.д., оплаченного гербового сбора заявления от каждого гражданина, желающего принять к себе в дом на праздники священника и т.д. [15]
Но "и требование о заключении сделки у нотариуса или о нотариальном засвидетельствовании подписей всех членов группы, равно как требование от каждого гражданина подачи оплаченного гербовым сбором заявления о желании совершения того или иного обряда, к каковым относятся и совершение по большим праздникам по домам так наз. молебна, является незаконным, уголовнонаказуемым воспрепятствованием исполнения религиозных обрядов". [16]
В Президиум ВЦИК поступали сведения о том, что некоторые ГИК зачастую, не сообразуясь с действительными потребностями жизни, налагали административные взыскания на всех владельцев частных предприятий, которые прекращали работу в неустановленные статьей 112 Кодекса законов о труде дни религиозных праздников, [17] хотя частные предприятия могли устанавливать свой рабочий распорядок независимо от этой статьи.
Из поступавших с мест жалоб было видно также, что местные здравотделы ГИК и ЦИК в "дополнение и развитие" к правилам Наркомздрава (о религиозных обрядах в психиатрических больницах, в местах заключения, в больницах, об ответственности врача за Допущение отправления религиозных обрядов в исключительных случаях, о санитарных правилах для служителей культа при выполнении ими религиозных обрядов и т.д.) издавали собственные распоряжения, вторгавшиеся во внутреннюю область церковной общины и при планомерном проведении которых в Жизнь свободное отправление обрядов культа, предоставленное декретом от 23 января 1918 года парализовывалось. [18]
В V Отдел НКЮ поступали заявления о запрещении священникам ходить по домам желающих принять их с обычными обрядами. [19]
По поступавшим в НКВД сведениям можно судить, что в некоторых губерниях на совершение религиозных обрядов на улицах, площадях, шествий, крестных ходов, молебнов и т.п., выдача разрешений производилась органами власти не ниже уездных, даже в тех случаях, когда совершение таких обрядов предполагалось в селе. В большинстве случаев для верующих это являлось чрезвычайно затруднительным. [20]
Повсеместное распространение получило такое явление, как массовое расторжение договоров и приписка кладбищенских храмов к соборам, [21] что весьма плохо отражалось на судьбе этих храмов.
Частые заявления поступали в центр от священнослужителей с просьбой облегчить условия платы за обучение их детей в школах. [22] Как известно, за обучение своих детей в школах священнослужители платили непомерно высокий налог.
Крестьяне Камышинского уезда в своем заявлении во ВЦИК жаловались на взимание со служителей культа в сельских местностях непомерно высокой квартирной платы. [23]
С мест поступали сведения, что некоторые профессиональные организации, идя по пути антирелигиозной пропаганды, стали проводить ее в уродливых формах, проводя, например, постановления о закрытии всех церквей, о замене обычных дней отдыха другими днями. [24]
Трудно было понимать декрет в то время "на местах"". Нелегко это было сделать и в столице. Нелегко это сделать даже сейчас.
Недавно в Московской духовной академии с серией лекций о законодательстве Союза по отношению к Церкви выступил доктор юридических наук Б. С. Крылов. Из его лекций можно было вынести только одно: советское законодательство о религиозных культах представляет собой какой-то жуткий монстр, юридическое отродище, напичканное противоречиями и "ляпами". [25] И еще одно: антирелигиозники ничуть не стесняются своего оскорбительного отношения к Церкви и верующим.
Все его выступление было пересыпано приблизительно такими вот "юридическими откровениями". [26]
"Основные права и обязанности граждан не исчерпываются известной статьей Конституции..."
"Вы знаете, какое место занимает партия в нашей стране, поэтому будет уместно привести слова Брежнева, который сказал... "
"Принцип равноправия граждан Советского Союза, независимо от их отношения к религии, последовательно проводится не только в конституционном, но [27] и во всем остальном советском законодательстве..."
"Всякий может не признавать никакой религии, т.е. (!) быть атеистом" (! - В.С.).
"Отношение партии к религии основывается на различии идеологий.... которое ни в коей мере не затрагивает отношений государства к религии" (Разве? - как это может разделиться партия "на ся", если она же и есть правящая сила власти? - В.С.).
"Вместе с тем, конечно, надо учитывать то, что в нашей стране Коммунистическая партия является правящей партией, политическим вождем советского народа, и надо учитывать, что партию нельзя отождествлять с государством" (?).
"Партия осуществляет руководство органами государства в рамках Конституции, которая является высшим законом нашего государства".
"Мы требуем полного отделения Церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом (!) чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом" (Ленин. "Социализм и религия").