На изготовление, а главное, изобретение артефакта, способного мне помочь в понимании речи, ушло много, очень много времени. За эти дни я освоилась в той части дворца, что безраздельно принадлежала артефактору, которому во имя науки было отведено целое крыло с несколькими комнатами, лабораториями и кладовыми. Ещё тут была небольшая импровизированная купальня и крошечная прачечная, граничащая с территорией слуг. Но про два последних помещения я узнала ещё во время прошлого пребывания в этом месте.
Так же мне сыграл на руку тот факт, что здесь почти никто не появлялся, исключение составили лишь некоторые горничные. И то по требованию артефактора они убирали не везде, чтобы ненароком не задеть и не разбить колбы с важными компонентами для работы.
Время от времени захаживал посыльный, передающий заказы Повелителя. И вот от излишне частых заходов этого посыльного и непонятных заказов Повелителя у меня голова шла кругом, поскольку я раз за разом пыталась понять целесообразность требуемого, но моя логика отказывалась это делать.
Ах, да, не сказала про кухарку. Так как каждую минуту артефактор с Юрой пытались провести с пользой в надежде на удачный результат, тратить время на хождение за продовольствием, как раньше, Юра не мог, а потому завтраки и обеды нам приносила одна из новых работниц кухни. Но по вечерам у неё всегда было много дел, и за ужином посылали меня. Первые пару дней я по привычке боялась и прижималась к стене из-за малейшего шороха, но потом успокоилась и вошла в ритм вновь изменившейся жизни.
Что касается моих более значительных достижений последних недель — начала осваивать язык Сатра. Конечно, многое мне давалось с трудом, что-то не давалось никак, а лёгкого, как назло, не было от слова «совсем». Но я очень старалась вникнуть в структуру речи и запомнить хотя бы самые основные слова. Юра, устававший днём в лаборатории, отчаянно стремился ночам обучить меня наиболее верному произношению, которого практически достиг сам. Но с произношением пока у меня были большие проблемы. Однако мой словарный запас понемногу пополнялся каждый день, что, несомненно, радовало.
Переживала я только об одном — опять мы исчезли из поля зрения родителей. Они там, наверное, вновь сходят с ума. Только нашли нас и, вот, снова потеряли. Остаётся надеяться, что Никита смог придумать достойную отговорку и усыпить их бдительность. С другой стороны, это же не может длиться вечно.
К концу месяца, когда я вся извелась от ожидания и перестала верить в чудо, доброй души старик всё-таки сделал невозможное — создал необходимый мне артефакт. Жаль только, что составляющие компоненты потребовались чересчур редкие, и на такой же кулон для Юры их не хватило.
Удивительно, но жизнь начала налаживаться.
И всё бы ничего, но, как бы спокойно рядом с артефактором не было, во дворце всё-таки стоял переполох. А перед нами с Юрой встал вопрос о совместной жизни. И возник он оттуда, откуда я его совсем не ожидала.
Как я уже сказала, по вечерам я бывала на кухне, где мне с кем только не приходилось сталкиваться. И для всех этих лиц нужно было придумать качественную историю, оправдывающую моё нахождение на территории дворца. Потому я представилась женой помощника артефактора, без которой он не в состоянии работать по причине потери вдохновения. А так как артефактор без помощника, как без рук, то я тоже ему необходима. Разумеется, истина, на самом деле, заключалась только в словах «жена помощника», и то с какой стороны на это посмотреть. Хоть я и не отказывалась от Юриной фамилии, но официально-то мы с ним в разводе. Но, даже если б у нас с Юрой было свидетельство о браке, его бы никто не смог прочитать. А по законам Сатра мы браком не сочетались. Это-то и заметила Тайра — повариха, отвечающая за приобретение продуктов питания. И для того, чтобы это понять ей хватило одного взгляда на мои запястья.
— Боги Сатра, да ты во грехе живёшь, деточка! Ой-ой-ой, как же так?
Было немного странно слышать ласковое и трепетное обращение «деточка» от женщины, которая ниже меня на две головы, но Тайра сама в какой-то момент решила взять на себя шефство над моей скромной персоной, словно я не простая незнакомка, а горячо любимая племянница.
Что тут началось…
Вооружившись двумя половниками и закатав рукава, Тайра побежала к крылу артефактора, расталкивая локтями мешающих слуг. Я не успела догнать её и остановить, но отстала не так сильно, а потому получила возможность всё видеть и слышать.
Как я была зла!
Как ей вообще пришло в голову бить моего мужчину поварёшкой? Ну и что, что я раньше этого не делала и никогда не собиралась делать — это только моё право. А если б её мужа так стукнули, что бы она тогда сказала?
— Лжец! Негодяй! — бушевала повариха. — Обманул бедную девочку. Насочинял сказочек, а бедняжка и рада думать, что уже замуж вышла. А на деле-то всё не так. Старуху Тайру не проведёшь.
— Остановитесь немедленно, — я как раз добежала. Но слушать меня никто не стал.
— Либо женись по совести, либо проваливай, пока я тебя не зашибла!
Ничего не понимающему Юре только и оставалось уворачиваться от грозных взмахов. Наконец, я тихо подошла из-за спины и быстро выхватила поварёшку из правой руки. Тайра не расстроилась — стукнула Юру, когда он немного расслабился, поварёшкой, которую держала в левой руке. Вот неугомонная.
И пришлось нам… да-да, пожениться.
Церемония прошла крайне скромно: никаких накоплений у нас, разумеется, не было, хоть Юре и начислили небольшое жалованье как второстепенному работнику. Но Тайра всё предусмотрела и организовала так, чтобы нам и не пришлось особо тратиться. Она под впечатлением от нашего согласия на свадьбу — что нам ещё оставалось делать? — пригласила всех работников кухни, которые сначала приготовили наше скромное застолье, а потом переквалифицировались в гостей. Позвала артефактора и неизвестно откуда притащила «регистратора» — поддатого испуганного мужичка средних лет. Эх, такие организаторские способности за зря пропадают. Вот поставить бы Тайру во главе какой-нибудь небольшой фирмы, сколько б пользы было.
«Регистратор» полчаса проповедовал нам о ценности любви и важности детей как основного составляющего семейного счастья, а после предложил нам обменяться брачными «татуировками». Я до сих пор под впечатлением от последних. На самом деле, эти «татуировки» не представили собой ничего особенного — обыкновенный порез на запястье. Но в дополнение к порезу шло клеймо, которое выжигалось на коже раскалённой кочергой. Саму кочергу за несколько минут до использования привели в надлежащий вид, чтобы она оставила нам идентичные отпечатки.
— Да что б я… ещё хоть раз на что-нибудь согласился!.. Да ни за какие деньги! — возмущался Юра местным произволом, глядя на обожжённую руку, и я была с ним солидарна.
— Галя, давай сбежим отсюда, пока не поздно…
Да, Галей меня Юра только в особых случаях называет. Есть, над чем задуматься.
— Запомни, женщина: ни одного развода больше не получишь. Нет никакого желания повторять свадьбу.
— Зря я не верил мужикам, что женитьба — зло. Эх, и ведь предупреждали меня умные люди.
Я невозмутимо пожимала плечами, баюкая горящую от боли руку, и с нетерпением ждала окончания дня. Однако под конец Юриных высказываний не смогла промолчать:
— Ах, ты, значит, не хотел на мне жениться? Женитьба — зло. Может, ты ещё и разводу радовался?
Юра тяжело покрутил головой, о от намёка на мои пониженные умственные способности, я едва не взорвалась. Как будто мне одной всё нравится!
К окончанию знаменательного события мы с Юрой были готовы порвать всех и вся, кто мог нам помешать. Единственное, чего хотелось — уткнуться носом в подушку и забыть про все традиции простых жителей Сатра. Где это видано, чтобы невеста на протяжении всей свадьбы кормила жениха с ложечки, словно он не самостоятельный мужчина, способный позаботиться о своей семье, а малое дитя, нуждающееся в няньке? И так как следовать менее адекватным традициям мы с Юрой наотрез отказались, Тайра уговорила нас соблюсти хотя бы эту. Счастливые гости радостно поддержали её. Не знаю, что думает Юра, но лично у меня до сих пор ощущение глупости и неловкости не проходит.
— Чувствую себя клоуном, — подытожил Юра.
— Они такие влюблённые, — умилялась Тайра и украдкой вытирала скатывающиеся слезинки.
Мы с… вновь обретённым мужем переглянулись. Где только Тайра прочла эту информацию, если Юра сидит за столом с лицом безжалостного бандита, способного в любой момент убить. Полагаю, я выгляжу не лучше.
Рассвет мы с мужем встречали на кухне. Выпив всё спиртное и доев трехдневные бутерброды, все гости постепенно удались. Но заметила я это тогда, когда из-за тяжёлой двери до нас донеслись постепенно затихающие обрывки смеха.
Сил ни что не осталось. Мы просто сидели за столами с остатками еды и глупо улыбались друг другу.
Таким образом, второй раз в жизни я вышла замуж за одного и того же мужчину. И только это меня и спасло.
***
Знакомая, но до ужаса неприятная ситуация повторилась: стражники ворвались, когда мы спали, втроём скрутили Юру, не дав ему ни единого шанса на сопротивление, и забрали меня. Случилось это приблизительно через неделю после нашей свадьбы. Надо было этот мир не Сатром назвать, а миром повторов, так как:
а) опять на сюда попала;
б) вновь оказалась во дворце Повелителя, несмотря на то что и не мечтала об этом;
в) вторую собственную свадьбу пережила здесь же;
г) оказалась в «лапах» стражников, слепо следующих указаниям ненаглядного Повелителя.
В который раз у меня душа в пятки ушла. Только тогда я знала причину, по которой меня искали, а в сейчас не понимала ничего. Разве мог Повелитель (даже сомневаться не приходится, что в этом переполохе виноват именно он) понять, что я — это я? Что подтолкнуло его к этой светлой мысли, если моего настоящего лица и всего к нему прилагающегося он не видел? И саму меня с настоящим лицом тоже не видел. А ведь озеро Отторжения так изменило внешность, что меня не только мать родная не узнала бы, я сама себя не узнала бы, если б не находилась в этом теле и не чувствовала конечностей.
Вывод один: кто-то сдал. Но кто? Кто обо всём знал, был в курсе мельчайших подробностей и мог меня предать?.. Получается, только смерть и Юра всё знали. Нет, смерть не стала бы меня сдавать, иначе не просила бы о помощи, и сама б не помогала. Юра… Нет, Юра точно не мог. Не мог, и всё. Я верю ему, так что можно поставить уверенную жирную точку. Смерть тоже не могла… Тьфу, опять одни повторы. Выходит, какой-то замкнутый круг.
— Осторожнее! Не бревно несёшь.
Я прикрикнула на стражника, который нёс меня своём на плече, предварительно спутав верёвкой руки и ноги. А нечего бить меня головой о стены. И пусть моя головушка не всегда работает так плодотворно, как мне хочется, но она мне ещё нужна, а значит, её нужно поберечь. К удивлению, моё недовольство на стражника подействовало, и он даже отошел ближе к центру коридора, чтобы я не травмировала ненароком другие части тела. Двое сопровождающих встали по бокам. Конечно, куда без них. А то, в противном случае, несущий меня бедолага заблудится.
Пришли мы в какой-то зал. Большой по площади, но мрачный. Вторых выходов при первом осмотре я не обнаружила. Не очень хорошо. Зато тут мне встретились все женщины дворца, знакомые и незнакомые: кухарки, горничные, прачки. Приглядевшись, даже заметила двух жён Повелителя — их выдала резко отличающаяся балахонная одежда, практически полностью покрывающая тело.
Много, слишком много женщин.
А по всему периметру зала — стражники.
Странная какая-то… традиция. Я уже заранее в ней разочарована. Можно, пожалуйста, зайти в «личный кабинет», пожаловаться на организацию мероприятия и поставить отрицательные оценки? А дизлайки учитываются? Эх, если бы.
Надо взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Что получается?
Во-первых, женщины напряжены. Значит, для них этот сбор тоже стал неожиданностью.
Во-вторых, стражников при любом раскладе в помещении меньше, чем женщин. Пока не знаю, как к этому относиться, но скорее всего нахожу это положительным моментом.
В-третьих, горничная возле стены уж слишком активно перепрыгивает с ноги на ногу. Полагаю, она в скором будущем может попроситься в уборную. В этом случае поднимется лишний шум, всё внимание будет приковано к горничной, а я тем временем потихонечку уйду.
Отличный план, жаль только, не представилось возможности реализовать: горничная прыгала с ноги на ногу, не из-за естественных потребностей организма, а по причине ушиба стопы. Какое разочарование.
В зал вошёл Повелитель. И с первой секунды я его, признаться, не узнала. Да, он остался всё таким же худым черноволосым и высоким, но гордый орлиный профиль уже не бросался в глаза за сотни километров. В жесты добавилось больше ярости и резкости, тонкие губы плотнее сжались. А чёрные глаза полыхали непередаваемой злобой. Ох, и не хотела бы я сейчас попасться ему под руку.
Повелитель поднялся на импровизированную сцену — для этого дела стражники приволокли гору одинаковых ящиков, выстроили в несколько рядов, застелили из сверху досками, а после накрыли красным полотном. Ничего себе, вот так сервис. Последовал приказ подводить к Повелителю по одной женщине.
Потянулись не минуты — часы напряжённой тишины, нарушать которую могли только Повелитель и подведённая к нему женщина.
— Имя. Кем служишь, как давно? Перечисли всех знакомых девушек и женщин. Знакома с госпожой Линой Пренс? Где она может прятаться?
Именно это спрашивал Повелитель у каждой, и я всякий раз вздрагивала, как только слышала имя. Мимо не прошёл никто — эти же вопросы были заданы и трём девчушкам-подросткам, прижимающимся к юбкам трёх разных служанок, вероятнее всего матерей. Особое внимание Повелитель уделял удерживаемому в руке кулону, который во время ответов загорался зелёным. Даже представить не могу, для чего он нужен, но лёгкое чувство тревоги меня не покидало.
Я уже почти успокоилась, наблюдая за бесконечно повторяющимся процессом, в котором не узнала ничего нового, кроме женских имён, и то из-за обилия последних ничего не запомнила. Но отличились жёны.
— С госпожой Пренс не знакома, где она прячется не знаю, — выдохнула более старшая жена, низко поклонившись.
Кулон в руке Повелителя вспыхнул алым.
— Ложь!
Женщина задрожала от испуга, затряслась и бросилась в ноги со слезами:
— Пощадите, Повелитель! Признаю свой ответ не верным, ненароком соврала, по невнимательности. С госпожой Пренс я знакома вашей волею, пару раз пересекались в одном помещении, но после побега я её не видела, чего она хочет и где скрывается — не знаю.
Камень плавно сменил красный цвет на зелёный, продемонстрировав прекрасную растяжку палитры. Повелитель удовлетворённо хмыкнул.
Вторая жена такой оплошности не допустила, сразу сказала, что видела меня последний раз убегающей в неизвестной направлении вместе с предательницей Риггой и двумя новыми на тот момент, но такими же дурными жёнами.
О, нет, если этот камешек отличает истину ото лжи, я ни слова сказать не смогу. Сразу меня сдаст. Ну почему артефактор изготавливает только рабочие артефакты? Нельзя было для Повелителя не стараться? Не успев придумать хорошую историю, я ощутила, как стражник схватил меня за локоть и повел к импровизированной сцене, где быть совсем не хотелось.
— Кто такая, и почему я тебя раньше не видел? — мой допрос начался иначе.
— Жена помощника артефактора. У вас на службе не состою, — так, пока можно выдохнуть.
Для убедительности я продемонстрировала руку с недавно появившейся «татуировкой». Повелитель кивнул, принимая мои доказательства.
Вдох-выдох. Как говорил Карлсон: «Спокойствие, только спокойствие».
— Знакома с госпожой Линой Пренс? Где она может прятаться?
И что я должна сейчас сказать? «Здравствуйте, это я. Давно не виделись», — это?
— Прошу прощения, но я не имела чести быть представленной госпоже Лине Пренс, — спокойно ответила я и поклонилась, как и все горничные.
Камень вспыхнул зелёным цветом. Прошло! У меня получилось! Вот, главное, не лгать. А я и не солгала — меня со мной никто не знакомил.
— Где она? — очередной требовательный вопрос.
— Разве можно знать местоположение незнакомого человека?
Камень вновь не подвел. Я мысленно сжала кулачки в надежде, что Повелитель меня отпустит, как и предшественниц. Но вместо этого Повелитель небрежно бросил:
— Твой муж сослужил хорошую службу. Я более чем доволен, всем что Рий и его наставник делают. Но раз господин артефактор постоянно отказывается от моего подарка, так пусть твой муж выберет себе вторую жену!
Я ошалела. Вот так заявление. Широко распахнув глаза, отступила на шаг назад и уставилась прямо перед собой. И этого человека по просьбе смерти я ещё и спасти должна от отравления? Ну уж нет, не бывать этому.
Женщины тут же отвели глаза, перестав на меня смотреть. А те, кто не успел отвернуться, смотрели на меня с жалостью. Так хотелось на весь Сатр крикнуть, что Юра не такой. Но кто бы меня понял? Никто. Я сдерживалась из последних сил.
Наконец, я вернулась на место. И после того, как все без исключения прошли через «аудиенцию» с Повелителем, правитель Сатра развернулся и громко проговорил, не скрывая раздражения:
— Кто узнает, где прячется Лина Пренс, но не сообщит об этом, будет казнён.
Следующие десять минут ушли на подробное описание моей внешности. Припоминалась каждая родинка. Надо же, не думала, что Повелитель успел так внимательно меня рассмотреть и всё запомнить. Да некоторых подробностей даже я не знала, поскольку не обращала внимания.
Девушки и женщины тихо слушали и кивали в такт. А после завершения пламенной речи нас распределили по три на каждого стражника и сопроводили туда, откуда выдернули изначально.
Возвращалась в каморку я с чувством опустошения в груди, но то, что я увидела на месте, заставило меня закричать от боли. Связанный по рукам и ногам Юра лежал на матрасе с завязанными глазами и с кляпом во рту. Руки мужа были неестественно вывернуты, но он всё равно не оставлял попыток подняться, мыча и пыхтя.
Изверги!
Первым делом я бросилась убирать повязку с глаз, за что едва не получила плечом в живот, но тут же опомнилась и «подала голос»:
— Юрочка, родненький, это я.
Юра перестал мычать и пыхтеть, лишь настороженно напрягся, не доверяя своему слуху. Как только я сняла повязку с глаз и вытащила кляп, сопровождавший меня стражник опомнился, но в его голосе отчётливо прослеживалась зависть:
— Хорошо служишь, помощничек. Повелитель дозволяет тебе выбрать вторую жену.
Юра громко и совсем не литературно отправил хранителя порядка в дальнее путешествие, добавив коронных русских трёхэтажных выражений. Я в жизни от него такого не слышала и не думала, что муж может… так. Стражник, не знавший русского в принципе и отборного русского — в частности, со спокойной совестью удалился, напоследок поплотнее прикрыв дверь.
— Как ты? — первым делом Юра поинтересовался моим состоянием.
Я пожала плечами и поцеловала любимого в уголок губ. Рассказала всё, пока развязывала ноги. Юра не переставал хмуриться, мрачнея с каждой минутой.
— Чувствую себя… беспомощным. Я… не смог тебя защитить. Мне так жаль, Галчонок. Мне так жаль…
— Ещё бы! Трое на одного. Во сне.
Ох, Юра… Стараясь сдерживать слёзы, развязывала руки как можно осторожнее, но всё равно Юра вздрагивал и стискивал зубы, чтобы не замычать. И не мудрено. Переломанными в нескольких местах были обе руки. Изверги! Какие же они изверги! Кто бы что ни говорил, но нужно отсюда убираться.
В таком состоянии нас и обнаружил давно проснувшийся артефактор. И он тоже в восторг от случившегося не пришёл.
***
Узнав о причинении вреда здоровью Юры, Повелитель пришёл в ярость, вынес строгий выговор якобы превысившим полномочия стражникам, полностью лишив их жалованья на пять месяцев. И пусть окружающие говорят, что хотят, но моя интуиция всё-таки подсказывает простую истину: реакция на действия стражников показная. Уверена, калечили они с разрешения Повелителя. Да и артефактор это подтвердил, а уж он, проживший во дворце десятки лет, успел изучить характер будущего правителя ещё в те дни, когда Повелитель был мелким мальчишкой, не желающим учиться.
Наказание наказанием, но мне с мужем, понятное дело, легче от этого не стало. Да, не спорю — Юру осмотрел лучший целитель дворца, но процесс реабилитации сильно затянулся. Причём левая рука мужа, благодаря артефактам, целительным мазям и мастерству юного медицинского гения, срослась довольно быстро, а правая, ведущая, несмотря ни на что, срастаться не желала и доставляла массу неудобств. В первую очередь это отразилось на работе Юры в лаборатории. Делать что-либо одной рукой у него не получалось, к тому же знатно ухудшилась моторика пальцев левой руки, что отрицательно сказывалось на работе с мелкими деталями. А в этой артефакторике, куда ни глянь, присутствуют сплошные мелкие детали, требующие высокой концентрации и точности действий. Я помогала, как получалось, старалась, прислушивалась ко всем словам Юры, но всё равно часто и глупо ошибалась в мелочах, из-за чего работа, по большей части, стояла на месте.
Кстати, перевязанная рука и на нашей личной жизни отразилась — постоянно мешала, болела, когда муж пытался согнуть локоть, поднять или опустить плечо, и Юра не знал, куда деть пострадавшую конечность. Но я находчивая, нашла выход из ситуации. А что тут такого? Руку можно спокойно положить на кровать или же на матрас, и беспокоить она не будет… Так почему бы не полежать самому вместе с рукой? Юра, конечно, был не очень доволен. Но я тут причём?
Также в качестве компенсации (согласна, подозрительно звучит) Повелитель начал приглашать Юру на ужины в узком кругу, где кроме самого Повелителя обычно присутствовали две его жены, неприметный слуга и мы с Юрой. Чувствовала я себя в этой компании неловко, и никакая поддержка Юры не могла заставить меня успокоиться. А более всего раздражало и выводило из себя желание Повелителя навязать своё единственно верное мнение и решение: на каждый такой ужин он непременно приводил от двух до трёх девушек, чтобы Юра выбрал себе вторую жену. Для чего это нужно, мы так и не поняли.
— Опять все неугодны? — тяжело вздохнул Повелитель, словно не понимал, почему его милый щеночек отказывается принимать осточертевшую пищу.
— Как я уже говорил, мне достаточно одной жены, — спокойно парировал Юра.
Мне за столом разговаривать не дозволялось, и я молча слушала всё, что происходило вокруг.
— Какого это?
Я сначала не поняла сути вопроса, и, судя по небольшой заминке, Юра тоже не понял, но после спохватился и, тщательно обдумывая каждое слово, ответил:
— Если любишь женщину, с которой живёшь, жизнь обретает смысл и цели, начинаешь чувствовать себя мужчиной, добиваешься карьерного роста, чтобы соответствовать любимой. Другие не нужны.
— Карьерного роста? — не понял Повелитель.
Юра проигнорировал этот вопрос, показывая заинтересованность в пище, которую неторопливо накалывал вилкой с пятью зубьями (других на Сатре не водилось). На удивление, использовать левую руку Юра научился довольно быстро, хоть и получалось это не всегда хорошо. А я постаралась остановить расползающуюся улыбку, чтобы не выглядеть глупо. Пусть это была и обобщённая фраза, но я почувствовала явный комплимент.
— Чем же хороша твоя жена?
Новый вопрос заставил в очередной раз меня напрячься, Юра тоже подобрался. Я даже видела, как на его лице отражался весь мыслительный процесс, как хмурились брови, появлялись и вновь исчезали складки на лбу. А ведь ответить нужно так, чтобы Повелитель поверил и, главное, не заинтересовался мной. Хватит с него острого интереса к Лине.
— Она меня любит. Этого достаточно.
— Вот как? — заинтересовался Повелитель, и впервые за десять совместных трапез обратил на меня своё внимание.
Нет! Ну почему так?
— Отвечай! — громко возмутился Повелитель, собрав оба глаза у переносицы.
Да что отвечать-то? На какой вопрос?
— Действительно любишь?
Ах, это.
— Люблю.
Повелитель неверяще посмотрел на меня, затем шокировано — на Юру. Мы синхронно пожали плечами, а грозный правитель Сатра уже переключился на последних из оставшихся жён. И в этом взгляде я тут же прочитала укор. Мол, вон, посмотрите, она своего мужа, простого помощника, любит, а вы почему не любите, тем более что в мужьях у вас не абы кто, а целый Повелитель. Не знаю. Может, мне это показалось или привиделось, а, может, кому-то корона жмёт.
После этого вечера Юру… повесили. Ой, типун мне язык! Что я такое говорю?! По-вы-си-ли! Юру повысили. Всё одно вернуться к артефактам в силу неработоспособности руки — надеюсь, временной неработоспособности — Юра не смог, и Повелитель назначил мужа своим первым советником. И почему такая честь была оказана именно Юре, никто так и не понял, но, что уж очень странно, завистников и недоброжелателей так и не появилось. По крайней мере все так же продолжали улыбаться, а порой даже бросали сочувствующие взгляды, которые я ловила из-под полуприкрытых ресниц.
Ещё нам новую комнату выделили. Так сказать, поближе к Повелителю. Шикарная двуспальная кровать с балдахином, широкое окно, две тумбы, зеркало, шкаф, удобства — не чета предыдущей коморке.
— Не нравится мне происходящее. Будь осторожней, Галчонок, — завил Юра после осмотра новых, не побоюсь сказать, апартаментов.
— Соберём немного денег и переедем? Думаешь, у нас получится? Но сколько же лет нам придётся копить? Может, мне тоже на работу напроситься, чтобы жалованье платили?
— Не дури, Галя. Кем ты тут работать собралась? Горничной? Только здоровье напрасно подорвёшь, пока будешь таскать тяжёлые вёдра с водой. Брось эту идею.
И в первый же рабочий день на новой должности Юра взял меня с собой, заявив, что я его муза. Повелитель бесновался, кричал, что выгонит нас обоих, но после бросил пять стопок бумаг и приказал рассортировать.
Читал Юра на языке Сатра из ряда вон плохо. Гораздо хуже, чем говорил. Потому, просматривать жёлтые листы и озвучивать написанное на них пришлось мне. А дальше уже Юра думал, что и куда положить. Пересмотрев несколько таких бумаг, мы пришли к выводу, что нам предоставили документы, подтверждающие право купли-продажи. В итоге, Юра предложил разделить всё на… покупку и продажу. Так и поступили. А как иначе? Получилось собрать две внушительные стопки. Повелитель, увидев результат, усмехнулся и сказал, что проверку мой муж прошёл. Потрясающе! Проверок всяких нам только не хватало.
И всё бы ничего, но Повелитель неожиданно решил привлечь Юру к участию во всех совещаниях в качестве артефактора-безопасника. Мол, ничего сложного — нужно только проверять работу защитных артефактов, следить за безопасностью во время самих совещаний и контролировать ситуацию. Дел-то. Раз плюнуть.
— Как?! Как я должен это делать? Я не имею понятия, как контролировать эти артефакты, у меня другое образование. Нет, я, конечно, многому успел научиться, но не настолько же! — возмущался вечером Юра.
И отказаться у Юры не получилось. И мне теперь приходилось сидеть в комнате в одиночестве, поскольку куда-куда, а на важные совещания меня не брали. Да мне, если честно, и не хотелось там быть.
Но скучать мне не пришлось. Днём, пока мужчины были заняты, ко мне пришла одна из жён Повелителя. Она робко постучалась в дверь, попросилась войти, и я, заинтригованная, впустила беспокойно оглядывающуюся женщину.
— Кретта, — представилась она.
Я кивнула и… едва не произнесла имя Лина, но быстро спохватилась.
— Галя.
Имя моё Кретта выговорила с трудом. Так странно — столько раз ужинали за одним столом (даже денёк в общем статусе жены пережить успели), а имена друг друга не узнали. Что поделать, Повелитель не соизволил нас познакомить.
— Спасибо, тебе, Галя.
— За что? — не поняла я.
— Многое изменилось. После того ужина, когда твой муж о любви говорил, Повелитель совсем другим стал. Хоть меняться он начал ещё с побега госпожи Пренс, которую до сих мечтает найти, ты тоже оказала весомое влияние на изменения.
— И в чём это проявляется?
— Нового советника за просчёт Повелитель не казнил, жалованье горничным поднял, нас больше не трогает. Да и, сама знаешь, у него теперь только две жены остались.
— Знаю.
— Разве это не чудо? Спасибо тебе ещё раз!
И Кретта убежала также неожиданно, как и пришла. Только лёгкий аромат персиков ещё витал в воздухе, напоминая о появлении гостьи. А я осталась в комнате наедине с собственными мыслями. Подумать тут было о чём. Но подумать и разложить всё по полочкам не получилось.
— Представляешь, они разрабатывают план по твоей поимке, — заявил разозлённый Юра после очередного длительного совещания. — Всё гадают, куда могла пойти девушка, находящаяся на территории дворца. Даже подругу твою дипломированную пытались к поискам привлечь.
— Получилось? Смерть им помогла?
Юра усмехнулся:
— Такую попробуй уговорить или принудить к чему-нибудь, только и знает, как «фи» направо и налево отвешивать.
— Значит, они меня не найдут.
Я была твёрдо уверена в своих словах. И не зря. Всё так и получилось. Они не нашли.
Нашла Миранда.
В ту секунду Юры не было рядом со мной, и я не могла не радоваться этому факту. Может, глупо. А, может, так было суждено самой судьбой. Миранда, как и всегда, появилась внезапно, просто вдруг стала отражением в моём стакане с водой и напугала до чёртиков. Стакан выпал из рук, разбился вдребезги, а вода лужицей растеклась по полу, оставив несколько капелек на осколках. Жаль, нельзя вытереть лужицу тряпкой: всё равно эта ведьма рано или поздно меня найдёт.
— Опять обмануть вздумала? Полагала, я тебя не найду? — взбеленилась старуха. — Отвечай немедленно, где спрятался твой Юрий! Уверена, ты знаешь.
Столько слов. Лишних, не лишних — не важно. Меня зацепило одно. Короткое, но такое значимое местоимение. Твой. Как хорошо, что она ещё об этом помнит. Знает, что Юра мой, принимает истину. Нет, я бы ей в любом случае напомнила, если б это понадобилось, но так всё равно лучше: не нужно ни перед кем распинаться.
— Я не отвечу. Я ничего тебе не должна.
И это действительно так, если подумать. А хотя тут и думать нечего.
— Был уговор, — Миранда не сдержала подступающей истерики и перешла на отчаянный рык.
Как несолидно. Более того, в её возрасте позорно себя так вести. Словно ей каких-то десять-пятнадцать лет, а не несколько десятков.
— Я хотела вернуться на Землю, но в итоге нахожусь на Сатре, а потому наш уговор не имеет силы. Для особо непонятливых повторю: я не должна тебе ничего.
— Должна! О, ты слишком многое мне должна. Вспомни — ты была на Земле, перенос состоялся. Свою часть сделки я выполнила. Очередь за тобой.
— Ты просила развестись, и я развелась. Мы договаривались на одну услугу, так что долгов с моей стороны, в любом случае, нет, — я тоже постепенно начала закипать.
— Я хотела, чтобы ты оставила Юрия раз и навсегда.
Непробиваемая.
— Зачем тебе мой муж? Понравился?! — решилась я на главный вопрос, преувеличив про «понравился». Уж этого точно не может быть.
— Даже слишком понравился.
— ЧТО?!
Я отступила, пошатнулась, упала на пятую точку, отползая подальше от ненавистной лужицы с пренеприятнейшим портретом. Пазл в моей голове никак не хотел складываться. Этого просто быть не может! Как Юра мог понравиться Миранде? Знать бы ещё, насколько сильно он ей «понравился». Да и где они могли пересекаться? На Земле? На Сатре? Как?! А если учесть, что ведьма сразу договаривалась насчёт услуги, не вдаваясь в конкретику, то можно ли предположить, что Миранда с самого начала знала, кто мой муж? Очень на то похоже. Но ведь я выглядела совершенно иначе!
Нет, я отказываюсь в это верить. Знаю, правда всегда звучит глупо, но всё-таки есть же определённые границы. И кто-то их только что перешагнул. Если что, это не я.
— Да не мне понравился, ненормальная! — Миранда, заметив мой шок, правильно расценила ход моих мыслей. — Ученице моей.
Ученице?! Какой ещё такой ученице? Нет, опять одного другого не легче, а потому те же самые вопросы остаются в силе.
Миранда живёт на Сатре. Юра — землянин.
Миранда, как выяснилось, может перемещаться между мирами, может кого-то перемещать. Юра — нет.
Да пусть мне эта ведьма вообще сейчас скажет, что меня и отправили на Сатр, чтобы избавить Юру от жены и освободить тёплое место, и я…
О, нет… Миранда может перемещать людей между мирами — раз. Ученица — два. Ученица!.. А ведь артефактор, помнится, рассказывал мне какую-то историю про ученицу Миранды, которую ей пришлось забросить в другой мир, чтобы спасти жизнь. Буквально за пару минут до казни. Дословно вспомнить ничего не могу. Да и неважно это. Если предположить, что эта ученица… если не ошибаюсь, то Сафарида (зачем я только это странное имя запомнила) попала на Землю, то всё становится ясным. Она наверняка встречалась с Юрой, влюбилась в него, но потом появилась я и забрала лучшего на свете мужчину себе. Только перемещение это, насколько я понимаю, было давно. Сколько же тогда лет той Сафариде? Ну, держись, Юра, как вернёшься, буду тебя пытать. Должна же я знать, какой из своих бывших ты все мечты разбил, а она теперь в отместку день за днём пытается разрушить моё счастье. Никогда, кстати, не думала, что моему мужу могут излишне взрослые для него женщины нравиться. Бр-р-р…
Тогда, получается, Сафарида и заплатила смерти за мой перенос. Зачем только внешность потребовала изменить, не понятно.
Возмущённое бормотание со стороны лужицы прекратилось. Я встала, подошла, внимательно посмотрела. Хм, вода как вода. На первый взгляд, ничего необычного.
Итак, нужно обязательно понять, кто такая Сафарида. Может, это даст какое прояснение…
— Галя!
Я с тревогой обернулась на голос влетевшего в нашу комнату Юры. Тревожиться было о чём — Юра так быстро бежал, что теперь не мог нормализовать дыхание. Наконец, Юра отдышался. Я отошла, чтобы налить воды в стакан. Понятное дело, в другой стакан. В разбитый уже ничего не нальёшь.
— Повелитель умирает.
Я резко обернулась.
— Его отравили, — Юра хмуро сунул руки в карманы.
Ой-ой-ой, совсем забыла. Я же должна была использовать зелье из того флакончика, чтобы предотвратить это отравление. Да… боюсь, смерть будет в ярости.
И что теперь делать?
***
— Всё закрутилось очень быстро, никто не успел среагировать. Повелитель выглядел абсолютно здоровым, когда требовал от главного стражника отчёта о десяти погибших солдатах. Уверенно держался на ногах, пока запугивал казначея. Вино из кубка отпивал. А потом резко упал в обморок где-то в середине своей речи. Дыхание перестало быть заметным, сердцебиение понизилось.
Юра пытался мне всё детально рассказать, не упуская подробностей, пока мы бежали в зал к Повелителю. Я неслась, придерживая рукой мешающую юбку платья, на подол которой периодически наступала по неосторожности. Спешка также не способствовала спокойствию.
Но в конце концов мы добежали. Зашли в зал. Остановились. Ужаснулись.
— Ты видишь то же, что и я? — уточнила у мужа.
— Всё зависит от того, что видишь ты.
— Я вижу, народ решил немного порадоваться.
— Немного?! — Юра едва не поперхнулся. — Да гости на нашей свадьбе не были такими счастливыми.
— На первой или на второй? — почему-то этот вопрос показался мне крайне важным.
— На обеих!
Справедливо.
Нет, это нужно только видеть. С какой радостью служанки принялись украшать зал цветами, не передать словами. Нервное состояние всех и вся вокруг заставляло оборачиваться и нервничать в ответ. Единственным, кто более-менее сохранял спокойствие, оставался лекарь.
— На Сатре принято украшать стены цветами и развешивать декоративные ленточки в день похорон? — спросила я у одной служанки, которая едва не снесла меня открывающейся дверью.
— Что ты такое говоришь? Естественно, нет. Никаких цветов во время погребения нельзя использовать. Цветы — символ праздника, удачи, счастья.
Потом служанка окинула пронизывающим с ног до головы взглядом и ехидно поинтересовалась, не представляя, как сильно попала в цель:
— А ты чего интересуешься? Как будто сама не с Сатра. Сразу видно — деревня! И что только твой муж в тебе нашёл?
Буквально через пару секунд она забыла про меня и стала помогать остальным служанкам развешивать цветы, которые сама же причислила к признакам проявления радости. Может, я чего-то не понимаю? Может, они все надеются, что при помощи «счастливых» цветов Повелитель поправит своё здоровье и очнётся? Странно, хоть бы на кровать его перенесли, а то вздумали оставить болеющего человека на холодном каменном полу. Да, не спорю, человек из Повелителя ужасный вышел, но это ведь не повод самим переставать быть людьми.
Юра уже во всю общался с лекарем. Я слышала громкие споры, шум. Любимый пытался что-то доказать, повышая голос и активно жестикулируя руками. Ого, это что же такое надо было сделать, чтобы довести до этого состояния моего обычно уравновешенного мужа? Я подошла к мужчинам.
— Проверьте ещё раз! — кричал Юра. — Вы должны знать, что делать. Вы же лекарь. Специалист, которого учили помогать людям, спасать жизни. Почему вы бездействуете?
— Зачем мне это? Мальчик, беги к мамочке, пока она не кинулась тебя искать.
Ого. А лекарь знает толк в оскорблениях.
— С меня хватит, — окончательно разозлился Юра. — Если вы сейчас же ничего не предпримете, я вас в бараний рог скручу.
— Какой такой рог? — не понял так называемый специалист, но грань терпения Юры всё-таки каким-то магическим образом почувствовал. — Хорошо, не злись.
Лекарь демонстративно припал ухом к груди Повелителя, где должно быть сердце, счастливо заулыбался, приподнялся, поводил ладонью над лицом, легонько похлопал по щекам, поочерёдно приподнял широкие кисти сильных мужественных рук, нежно провел собственной рукой по фалангам пальцев… Это ещё что за церемония брачных танцев?! И это лекарь?
Но лекарь, видимо, был уверен в своей исключительности. Более того, что гораздо хуже и страшнее — этот мужчина действительно верил, что является лекарем. Меня настолько потрясло увиденное, что, если бы Юра не приобнял, я бы забыла, как дышать. Интересно, а лекарь что-нибудь слышал о разнообразии европейской ориентации? Может, он из тех, которых большая часть России не уважает?
— Он умирает, — довольствуясь собой, вынес вердикт лекарь.
Потрясающе. А сами мы это не заметили!
Со всех сторон послышались радостные охи, вздохи и причитания. Служанки украдкой вытирали слёзы счастья.
— Наконец-то…
— Дождались!
— Ну, теперь-то точно заживём.
— Ах, я уж и не верила…
— Ой, радость-то какая!
— Слава Сатру, дожил!
Что стражники, что советники, что прислуга — все сейчас оказались в одной лодке. Лодке счастья, жаждущей захоронения Повелителя. Кажется, я поняла, цветы им нужны, чтобы нового Повелителя поприветствовать. Вот и… радуются.
Нет, с одной стороны, я прекрасно понимаю этих людей — Повелитель, действительно, не самый удачный представитель человечества. Его методы суровы, требования жестоки и зачастую бессмысленны и, возможно, он не заслуживает тепла и поддержки. Но так откровенно радоваться, что человек умирает? Мне сложно это понять.
Я заставляла себя вспомнить, чего хотел от меня Повелитель в образе Лины Пренс. Пыталась представить, что бы со мной могло случиться, если бы Юра не успел помочь. Но всё равно эти кадры не могли затмить слова смерти о том, как Повелитель изменился. Не могла я не вспомнить и о словах Кретты, подтверждающей изменения. Вряд ли она стала б меня благодарить, если б ничего не повернулось в лучшую сторону.
И как нам быть, что делать? А ведь мои родители всегда учили меня, что человеку нужно давать второй шанс.
— Юра.
Юра обернулся, подошёл ко мне, я отвела мужа в сторону, подальше от народа, чтобы спокойно поговорить.
— Они ни за что не помогут, лекарь не возьмётся его лечить, — констатировал очевидное любимый. — Галя, если Повелитель не придет в себя, нам нужно будет уйти. Помнишь нашу земную историю? Любые перевороты — дело кровавое. Как человек, который некоторое время находился рядом с Повелителем во время всех собраний, скажу, что заменить его некем. Один экземпляр хуже другого. Эти глупцы рано радуются.
Юра тяжело вздохнул, принимая непростое решение.
— Пошли, нам пора собираться.
Муж отошёл и потянул меня следом, но я заставила его остановиться. Перевела дыхание, успокоилась.
— Галчонок?
Юра не понимал, чего я от него хочу. А я наконец осознала, что не могу поступить иначе. Смерть поступила правильно, доверив мне флакончик. Лишь бы только не было поздно! Никогда себе не прощу, если не успею помочь. А ведь смерть просила использовать зелье до отравления, а не после.
— Постой, — я наклонилась, достала из потайного кармашка в юбке тот самый флакончик и вложила его в руку Юры, — мы должны использовать это. Смерть обещала, что Повелителю поможет.
Юра прищурился, убрал флакончик в нагрудный карман и попросил:
— Найдешь стакан воды? А я пока отвлеку лекаря.
Я кивнула и поспешила к служанке, уносящей из зала порванные ленты.