Храмы и молитвенные дома декрет об отделении Церкви от государства признал собственностью не общества верующих, а всего "народа" (?).
И на первых порах после революции борьба с религиозными "предрассудками" носила чисто административный характер: большевики просто закрывали церкви, молитвенные дома, костелы, мечети, синагоги.
К тому времени, когда советская власть осознала ошибочность такой политики (приблизительно к 1924-му году), большинство храмов уже было закрыто. [1]
Остальные (самостоятельные в архитектурном отношении) храмы, молитвенные дома, культовое имущество, согласно законодательству, верующие могли получить в пользование на договорных началах.
По-существу на таких же договорных основаниях могли быть использованы какой-либо церковной общиной и монастырские храмы, И храмы, построенные на кладбищах.
Согласно договору, храм передавался верующим в бесплатное пользование. Группа верующих отвечала за сохранность и целостность всего оговоренного в договоре, и несла ответственность за порядок и произносимые в храме проповеди (?).
Впрочем, храмы, предоставленные в бесплатное пользование религиозным обществом, "могли быть привлекаемы" к обложению местным налогом со строений. [2] Размер налога - полпроцента стоимости здания в год (стоимость здания определялась местным финотделом на основании оценок Госстраха). [3] Облагались налогом и земельные участки, на которых стояли храмы. Размер арендной платы за земельные участки не должен был превышать нормальных Ставок, принятых в данном городском поселении для частновладельческих усадебных земель. [4] Но на практике очень часто этих ограничений не придерживались.
В целях борьбы с религией в некоторых местностях республики При заключении договора о пользовании храмом местные власти требовали исполнение целого ряда формальностей, вроде заключения сделки о договоре пользования храмом обязательно у нотариуса, с засвидетельствованием в нотариальном порядке подписи каждого члена группы и с представлением оплаченной гербовым сбором справки о несудимости и т.д. [5] Это вызывало и ненормальные сложности, и Дополнительные расходы со стороны верующих.
Особенно тяжелым было положение домовых церквей. Все они Подлежали на основании постановления Наркомпросса, опубликованною в "Известиях ВЦИК" [6] закрытию. Безусловно.
На основании... А разве это достаточное основание? А на каком основании Наркомпросс вынес такое постановление? Исходя из чего? В интересах кого? - Но об этом потом...
Домовые церкви при комиссариатах, оставшиеся "в наследство" от бывших министерств и других учреждений старого государственного аппарата. Совнарком под председательством Ленина постановил закрыть еще 6 февраля 1918 года. [7]
Домовые церкви осложняли положение о их использовании в значительной мере в силу того, что они не являлись самостоятельным архитектурным сооружением, а составляли лишь один из блоков цельной архитектурной единицы. Понятно, что если здание, в котором домовый храм составлял часть полезной площади, переходило в ведение светских властей в государственных целях, то не могло быть и речи об использовании храма по назначению и он разделял судьбу остальной части здания, даже при наличии достаточного количества верующих прихожан, желавших посещать его.
Примечательна судьба церковных ценностей из закрытых (ликвидированных) домовых церквей.
При ликвидации домовых храмов при школах, в учреждениях, бывших военных церквей и т.д., в Саратове, например, образовался известный запас серебряных вещей, "предназначенных исключительно для религиозных целей". [8]
Группа прихожан Кирилло-Мефодиевской церкви обратилась в саратовскую комиссию по отделению Церкви от государства с просьбой предоставить часть этого серебра для нужд храма. В просьбе было отказано, "так как серебро сдается в государственный банк". [9]
При закрытии храма храмовое имущество распределяется примерно таким образом:
а) все предметы из платины, золота, серебра, парчи, драгоценные камни шли в государственный фонд и передавались в распоряжение местных финансовых органов или органов Министерства культуры, если эти предметы находились на учете последних;
б) все предметы исторической, художественной, музейной ценности передавались Министерству культуры и предназначались для музеев:
в) иконы, облачения, хоругви, покрывала и т.д., имевшие специальное церковное назначение, могли быть переданы другому религиозному объединению;
г) колокола, мебель, ковры, люстры и т.д. зачислялись в государственный фонд и передавались местным финансовым органам или органам Министерства культуры, если они находились на учете последних:
д) и только переходящее имущество, не имеющее особой ценности. Только ладан, свечи, масло, вино, воск, дрова, уголь, в случае сохранения религиозного общества, после закрытия молитвенного здания, изъятию не подлежали. (???)
Подлежащие закрытию молитвенные здания, не находившиеся под охраной государства как памятники культуры, могли быть использованы и переоборудованы для других целей или снесены. [10]
Что касается бывших "бесприходных" монастырских храмов, которые уже в "смутное и неустойчивое" время революции и гражданской войны оказались захваченными (занятыми) каким-либо светским учреждением, то открытие таких храмов всецело зависело от местной власти.
Практически процесс этот оказался необратимым. Даже по свежим следам. [11]
Судьба таких храмов была решена окончательно и бесповоротно.
Местная власть должна принимать во внимание религиозную потребность людей, но руководствоваться в действии она обязана исходя не из этой необходимости, а из материально-экономических нужд общества.
В 1919-ом году прихожане Новоспасского монастыря в Москве подали заявление, в котором указывали, что храмы Новоспасского монастыря все еще были не переданы 310 гражданам, желающим взять их в свое ведение. Из 7 храмов монастыря, только один был передан верующим. Если считать, что монастырь состоял из 7 отдельных храмов, то при 310 прихожанах более чем вдвое было достаточно, чтобы по договорам передать их верующим. [12]
VIII Отдел НКЮ ответил как обычно: "Открытие бывших бесприходных храмов в монастырях, занятых советскими учреждениями, всецело зависит от местной советской власти, которая должна, конечно, принять во внимание необходимость удовлетворить в прежних размерах существующую потребность в религиозных обрядах той или иной значительной местной группы населения. Исторические и драгоценные вещи должны быть учтены местной властью при осведомленности Наркомпроса и в зависимости от их ценности и значения - вопрос о передаче их в руки верующих или в хранилища Республики должен быть решен по усмотрению властей и по целесообразности. Открывать же и передавать в пользование все храмы даже излишне, ввиду отсутствия потребности и неудобства такого совместительства Для находящихся в бывшем монастыре советских учреждений". [13]
19-го апреля 1923-го года ВЦИК потребовал от местной (губернской или уездной) власти осмотрительного подхода к разрешению Дел о судьбе богослужебных зданий, находящихся в пользовании верующих. Но и в этом предупреждении была не забота о верующих или о храмах, не стремление сохранить храм в действии, а опасение собственных ошибок. Удерживая ретивую местную власть, всегда склонную к перегибам, от тактической ошибки безрассудного закрытая храмов, центральная власть лишь ограждала себя от возможных конфликтов с народом, в интересах которого она, якобы, действовала.
Согласно постановлению от 19-го апреля 1923-го года в отношении закрытия храмов, предписывался двоякий подход, исходя из мотивов, которые понуждали к таким действиям:
1) Расторжение договора с группой верующих, использующих здание и
2) Просто закрытие храмов и молитвенных домов.
На практике во всех без исключения случаях, расторжение договора означало закрытие храма. В то же время, закрытие храма (по любым мотивам и в любой форме) подразумевало расторжение договора с группой верующих, в пользовании которых находился этот храм.
Но и эти мотивы - еще не все, чем могла руководствоваться местная власть. Если нельзя закрыть храм по причине политической неблагонадежности священно-церковнослужителей или недостатка прихожан, то можно закрыть его в связи с хозяйственной необходимостью в этом культовом здании. На что имеется и соответствующий пункт законодательства.
Вне этих условий, то есть помимо выше упомянутых двух, закрытие храма, как правило, могло быть при наличии условий, указанных в циркуляре Наркомпоста от 3-го января 1919-го года (ст. 1) и в циркуляре НКВД от 28-го февраля 1919-го года, то есть, если в данной местности ощущается недостаток в зданиях и помещениях для жилищных, санитарно-медицинских, культурно-просветительных и т.д. целей. [14]
Местная власть, закрывая храм, должна была учитывать ("тщательно должны быть приняты во внимание", говоря словами соответствующего постановления) и религиозные интересы верующих, их привычки, статистические данные о количестве населения, пользующегося закрываемым храмом, о вместимости ближайших храмов, их отдаленности от данного района.
О, если бы лишь некоторые из перечисленных обстоятельств с самого начала принимались на практике во внимание, то вся Россия так и осталась бы стоять "под куполами". Разве когда-либо, власть, закрывая храм, учитывала религиозные интересы населения, пользующегося храмом? Назовите хотя бы один случай, когда советская власть, закрывая храм, приняла во внимание, что к ближайшему (от закрываемого) храму по меньшей мере десяток, а то и больше, верст при отсутствии всякого транспорта.
Жалобы на губисполком по вопросу о закрытии храмов могли быть рассмотрены только ВЦИКом или президиумом ВЦИКа, [15] до которых простым смертным было не пробиться.
Советское законодательство "о культах" предусматривает и случай постройки нового храма. [16] Собственно, ничего в этом удивительного казалось бы нет. Везде строят. Всегда строили.
Во всех странах мира строятся новые храмы и монастыри. 25 лет подряд (первая четверть нашего столетия) в США, например, ежедневно в среднем строилось 5 новых храмов. За 25 лет было построено 46.159 храмов, что составляет 1846 храмов в год.
В одной южной Германии за десятилетний период после 1917-го года было построено 800 новых храмов. Количество монастырей увеличилось на 814. [17]
И у нас (теоретически) вроде бы можно. Конечно, положение не такое, как писал митрополит Киевский Иоанн, утверждая, что "каждая церковная община может приобретать помещения для церкви, строить новые храмы и дома для священнослужителей, организовывать свечные заводы, беспрепятственно производить колокольный звон". [18] Это явная ложь. Но "теоретически" вроде бы можно строить.
Необходимо соблюсти лишь общие для возведения сооружений технико-строительные правила. Гарантия, что строительство храма будет закончено - достаточная денежная сумма, которую религиозное общество откладывает депозитом в банк и которая расходуется по мере строительства.
Новые церкви и молельни могут быть открыты и построены в отдельных изолированных (храмы это или карантинные заведения?) местах, если нет там у верующих иного места для отправления религиозных потребностей. [19]
Местная власть в содружестве с архитектурной комиссией может разработать план и составить смету.
Как видим, - полное взаимопонимание между властью и верующими или, точнее, - полное понимание властью верующих! Но...
На практике этот пункт понимается не буквально. Это означает лишь возможность постройки нового храма на базе имеющегося или имевшегося (даже такой прецедент в глазах общественного мнения, в силу своей редкостности, вероятно, был расценен достойным опубликования), [20] но не нового храма. Сомнительно, чтобы в течение всей советской истории России по всему Союзу было бы построено более десятка новых храмов.
Казалось бы, что здесь особенного? Свобода совести. Группа людей захотела построить храм. Собрали средства. Пожалуйста, стройтесь на здоровье. Но вся беда в том, что свобода совести не так "примитивно" понимается советской властью.
Если отрешиться немного от наших привычных представлений о советской жизни, то можно подумать, какую милость творит советская власть, идя даже на такие единичные уступки Церкви. Ведь представьте себе атеистическое правительство, которое постоянно мечтает о дне, когда все храмы будут закрыты и всякая религия и Церковь станет предметом исторических исследований, так вот представьте себе такое руководство, и вы поймете все величие жертвы, на которую способно советское государство, идя на уступку Церкви, хотя бы и в строительстве новых храмов.