— Понятно, — спокойно ответил солдат.
— Серега! Ты только ствол при стрельбе не опускай, чтобы не попасть в наши затылки!
Этот план созрел у Коростылева мгновенно. Он понимал, что когда в любого человека стреляют, пусть даже не прицельно (он-то ведь этого не знает) — этот человек инстинктивно пригнется, постарается на время укрыться, пока свистят пули. И это был правильный расчет.
— Готовы? — спросил Петраков.
— Да! — ответили Коростылев с солдатом.
Пару секунд Сергей постоял на краю дома, выдохнул, сказал:
— Была не была! И сделал шаг влево из-за угла. Одновременно поднимая автомат над головой и застрочил длинной очередью.
Коростылев с солдатом, сильно пригнувшись, бросились под эту очередь. Рывок они сделали как лучшие спортсмены, слыша свист пуль над головой. Но и моджахеды в это время по ним не стреляли, плотно прижавшись к земле.
Стрельба Петракова оборвалась внезапно — он выпустил весь магазин. Коростылев с солдатом с разбега залегли. Они успели пробежать метров двадцать пять. И этого напора «духи» не выдержали. Приподняв голову, Коростылев увидел убегающую цепь моджахедов. Те на бегу стреляли назад, но это было уже не страшно.
Солдат первый открыл огонь по отступающим с колена. С колена заработал и автомат Коростылева. Он стрелял по левому флангу, солдат по правому. Позади выскочила основная группа Петракова и, стреляя через их головы, бежит вперед. Душманы были уничтожены. Возле них валялись автоматы и винтовки. Коростылев начал срезать с пояса одного полный патронташ, как убитый внезапно сделал последний шумный вдох и судорожно вытянулся. Коростылева, стоящего перед ним на коленях и собиравшего трофеи, стало тошнить. Он отвернулся, и некрасивые позывы рвоты клонили его к земле. Желудок в этот ранний час был пустой, рвоты не было, но от натуги выступили слезы. Отойдя к маленькому арыку, он ополоснул лицо. Посмотрел на часы — 5.00 утра. А он думал, что уже полдень. Оказывается, все так быстро произошло.
Закинув английскую винтовку «Бур» за спину, засунув трофейный пистолет за пазуху и обвязавшись патронташем, Коростылев осмотрел свои пустые магазины к автомату. Надо бы снарядить их. Чем? Солдаты группы, трофейное оружие. Коростылев обратился к одному из них с просьбой сесть на землю спиной к нему. У того за плечами рюкзак, полный патронов. Солдат попросил:
— Вы мне насыпьте в панаму, а сами берите из рюкзака. Они снаряжали магазины, когда появились отставшие от группы царандоевцы. Царандой — народная милиция Афганистана. Считалось, что революция была афганской, но в борьбе с контрреволюцией афганцы были всегда позади советских войск. Вы, мол, воюйте, а мы потом подойдем.
К группе Петракова стали подходить другие группы батальона. Некоторые вели с собой пленных моджахедов. Царандоевцы набросились на одного из пленных, громко стали выяснять с ним отношения. Они кричали на него, тот что-то вяло отвечал. Переводчика в группе не было. Коростылев с удивлением видит, как один из царандоя начал делать толчки стволом автомата в живот пленного и передернул затвор. Тот ладонью упирается в обрез ствола, о чем-то умоляет. Несколько одиночных выстрелов автомата царандоевца наповал убивают безоружного пленного.
Коростылев говорит Петракову:
— Сергей! Зачем они безоружного-то? Ведь был приказ выводить пленных?
— Спокойно, Николай! Это их революция — вот пусть между собой и разбиваются. В мы свое дело сделали. Всем выходить к бронегруппе! — крикнул Петраков своей и подошедшим группам. Все двинулись в направлении навесного моста через реку Логар. Другие группы привели человек пять пленных моджахедов. Среди них был мальчик лет четырнадцати.
Глядя на пленных и вспоминая, как были безжалостны к ним царандоевцы, Коростылев подумал: — «А ведь они и пацана не пожалеют».
Выйдя к своим орудиям, он взял мальчишку за рукав рубашки и жестами стал пояснять идти за ним. Царандоевцы, которые не были в бою, а тут осмелели, стали вырывать пацана у Коростылева, громко крича по-своему. Подбежал старший лейтенант Потураев со своими солдатами и отогнали царандоевцев от своего комбата. Коростылев отвел мальчишку на другую сторону дороги, слегка подтолкнул его в спину:
— Иди! Быстрее уходи отсюда!
Мальчик, конечно, слов не понимал, но понял его жесты. Заплакав, он быстро пошел в зеленые заросли на берегу Логара. Весь батальон вышел из кишлака. Коростылев приказал Потураеву привести орудия в походное положение и подтянуть их к бронегруппе, а царандоевцам — отнести туда же пленных.
Выводя пленных, старшие групп предполагали официально передать их местным властям. Пусть те выясняют, кто они такие, как проникли в провинцию из Пакистана, выявят вину каждого или невиновность. Но все произошло по-другому. Пленных было человек двадцать пять. Примерно столько же было афганцев царандоя. Командовал ими офицер с белым аксельбантом на груди. Весь советский батальон был на своих машинах и только ждал, когда царандой погрузит пленных в свою машину ГАЗ-66, чтобы поехать обратно, в расположение. Коростылев с Потураевым сидели вместе в кабинет УРАЛа. И вот что произошло у них на глазах. На глазах всего батальона. По приказу этого офицера с аксельбантом царандоевцы окружили пленных, сидевших тесным кружком, и стали жестоко избивать. Без допросов, без вопросов. Били прикладами своих автоматов, ногами. Те дико закричали и завыли. Стали расползаться под ударами в разные стороны.
Коростылев с Потураевым закурили в кабине, поддерживая друг друга:
— Это их страна, это их революция — Однако же, они надеялись, что командир батальона прекратит этот беспредел, но нет, тот, видимо, тоже решил, что афганцы с афганцами пусть сами разбираются.
Царандоевцы били таких же афганцев всмерть. Одного стали тыкать стволами автоматов в спину, в грудь, отчего у того под рубашкой появились на теле кровавые дыры и он уже не уклонялся, а только подвывал.
Другого били прикладами куда попало: по голове, плечам, спине. Он заполз в кювет, ползет там. Один удар по голове расколол приклад автомата царандоевца. Афганец, дико вращая глазами, молил их о пощаде. Но царандоевцы никому не давали пощады. Коростылев вспомнил о том мальчике…
Кровавая бойня продолжалась тут и там, слышны были крики, вопли, стоны. Командир царандоя с белым аксельбантом на груди что-то скомандовал своим, и они стали сгонять избитых людей к своей машине, приказывая грузиться. С трудом поднимаясь в кузов через задний открытый борт, пленные на четвереньках продвигались вперед, в сторону кабины. Свернувшись калачиком, они лежали там неподвижно. Царандоевцы закрыли задний борт.
— Все! Едем, наконец-то! — подумал Коростылев.
Но нет! Афганский командир что-то крикнул своим, царандоевцы бросились к машине, открыли задний борт и стали выкидывать несчастных на землю. Пинками и прикладами отогнали на пустырь и построили в одну шеренгу спиной к дороге. А сами, отбежав назад, тоже встали в нестройную шеренгу, готовя автоматы к стрельбе.
Пленные, едва стоя на ногах, не веря в происходящее, постоянно оглядывались, что-то крича. Не долго думая, командир царандоя взмахнул рукой и выкрикнул команду… Густой грохот автоматов взорвал эту напряженную ситуацию. Царандоевцы стреляли длинными очередями, приседая и, как-то, отступая по полшага, по шагу назад. Три-четыре секунды — и все избитые вповалку лежат на земле. Расстрел! Расстрел безоружных, к которым царандоевцы боялись приблизиться в бою.
Стрельба прекратилась, и царандоевцы бросились к убитым. Ступая через трупы, они стреляли одиночными выстрелами, добивая раненых. При выстрелах в упор трупы подпрыгивали на земле. А царандоевцы регулярно наклоняются над трупами, забирая у них часы, деньги и еще что-то.
Погрузившись в свою машину ГАЗ-66, командир царандоя подбежал к командиру батальона с докладом о готовности к маршу. Коростылев пересел в свой, другой УРАЛ, и колонна начала движение в сторону расположения батальона.
Разрешив солдатам отдыхать, Коростылев с Потураевым молча зашли в свою комнату.
— Ну, как там? Как прошла операция? — спрашивали у них Костюков, Кривониша и новый прапорщик Цыбик. Коростылев с Евгением молчали и хотели напиться, чтобы навсегда забыть этот день. Но выпить было нечего. Они прилегли на свои кровати и отвернулись к стенке. Но в их глазах стоял этот расстрел. Каждый из них думал примерно об одном и том же:
— Ну, ладно, война есть война. В бою противники стреляют друг в друга. Но вот кончился бой. Кто-то кого-то взял в плен. Это тоже предсказуемая для войны ситуация. Но немедленный, неправый расстрел пленных нельзя оправдать никакими политическими идеями революции, контрреволюции, контрибуции и другими отговорками. И кто расстреливает Те, кто всегда боится идти в бой, действуя исподтишка, стреляя безоружным в спину.
И все-таки батальон был причастен к этому. И от сознания этого им становилось не по себе…
Но такое творилось по всему Афганистану и изменить ситуацию было не в их силах. 27 апреля 1982 года. Ночь. 2.00. Сильный грохот разрывов мин разбудил весь батальон. Сразу же стали слышны автоматные и пулеметные очереди. И частые разрывы мин. То ближе, то дальше, то совсем рядом. Под покровом ночи по горам к батальону выдвинулось несколько отрядов моджахедов, которые с первыми выстрелами своих минометов, открыли по батальону огонь.
До утра шел огневой бой. Батарея Коростылева стреляла из орудий, стреляли танкисты и весь личный состав батальона.
Вот так в День Саурской (апрельской) революции советских солдат «поздравляли» непримиримые моджахеды.
А 30-го апреля в батарее впервые затопили баню. Уже полгода солдаты и офицеры не могли по-человечески помыться. И вот, наконец-то, в перерывах между «боевыми», достроили баню из снарядных ящиков. Небольшая, человек на пять, банька позволяла искупать всю батарею в течение дня. Печку сделали по принципу «Полярис» на солярке, обложив ее крупными гладкими камнями из реки Логар. Настоящий полок для парилки и лавочка внизу для помывки. Горячая и холодная вода.
Конец апреля. Тепло. Перед Майскими праздниками из бригады в Гардезе в батальон приехали начальник артиллерии бригады подполковник Кривых и начальник продовольственной службы части капитан Трипедуш. Они объявили всем, что все два-три дня праздников батальон будет отдыхать и никаких выездов на заданиях не будет. Хорошо!
В бане искупались офицеры батареи и гости из части. Стали мыться солдаты. Распаренные, офицеры расположились на травке возле бани. Евгений расстелил суконное армейское одеяло, и все разместились вокруг него, сделав из газет стол посредине одеяла.
Солдаты продолжали помывку, наслаждаясь горячей водой и возможностью по-настоящему покупаться. Прапорщик Цыбик занял в девятой роте и принес немного бражки, нарезали хлеба, лука. Начпрод, капитан Трипедуш принес полную кастрюлю мясного рагу с картошкой. Наполнили кружки, выпили бражки «За возвращение домой» и с аппетитом, весело начали есть жаркое из общего котла. Настроение хорошее! Славно попарились, помылись. Солдаты купаются. Все устроено, все ладно. Прибывшие гости рассказывают офицерам батареи новости в части. Коростылев, Потураев, Костюков, Кривониша вполуха слушают их, наслаждаясь после парилки свежим горным воздухом. Все-таки и на войне бывают приятные минуты! Офицеры разговаривают, выпивая бражку и черпая из кастрюли рагу, доставая мясные кусочки посочнее. И вдруг капитан Трипедуш объявляет:
— А знаете, друзья, что рагу я сварил из собаки?
— Из какой собаки? — остолбенели офицеры батареи.
— А я одну застрелил из пистолета возле свалки, что у солдатской столовой. Их там бродячих много бегает, — отвечает Трипедуш.
Потураев позеленел от подступившей тошноты, Коростылева потянуло на рвоту. Он перекатился на другой бок от стола, с трудом сдерживая ее позывы. Другие офицеры тоже онемели…
— Ах ты, такой-сякой, — кричит Коростылев на начпрода, хватает какую-то палку и за ним. Трипедуш бегает вокруг бани и оправдывается:
— Я же хотел как лучше! Мяса-то в батальоне нет! Я же хотел как лучше!
Короче, праздничный обед был сорван. Прапорщик Цыбик вылил в яму остатки рагу, и все расстроенные ушли в казарму.