- Любой ценой перейти франко-бельгийскую границу.
- Пошути у меня, пошути! - радостно осклабился инспектор, потирая красные волосатые руки. - Мы тоже сейчас пошутим с тобой. - Он недвусмысленно сжал кулаки.
- Что у него в портфеле? - спросил штатский.
- Доллары, франки, рейхсмарки. Всего на сумму десять тысяч франков.
- Фальшивые?
- Я бы не сказал, - ухмыльнулся инспектор.
- Это становится смешно, мосье, - Герберт махнул рукой, изобразив при этом крайнюю усталость. - Если вы хотите остаться при своем мнении, к чему тогда утомительный допрос? Если же вам интересна моя скромная особа, то, ради бога, поверьте мне. Я же готов вам все рассказать. Спрашивайте, мосье!
- У вас немецкий акцент, - констатировал штатский.
- Без сомнения, - с готовностью ответил Герберт. - Я швейцарец.
- Из Цюриха? - ехидно спросил инспектор.
- Из Цюриха.
- Но акцент у вас явно берлинский, - не отставал штатский. - Вы бывали в Берлине? - он отложил карандашик и, раскрыв какую-то папку, уткнулся в нее.
- Неоднократно! - ответил Герберт и подивился тому, насколько все же однообразны полицейские штучки.
- И были бы, наверное, не прочь попасть опять? Как вы посмотрите, если мы передадим вас немецким пограничникам? - коротышка инспектор явно не терял жизнерадостности.
- Я уже сказал вам, мосье, что предпочитаю все же бельгийских. У меня в Брюсселе дела.
- Не волнуйтесь, - подмигнул ему инспектор. - Немцам мы вас не передадим. Нам не желательно, чтобы вы ржали у себя в Берлине над дуростью французской полиции.
- Что вы, комиссар, у меня самое высокое мнение о сюрте женераль!
- Откуда вы прибыли во Францию?
- Из Швейцарии. В моем паспорте есть пометка.
- Где получали визу?
- У французского консула в Люцерне.
- Его фамилия? - включился в допрос штатский, медленно поднимая глаза от папки.
- Понятия не имею.
- Кого вы знаете во Франции?
- Очень многих.
- Фамилии?
- Все?
- Не валяй дурака. Все! - перебил его инспектор. - Кто может подтвердить, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь?
- Мосье Виктор Леблен, нотариус. Его адрес: Париж, улица Клиши, 29.
Герберт был готов к подобному вопросу. Мосье Леблен и существовал именно на такой крайний случай. Однако теперь, когда вопрос был задан и оба полицейских буквально впились в Герберта глазами, он помедлил и сделал вид, что раздумывает. - Я бы мог назвать вам и других столь же уважаемых лиц, но боюсь, что это может повредить моей репутации. Все-таки я солидный коммерсант. - Он улыбнулся и довольно нахально подмигнул инспектору.
- А вы, часом, не контрабандист? - спросил тот, схватывая все на лету.
- Эх, мосье. Все это, как сказал бессмертный Шекспир, слова, слова, слова... С чем вы меня взяли? С жалкой пачкой франков в портфеле? И уже фальшивомонетчик, контрабандист! Нет, я слишком люблю прекрасную Францию, чтобы поверить в вашу искренность. Ведь вы шутите надо мной, мосье? Не так ли?
- Птицу видно по полету! - вновь восхитился инспектор. - Стреляный!
- Доллары. Рейхсмарки, - уточнил штатский.
- Подлинные доллары и подлинные марки, - возразил Герберт.
- Предположим, - уступил штатский и вдруг зевнул.
- Это свободно конвертируемая валюта, - как бы вскользь заметил Герберт.
- Для чего вам столько наличных денег?
- Мелкие дорожные расходы, - пренебрежительно махнул рукой Герберт. Терпеть не могу аккредитивов.
- На вашем пиджаке ярлыки брюссельского портного. Вы уже бывали в Бельгии? - штатский совсем раззевался. Он даже рот рукой прикрыл.
На этом-то я и погорю, похолодел Герберт, лихорадочно придумывая подходящий ответ. Старая система дала течь.
Старая система действительно дала течь. Готовясь к переходу границы, Герберт, как правило, надевал одежду, изготовленную в той стране, куда стремился попасть. Если, конечно, у него были там сменные комплекты. Вот и теперь он собирался по приезде в Брюссель забрать в камере хранения портфель с потрепанным барахлом голландского моряка, чтобы переодеться уже в порту. Но сейчас у системы вскрылись ускользнувшие от него, но тем не менее смертельные слабости. Сейчас опережение событий, весьма уместное при успешном переходе границы, грозило ему провалом.
- Что же вы не отвечаете? - штатский, наконец, перестал зевать.
- Стараюсь не мешать вам скучать, - учтиво и чуть-чуть нагло улыбнулся Герберт. - Если Французской Республике будет угодно послать запрос по поводу Эриха Шенауэра в Брюссель, то, возможно, в ответе на него будет сказано, что оный Шенауэр больше бельгиец, чем швейцарец. Что вам от меня нужно, наконец? - он проявил явное раздражение. - Я дал вам адрес для справок в Париже, могу дать аналогичные адреса в Лионе, Марселе, Бордо или Перпиньяне. - Он остановился, потому что явно хватил через край. - Если же вас больше интересуют ярлыки на моем пиджаке или метки на кальсонах, то к вашим услугам самые именитые граждане Брюсселя и Льежа. Можете справиться обо мне в Швейцарии. Чего вы хотите, наконец?
- Швейцарское посольство о вас знает?
- Не думаю. Я не обращался в посольство. Не ожидал, простите, что мне это может понадобиться. Но как швейцарский гражданин я даже настаиваю теперь на встрече с консулом. Могу ли я сказать ему, в чем меня обвиняют?
- Благородное негодование разыгрывает, - инспектор сморщил нос и, хитро поблескивая черными маслянистыми глазками, спросил: - Немцы тоже могут дать вам блестящие аттестации?
- Не ручаюсь, - покачал головой Герберт. - Там, знаете ли, все с ума посходили. Нормальному человеку, вольнолюбивому европейцу стало трудненько... Но, я вижу, у вас начинается та же болезнь.
- Вы про что это? - брезгливо осведомился штатский.