- Я вот не пью.
- Потому что ты бесталанен.
- Ну, и замолчи. Что ты стрекочешь, как сорока?
- Как же, обновление. В обновление жизни вошел. Впрочем, я это тебе после клуба расскажу. Одевайся же...
- Да нет, я, кажется, не пойду. Карты и карты. На прошлой неделе маленький проигрыш, а главное - рожи, эти равнодушные рожи! И кто их сотворил? И как их сотворили?
- Кислятина ты совсем: и "пойду" и "не пойду". Недаром от тебя жена сбежала.
- Не напоминай.
- Я не напоминаю, ты сам своей физиономией напоминаешь. Но, братец, дозволь из биографии: сколько же это было лет назад?
- Одиннадцатый...
- Одиннадцатый год. Давно. Кутит?
- Нет. У нее свой домик, т. е. родительский. Кажется, скромно живет.
- Оказия. Отчего она от тебя, от дурака, сбежала?
- Тогда влюбилась, но, кажется, в любви получила афронт, и как уже в лета вошла, то и живет спокойно.
- Не просилась назад?
- Года три назад присылала письма. Заигрывала опять. -Ну?
- Я промолчал.
- Трижды дурак.
- Отчего?
- Как отчего? Была бы жена. В клуб бы не ходил. Спокойствие, удобство.
- Тебе легко говорить.
- Почему? Легко говорить, легко и исполнить.
- Говорить легко, а исполнить трудно. Что же я за плевательница такая, в которую то плюнут, то вычистят ее. Я человек, а не плевательница.
- Гордость. Гордыня тебя обуяла. Смирения в тебе, шельмец, нет. По-христиански должен бы простить. Хе-хе-хе....
- Нет, уж ты "прости", когда тебя в безик обыгрывают, а я посмотрю на твое "христианское долготерпение". Рекомендовать-то его легко, а вот исполнить... Я человек, а не плевательница, и думал, что дом мой - тоже человечье жилье, а не сточная яма для нечистот. Черт знает, поневоле вспомнишь экциклопедию права...
- Нервный ты человек. Вздумал "nostra" и "loro" в браке усчитывать. Тут, брат, едино тело, едина душа...
Приятель вскочил:
- Черт! Уйди, или я в тебя швырну полоскательной чашкой! Кто это смел так издеваться: "единая душа и единое тело".
- Хе-хе-хе. Горячий человек. Сядь. Рассуди.
- Да я много лет рассуждаю. Эх, приятель, запьешь. И запил бы, да только какое-то органическое отвращение к вину.
- Ну, вот разнюнился. Верно, сейчас пойдут автобиографические признания?
- Совсем нет. Я вот и размышляю. Какое высокое слово: "единое тело и единая душа". Кажется, богат, как Ротшильд, приобретя такую жемчужину, как "единое тело и единая душа".
- Ну, конечно, оттого все и женятся. Индийский жемчуг, да еще с приданым ма-а-леньким, хе-хе-хе... Ты с приданым?
- Оставь. Я именно о жемчуге. Стразы...
- Что такое? Я иностранного не понимаю.
- Сдирают со щуки шкуру, т. е. чешую, и кладут в чан, в воду. Мокнет целые месяцы. Растворяется или там осадок дает, матово-молочного цвета. Отцеживают, потом прессуют, потом в стеклянные тончайшие горошинки, полые внутри, и получается отличнейший "жемчуг", по три рубля за нитку. Теперь самые богатые такой носят. Красивее настоящего.
- Ты к чему?
- А вот к "единому телу и единой душе". Лучше бы не говорили. Лучше бы молчание. О, как благородно молчание при бессилии сказать! "Единое тело и единую душу" можно перевести: "одинокое тело и одинокая душа" - это вот я и испытываю одиннадцатый год, глядя на пустые стены пустой комнаты. Обманут.
- Не обманут, а обманулся, и оттого, что нервный человек. Ты вот зачастил в клуб, проигрываешься. Другие есть дураки - запивают. Между тем ничего этого не требуется. Ведь и я в том же положении, как ты, только не меня жена бросила, а я ее прогнал. Т. е. не прогнал, а просто сел на извощика - и уехал.
- Бессовестный.
- Ничуть. Легально сел на извощика и легально уехал. Истомила она меня хозяйством проклятым, но, впрочем, это побоку, как и почему. Ей прислал по почте вечный вид "на все, матушка, четыре стороны". У ней маленькое ремесло, швейная машина, и она, бывало, даже к жалованью моему кое-что из заработков прибавляла...
- Все же ты бессовестный.
- Не о том речь, а о том, как я счастлив. Ты вот жалуешься, что у тебя отняли "помощницу" какую-то, "Еву" там что ли, и подложили вместо нее вид на жительство, где прописано "женат".
- Ха-ха-ха...
- Что ты засмеялся?
- Ничего. Так одно игривое соображение. Ужасно я люблю семейную жизнь, и знаешь что: закажу себе второе кресло - и буду во время чая класть на него паспорт. Будто жена чай разливает. И двуспальную кровать сделаю: под вторую подушку положу опять паспорт и раскрыв его на той самой странице, где прописано "женат".
- Ты с ума сходишь?
- Нет, в самом деле. Преостроумно. Полная замена супружества и совершенное удовлетворение мужа. Но продолжай о себе.
- Ты вот тешишься злобными фантазиями, а я порхаю. Да у меня этих "Ев", как ты говоришь, - целый цветник. Но я довольствуюсь одной, на год-полтора. Я в летах еще не старых, брюнет; а ведь блондинки любят брюнетов, и между женами моих приятелей есть блондинки...
- Фу, какая гадость...