сдаваться в плен Красной Армии.
Наиболее действенным оказался призыв требовать отправки домой, ибо он в наибольшей степени соответствовал сложившейся обстановке, особенностям национальной психологии солдат стран-интервентов, совпадал с требованиями гражданского населения этих стран.
В процессе пропагандистской работы среди белогвардейцев и интервентов большевики старались учитывать классовую психологию противника.
Основная масса населения России времен гражданской войны (более 80%) проживала в деревне. Учитывая этот факт, большевики апеллировали прежде всего к интересам крестьянства. Главной чертой крестьянской психологии была вековая мечта о земле. Вот почему вопрос о собственности на землю стал главным в пропаганде. Пообещав в 1919 году отдать крестьянам землю без всяких условий, большевики смогли, во-первых, набрать в свои войска более 1 миллиона добровольцев (причем почти все они имели опыт мировой войны), а во-вторых, получили мощнейший аргумент для привлечения на свою сторону насильно мобилизованных солдат белых армий. Как известно, землю крестьянам большевики в самом деле отдали. Другое дело, что они их обманули и всего через 12 лет превратили крестьян в рабов, лишенных и собственной земли, и каких бы то ни было прав.
Большую пропагандистскую работу большевики вели среди военнопленных. Об ее эффективности свидетельствует тот факт, что уже к сентябрю 1918 г. в Красной Армии сражалось более 130 тысяч иностранных военнопленных.
Ведущую роль в психологическом воздействии на противника играли печатные средства. Широко использовались такие формы, как устная пропаганда, наглядная агитация и обратный отпуск военнопленных.
Основными видами печатной продукции для войск и гражданского населения противника были листовки, газеты и брошюры. Их издавали как в центре — в Москве и Петрограде, так и на местах. Только политические органы РККА в 1919-20 гг. издавали 80 наименований специальных газет и журналов для солдат противника. Тиражи агитационно-пропагандистской литературы по тем временам были значительными. Листовки и брошю ры издавали сотнями названий, тиражами в десятки и сотни тысяч экземпляров. Так, в решающие месяцы борьбы с войсками генерала Н.Н. Юденича (ноябрь-декабрь 1919 г.) 8-я армия распространила одних листовок 4 миллиона экземпляров.
Для повышения эффективности печатной пропаганды большевики старались использовать наиболее доходчивые материалы, такие, например, как листовки-ответы, листовки-письма, листовки-призывы. Они учитывали тот факт, что основная масса населения России значительно отставала по своему культурно-политическому уровню от населения западноевропейских стран.
Соответственно особенностям аудитории упор делался на упрощенное изложение агитационного материала через политические карикатуры, лубочные картинки, лозунги, короткие стихи сатирического характера с рисунками и т.п.
Распространение агитационных материалов на территории противника осуществляли специальные лазутчики и разведывательные отряды, авиация, их доставляли воздушные шары, плоты или лодки по течению рек. Их расклеивали на строениях, разбрасывали на улицах и дорогах, оставляли в помещениях при отступлении. Учитывая важность печатной пропаганды, Совет народных комиссаров России в 1918 г. принял постановление, в котором агитационная литература была объявлена срочным грузом.
Устную пропаганду тоже вели как на оккупированной территории, так и непосредственно на фронте. В оккупированных районах основным видом устной пропаганды были индивидуальные беседы. В действующей армии устную пропаганду через линию фронта осуществляли главным образом в ночное время.
Большевистские агитаторы, владевшие соответствующим иностранным языком, выдвигались поближе к вражеским позициям и громким голосом обращались к солдатам противника. Иногда во время таких выступлений завязывались беседы между агитаторами и солдатами противника. На некоторых участках фронта пропагандисты использовали рупоры.
Действенной формой большевистской пропаганды была наглядная агитация. С. Добровольский, бывший офицер армии белогвардейского генерала Миллера отмечал в своих мемуарах, что большевики выпускали отличные плакаты, иллюстрируя свои лозунги великолепными рисунками: "Чувствовалось, что мы еще не оценили всего влияния могучего средства борьбы за психологию народных масс, что мы не умеем опуститься до уровня понимания последних.
Противник лучше нас знал и понимал с кем имеет дело и бил нас в этой области на каждом шагу".
Радиопропаганда в годы Гражданской войны и иностранной интервенции еще не получила широкого применения, особенно в войсках. Тем не менее, известны отдельные случаи использования радио в качестве средства пропаганды войсками Южного фронта, а также красными флотилиями на Волге, Каме и в Азовском море. Красные радисты общались с радистами белых на различные темы, в том числе на политические. Последние иногда записывали воззвания, призывы, обращения красных, а затем нелегально передавали их сослуживцам.
Одна из причин успеха красной пропаганды заключалась в том, что большевики развернули ее в больших масштабах. На пропаганду выделялись значительные силы и средства. Так, 14 августа 1918 г. В.И. Ленин направил телеграмму Пензенскому губисполкому: "Вторая жалоба, что вы сократили агитацию, уменьшаете тираж листовок, жалуетесь на недостаток денег. Мы не пожалеем сотен тысяч на агитацию. Требуйте срочно денег от ЦИКа, недостатка денег не будет, такие оговорки мы не примем".
Сильной стороной красной пропаганды было то, что она не скрывала трудностей и недостатков, имевших место в Советской России. Газеты и листовки откровенно рассказывали о бедности, голоде, разрухе, нехватке промышленных и продовольственных товаров. Такой подход создавал видимость объективности пропаганды, вызывал доверие солдат и трудового населения противника.
Пропагандистская работа большевиков против войск и населения противника отличалась конкретностью и оперативностью. Особое внимание они уделяли тому, чтобы нащупать самое "больное" место у противника и немедленно воздействовать на него. Так, при окружении польской армии под Киевом частями красной 12-й армии стало известно, что в рядах противника паника, но польские солдаты боятся сдаваться в плен, опасаясь расстрелов и избиений. Тогда срочно, в течение одной ночи, политотдел армии отпечатал 300 тысяч листовок, которые утром на самолете были доставлены в Киев из Конотопа. В них убедительно опровергались эти опасения поляков. "Чтобы дать приблизительную картину способов ведения войны большевистской властью, достаточно упомянуть, — писал впоследствии бывший белогвардейский генерал Ю. Данилов, — что во время операции большевистских войск на Березине против польских войск Пилсудского было выпущено в течение месяца I миллион 300 тысяч листовок — настоящий бумажный ливень "психологической заразы", причем в день на каждого польского солдата приходилось от 2-х до 3-х листовок".
Высокая оперативность пропаганды на противника достигалась в первую очередь за счет выполнения этой работы низовыми звеньями — политотделами армий и дивизий. Так, редакционное отделение политотдела 3-й армии только в мае 1919 г. отпечатало и отправило в политотделы дивизий для переброски в войска белых 702 тысячи экземпляров воззваний. "Приходилось краснеть от стыда и бешенства, — вспоминал позже белый пропагандист А. фон Лямпе, — когда большевики, занимая на 2-3 часа какую-нибудь деревню или станцию, полностью обклеивали ее своими прокламациями и газетами".
В то же время большевистская пропаганда в годы Гражданской войны и иностранной интервенции не была лишена недостатков. Еще не сложился аппарат спецпропаганды. Не имевшие четких инструкций и опытных кадров местные политорганы вынуждены были работать вслепую, на свой страх и риск.
Слабой была пропаганда среди солдат стран-вассалов Антанты: греков, датчан, румын, африканцев. То же самое касается военнослужащих только что возникших прибалтийских государств: Эстонии, Литвы, Латвии, Финляндии. Значительная часть листовок носила общеполитический характер, не имела определенного адресата. Некоторые листовки были слишком длинными, не отличались ясной и убедительной аргументацией.
Вместе с тем все эти недостатки не умаляют того факта, что большевики намного превосходили противника в умении внедрять свои идеи и взгляды в сознание широких солдатских масс и гражданского населения противника. Деникинская газета "Жизнь" отмечала в 1919 г.: "Советская пропаганда, пожалуй, самое страшное оружие большевиков".
Если говорить об интервентах, то решающее воздействие на сознание их военнослужащих оказала та действительность, с которой им пришлось столкнуться в России. Большинство английских, французских, американских солдат отправляясь в Россию надеялось, что они будут там в основном нести караульную службу, спокойно дождутся окончания мировой войны и без потерь возвратятся домой. Для многих пребывание в России первоначально представлялось занимательной "турис тической" поездкой, в которой за счет государства можно познакомиться с далекой незнакомой страной. Но ожесточенные бои с частями Красной Армии, неизбежные потери, ненависть местного населения зарождали в сознании солдат сомнения в правдивости утверждений командования о том, что их миссия — "спасение русского народа от большевиков".
Однако процесс изменения психологических установок солдат на основе одного только личного опыта протекает медленно и непоследовательно.
Именно целенаправленная массовая пропаганда в очень большой степени усилила воздействие на них факторов действительности. Значение большевистской пропаганды признавали даже враги. Французский военный теоретик генерал Серриньи писал: "Большевики оказались мастерами в искусстве сочетать действия морального порядка с чисто военными. Их боевым операциям в Сибири, Польше, на Кавказе всегда предшествовали в нужный момент агиткампании, параллельно направленные к внесению деморализации в ряды армии и в народную толщу противной стороны. Последовавшие результаты были изумительны и заслуживают глубочайшего изучения".
Не случайно Германия одним из условий Брестского мира поставила прекращение революционной пропаганды среди войск и военнопленных, а также потребовала закрыть все советские газеты для австро-венгерских войск.
Немецкий главнокомандующий генерал Людендорф в октябре 1918 г. просил рейхсканцлера принца Макса Баденского принять срочные меры, чтобы спасти немецкий народ "от заражения большевизмом". К концу 1919г. уже не осталось ни одного руководителя оккупационных армий, который не сознавал бы морально-политическое разложение своих войск в связи с воздействием большевистской пропаганды.
Что же касается результатов пропагандистского воздействия на белогвардейцев, то, как утверждает в своих мемуарах генерал А.И. Деникин, "советская пропаганда имела успех неодинаковый: во время наших боевых удач — никакого; во время перелома боевого счастья ей поддавались казаки и добровольческие солдаты, но офицерская среда почти вся оставалась совершенно недоступной советскому влиянию".
Высокая эффективность большевистской пропаганды среди войск и населения противника несомненна. В то же время ее опыт является весьма специфическим, так как она осуществлялась в условиях гражданской войны, где классовые, социальные отношения играли ведущую роль. Главная ее задача была идеологическая — доходчиво объяснять всем причины и цели войны с точки зрения большевиков. Поэтому неправомерны утверждения некоторых исследователей о том, что ее действенность объяснялась в первую очередь "высоким идейным содержанием". Конечно, определенное содержание является основой любой пропаганды. Но главное для эффективности пропагандистского воздействия — не само содержание агитационно-пропагандистских материалов, а соответствие его общей военно-политической ситуации, конкретной оперативно-тактической обстановке, морально-политическому состоянию противника, его социально-психологическим особенностям.
Глава 10. Психологические операции в годы Второй мировой войны.
В годы Второй мировой войны на участвовавших в боевых действиях солдат и офицеров, а также на гражданское население в тылу обрушилась мощная лавина военно-политической пропаганды.
В предвоенные годы и в первый период войны темп в этой области лидировали немцы, страны-союзники в свою очередь стремились не отставать от них.
Фашистская Германия.
К началу Второй мировой войны фашистская Германия сделала все возможное, чтобы вести психологическую войну по-новому, не повторяя ошибок прошлого. Немцы, во-первых, добились высоких результатов в согласовании по времени политических, пропагандистских (в том числе подрывных) и военных усилий. Во-вторых, в использовании рекомендаций научной психологии для достижения военных целей. В-третьих, они создали хорошо подготовленный и широко разветвленный аппарат психологических операций, насчитывавший к 1 сентября 1939 г. 14 рот пропаганды. А к моменту вторжения в СССР вермахт имел уже 19 таких рот: 12 в сухопутных войсках, 4 в военно-воздушных силах, 3 роты в военно-морских силах и, кроме того, насчитывалось 6 взводов военных корреспондентов СС. Помимо этих сил, для работы с местным советским населением каждая из трех групп армий (Север, Центр, Юг) имела специальный батальон пропаганды, который занимался изданием газет на языках оккупированных народов, ведением радиопропаганды через захваченные широковещательные радиостанции, показом кинофильмов. К апрелю 1943 г. численность подразделений пропаганды вермахта достигла 15 тысяч человек.
* * *
В ходе боевых действий на Западе немцы действовали весьма оперативно и достаточно изобретательно. Для психологического воздействия на противника они использовали буквально все: и благоприятную для себя тактическую обстановку, и пропагандистские лозунги врага, и естественное стремление людей остаться в живых, сообщить о своей судьбе родным и близким (см. листовки на рис. 36-38).
Своего самого крупного успеха немецкая пропаганда добилась в 1940 г. в период оккупации Франции. За несколько месяцев до вторжения во Францию пропагандисты Геббельса стали активно использовать так называемые "черные" передатчики, которые выдавали себя за французские радиостанции. Они распространяли всевозможные слухи, подвергали ожесточенной критике правительство Франции, сеяли неуверенность и панические настроения среди населения и военнослужащих. В результате к моменту решительного наступления немецких войск моральный дух личного состава французской армии оказался настолько подорван, что она была не в состоянии оказать серьезное сопротивление оккупантам.
После победы над Францией подразделения пропаганды вермахта приняли непосредственное участие в подготовке к операции "Морской лев", предполагавшей вторжение на территорию Англии. В качестве основного средства пропагандистского воздействия на англичан использовалось радио, а с октября 1940 г. еще и листовки, распространявшиеся посредством воздушных шаров. После отмены этой десантной операции в феврале 1941 г. органы пропаганды осуществляли против Англии стратегическую дезинформационную кампанию под кодовым названием "Ледокол".
Рис. 36. "Солдаты, вас обманывают!" (Сентябрь 1939 г. Немецкая листовка, призывающая окруженных польских солдат сдаваться в плен).
Рис. 37. "Придет час освобождения. Пишите завещание!" (Оригинальный прием: немцы в листовке для населения оккупированной Франции использовали заголовок листовки союзников, сделав к нему зловещее добавление).
Рис. 38. Немецкая листовка 1944 г., пропагандирующая сдачу в плен. В ней соединен текст из радиопередачи, пропуск и бланк для почтового сообщения семье о своей судьбе. ("Американский солдат! Помнишь те счастливые дни, когда ты развлекался и веселился со своей любимой девушкой?.. Ничего не осталось, кроме упорных боев днем и ночью, а для многих из вас остался только простой деревянный крест на чужбине!").
С апреля 1941 г. пропагандистский аппарат вермахта начал подготовку к психологической войне против СССР. Ведомство Геббельса, организуя идеологические диверсии на Востоке, руководствовалось наставлением Гитлера: "Есть более глубокая стратегия — война интеллектуальным, психологическим оружием." Для реализации этого наставления в армейских батальонах была введена должность офицера по пропаганде. Эти офицеры отвечали за идеологическую обработку своих солдат, а также за "духовное порабощение" населения оккупированных территорий.
"Духовное порабощение" выражалось прежде всего во внушении мысли о бесполезности борьбы с "высшей расой", о необходимости подчиниться "новому порядку", устанавливаемому на оккупированных землях.
В то же время немецко-фашистское руководство проявляло определенную заботу в отношении маскировки своих истинных намерений. Так, крупнейший нацистский теоретик в области "расового вопроса" Альфред Розенберг указывал в своем циркуляре от 3 декабря 1942 года:
"Я просил проявлять сдержанность в статьях и выступлениях, касающихся планов Рейха на Востоке. Следует избегать следующих выражений: проводить колониальную политику, показывая тем самым, что Германия хочет создать на Востоке колонии или рассматривать страну и ее жителей как объект эксплуатации. Эти выражения используются советской пропагандой для утверждения, что Германия ставит народы Востока на одну ступень с неграми.
Кроме того, нельзя говорить о новых немецких поселениях, в особенности крупных, и об экспроприации земли, ни в коем случае нельзя допускать теоретических статей о том, нужно ли онемечивать народы или землю. Именно национал-социалистический принцип, что земля должна онемечиваться, используется в том смысле, как будто Рейх провозглашает плановое принудительное переселение народов. Это усиливает советскую пропаганду, а также пробуждает волю к борьбе народов на оккупированных восточных территориях".