"Горе вам законникам (научникам), что взяли ключ разумения в свои руки, сами не вошли и другим мешаете войти".
Б. К. В. К. *
("Гражданин", N 38 за 1901 г.)
______________________
* Бестолковая по изложению, но чрезвычайно обстоятельная со стороны содержания статья. Ее resume: "Все семейные безобразия, отравившие и сделавшие проклинаемым институт семьи, проистекают исключительно из отнятия права развода у самих супругов и от передачи этого права администрации духовной или светской". В. Р-в.
______________________
14 июня этого года исполнилось 25 лет со времени принятия Петербургом начальных школ под свое ведомство. Судя по собранным к этому времени статистическим сведениям, положение думских городских школ мало оставляет желать лучшего: и общее число учеников, и число оканчивающих курс в мужских и женских училищах, итоги самого преподавания - блестящие работы и отметки на экзаменах - все говорит о процветании школ, т.е. образцовом преподавании и порядках в них. С увеличением числа школ увеличивается и состав учащих: вместо прежних одноклассных училищ - теперь открываются многоклассные, требующие от 6 до 19 человек учительниц. Прием учительниц в думские школы обставляется все большими и большими трудностями. (Говорю только об учительницах, потому что учителя в думские школы теперь не принимаются, остаются на службе 16 чел., служивших уже раньше.) Кроме высшего образовательного ценза (окончания Педагогических или Бестужевских курсов), от городских учительниц требуется практическая подготовка.
Заботясь так много о тщательном подборе учащих, Комиссия по народному образованию мало входит, однако, в духовную жизнь последних. Эти труженицы обставлены рядом стеснительных правил. Во-первых, подающая прошение не должна иметь 30 лет от роду; во-вторых, она не должна иметь никаких физических недостатков или органических болезней, в удостоверение чего ею представляется медицинское свидетельство. В-третьих, она должна быть девицей. При выходе замуж девица, зачисленная в кандидатки или уже состоящая учительницей, обязана заблаговременно заявить о том в думу и подать прошение об отставке.
В настоящее время под ведением Городской думы находятся 451 учительница одноклассных школ, около 50 заместительниц, приблизительно столько же кандидаток.
Итак, чего же требует дума от этих 500 с лишком учительниц?
Образования, педагогической опытности, молодости, здоровья и безбрачия, т.е. иначе требует посвящения всей жизни, всех душевных способностей, сосредоточения всех интересов и духовной жизни только на школьном деле.
Что же дает она взамен этих высоких требований?
К несчастью - немного. Даже материально они едва обеспечены. Только некоторые, сравнительно давно служащие, имеют школу с квартирой, остальные учительницы - приходящие. На разъезды из дома до школы им полагается 10 руб. в месяц. Из общего оклада (600 руб.) и этой суммы (квартирных денег почему-то не выдается) за вычетом эмеритуры получается 58 руб. в месяц и... через 25 лет (так далеко, далеко, но так заманчиво рисуется перед глазами эта грациозная цифра 25!) - скромная пенсия. Из этих 58 руб. девушка должна иметь квартиру, стол, ездить в школу, на остающиеся от трат на необходимые нужды в лучшем случае 15-10 руб. одеться и ими же ограничить свои потребности и желания. Некоторые учительницы имеют возможность устроиться у своих родственников, которым они, конечно, в таком случае помогают материально, а большая часть живет по комнатам (взять квартиру нет средств), питаясь кое-как по кухмистерским и столовым.
Не говоря уже о материальном ограничении, девушка обречена на вечное духовное одиночество. Войти в дом, в семью она стесняется, так как не имеет ни средств, ни возможности принять у себя в своей маленькой скромной келье. Убегает молодость, уходят силы, здоровье, а впереди? Совсем без счастья, навеки без душевной отрады! Да ведь душевное истощение убивает так же мучительно, как и голод... Все - от себя... от себя... Мудрено ли, что и нервы расшатываются, энергия упадает, здоровье портится.
Интересно бы знать: чем руководствовались, на чем основывались, давая это странное предписание безбрачия, и почему оно не существовало раньше, а вдруг вошло в силу с 1896 г. и упрямо существует в настоящее время? Учительницы, вышедшие замуж до 1896-го или в 1896 году, имеют и теперь школы (и квартиру при школе по старым порядкам) и не подчиняются новым правилам. Если при этом постановлении имелось в виду, что в случае замужества заработок не нужен женщине, муж обязан прокормить ее, то не следует забывать, что среди нашей учащейся или служащей, трудящейся молодежи (среда, где по большей части вращаются образованные девушки) мало можно найти людей, вполне обеспеченных материально. Странно требовать, чтобы с замужеством женщина почему-то отрекалась от любимого дела (к которому чувствует себя способной) и хотя небольшого заработка, могущего служить ей подспорьем.
Если согласиться с доводами, что замужняя учительница отвлекается от дела личною жизнью, не может отдаться ему всей душою так, как отдается ему девушка, то тогда и никакая личная жизнь не должна существовать для учительницы, так как всякое проявление индивидуальности, всякое внешнее влияние отвлечет ее от занятий, помешает сосредоточиваться только на работе.
Отчего же не отвлекаются от дела замужние городские учительницы? Напротив, практика говорит, что в их школах дело ведется образцово! Вполне понятно, что только замужняя, только мать способна сродниться с душою ребенка, уметь жить его жизнью, входить во все его желания, понимать его мысли.
А сколько противоречий, сколько непонятного и жестокого в этих вынужденных ложных условиях жизни! Одним почему-то оставлена школа и разрешена брачная жизнь, другим нет. Девушку безжалостно обрекают на тяжелую, безотрадную жизнь, в то же время требуют от нее альтруизма, гуманности, кротости, любви и снисхождения к окружающим. Навеки лишенная возможности иметь семью, быть матерью, она всю жизнь находится в обществе детей, которые точно вечное напоминание, точно немой укор собственной бессемейности. Так много и громко говорят о необходимости чистоты сердца, высокой нравственности учительницы, и тут же закрывают ей дорогу к честной жизни, к законному браку.
А что, если измученная беспросветным одиночеством девушка решится на гражданский брак? Будут ли к ней снисходительны? Не поторопятся ли вычеркнуть ее из списка порядочных женщин, не заклеймят ли позорным именем?.. Но в списках думы она будет значиться не замужем. Что ж это, проповедь гражданского брака? Думские весталки! Как грустно и как обидно звучит это название. Святое неотъемлемое право каждой женщины быть женой и матерью отнято лишь за то, что она отдает всю свою жизнь чужим детям! Казалось бы, кто, как не интеллигентная женщина, имеет несомненное право быть матерью? Кто, как не образованная девушка, близко узнавшая душу ребенка, может умело и умно воспитать своих детей и дать родине полезных граждан?!
Жалко, тяжело бывает видеть людей несчастных, больных, голодных, но еще тяжелее смотреть на людей душевно калечимых с таким тупым безжалостным расчетом.
Уполномочило ли общество своих выборных так безжалостно относиться к судьбе беззащитных интеллигентных девушек!*
Д.
______________________
* Можно сказать - крик сердца! Но где этого положения вещей корень? Аскет, заснувший около ненужного ему брака, коего он есть господин. Сон этот сказал всем, городской думе, военной администрации, "приходите и разоряйте мне ненужное сокровище; запрещайте брак, хоть всем запрещайте: я вижу девственные сны и семьей не интересуюсь". В. Р-в.
______________________
Промысел продажи женщин на Ближний и Дальний Восток в публичные дома и гаремы давно уже обращал на себя внимание одесской администрации, но пресечение этого зла представлялось крайне трудным: дело обставлено большими секретами и поставщицы живого товара, не живя в Одессе, наведываются сюда лишь изредка и на короткое время только для отправки в дорогу завербованных их агентами женщин. Эти своеобразные антрепренерши раскинули сеть по всему Югу России, они оперируют и в Киеве, и в Ростове, совершая периодические переезды из города в город, иногда через большие промежутки времени. "Агенты" этих антрепренерш - не уличные оборванцы, а ловкие и искусные, тонко знающие дело и иногда весьма нарядные, презентабельные джентльмены, сплошь и рядом евреи, имеющие претензию "понравиться" своим жертвам. Несчастные женщины, застигнутые крутыми житейскими обстоятельствами, соблазняются предлагаемыми антрепренершами или их агентами задатками и хранят заключенное обеими сторонами "добровольное соглашение" в великой тайне. На Восток они эмигрируют в качестве туристок, дам, разъезжающих по делам родственников и мужей, спутниц ловких аферистов и компаньонок антрепренерш. С внешней формальной стороны полиции часто не к чему бывает придраться: у эмигранток паспорта в полном порядке, на предлагаемые вопросы женщины дают самые ясные ответы. Антрепренерши иногда увозят и неопытных молодых девушек под видом своих родственниц. Рассказывают, что в турецких гаремах есть смоленская гимназистка, сбежавшая от бездны школьной премудрости, есть покинутые мужьями жены, супругам которых в возмещение понесенной потери дарили кровных арабских жеребцов, а одна француженка-гувернантка, по поводу тайного увоза которой в гарем возникла дипломатическая переписка, откровенно и решительно заявила, что она просит "не освобождать" ее. Торговля живым товаром ведется на золото, и даже на очень крупное золото; антрепренерши и их агенты зарабатывают хорошие куши, а жертвы их, нередко исстрадавшиеся дома в нужде и голоде, увидев в руках первые деньги, не проявляют иногда особого желания вернуться к прежней жизни. Состоявшееся "добровольное соглашение" они берегут в тайне даже от подруг и всячески открещиваются и от полицейского вмешательства, и от непрошеной защиты. Конечно, бывают и грубые тайные увозы женщин, когда защита их полицией - единственное средство для спасения несчастных из рук скверных гешефтмахеров. В последнее время, с оживлением окраин Дальнего Востока, начинается увоз женщин не столько на Ближний Восток, довольствующийся услугами западноевропейских комиссионеров, сколько в Порт-Артур и Владивосток. Ловкие антрепренерши обратили исключительное внимание на эту доходную статью. О поимке одной из них, Алексеевой, вам уже известно. Но их, конечно, много. В Одессе немало сделано уже для несчастных женщин, случайно впавших в разврат. Большое, располагающее достаточными средствами "Общество призрения неимущих и помощи нуждающимся" устроило здесь образцовое убежище для девушек и порочных женщин; графиня А.И. Шувалова привлекла многие десятки тысяч рублей на устройство нового Трудового дома для порочных женщин ("Одесское общество св. Магдалины"). Этот дом, обставленный превосходно, имеющий прекрасный инвентарь для женского труда (рукоделье, шитье и проч.), широко открыл свои двери для всех нуждающихся в его поддержке. Но много ли нашлось женщин, готовых бросить позорные заработки и вступить на трудовой путь? В первом убежище долгое время призревалась всего одна женщина и заведующее убежищем благотворительное общество жаловалось на то, что все его старания не приводят ни к чему. Какими мерами привлечь обитательниц в пустующее убежище? Не брать же их насильно с улицы. Десяток-полтора женщин, призреваемых в новом убежище, составляют тоже лишь малый процент на тысячи порочных. Невольно думается, что лучше всяких полицейских и благотворительных мер могла бы помочь борьбе с развратом более надежная подготовка женщин к самостоятельному, обеспечивающему женщину труду, а в этом направлении у нас вообще мало сделано. ("Корреспонденция из Одессы".)
Н. Лендер.
На прошлой неделе закрыл свои заседания при министерстве иностранных дел международный "конгресс" против торговли белыми женщинами (La Traite des blanhches). He следует думать, судя по этому - довольно-таки нелепому - названию, что речь шла только о торговле белыми, а что торговля черными, желтыми или красными женщинами была оставлена в стороне как предмет, не стоящий внимания. Конгресс имел в виду вообще гнусное ремесло купли-продажи живого мяса женского пола, какого бы цвета кожей это бедное мясо ни было покрыто.
Не знаю, какие будут результаты этого Конгресса. Да и будут ли они вообще! Конгрессисты, как известно, не облечены никакими законодательными полномочиями. Они могут только докладывать, спорить и выражать пожелания, которые ни для кого не обязательны. А все это и без того давным-давно делается, только, к несчастью, толку из этого никакого не выходит. Порядочные люди возмущаются, а проходимцы посмеиваются себе в ус и как ни в чем не бывало продолжают свое прибыльное занятие.
По странному совпадению, в один из дней, когда Конгресс уже заседал, пришлось мне сидеть на террасе кафе против вокзала Северной железной дороги. Рядом со мною сидел толстый немец с красным лицом, а с ним "одно из милых, но погибших созданий". Я думал вначале, что мой сосед находится, как говорят французы, en bonne fortune (завел роман (фр.)). Но нет; оба, по-видимому, куда-то уезжали. Около девицы стоял старенький чемоданчик, обтянутый полотном. Около немца - щегольский кожаный сак со стальной оправой. И в то время, как немец пил кофе и опустошал графинчик с коньяком, девица украдкой глотала слезы, стараясь глядеть в сторону. Она была очень бледная и только кончик носа и глаза ее были красны от сдерживаемого плача.
- Фу сед пед, - сказал немец, который находился в очень благодушном настроении, - фу сед пед, ни фу ди. Дом очень хорошо содержится, хозяйка добрая, а клиенты совсем comme il faut. Блере тонк па!
- Je ne dis pas (Я не говорила (фр.)), - оправдывалась девушка, - но это так далеко. Кроме того, у меня родные...
- Де педиз, - утешал ее провожатый.
Это несомненно была "белая невольница", которую перепродавали в Германию, где французский товар ценится очень высоко. Из докладов, прочитанных на конгрессе, видно, что товар этот не залеживается на месте. Девяносто процентов девиц не остается в том же доме в среднем больше 140 дней. По крайней мере два раза в год ее перепродают, пересылая, как скот, из Киева, напр., в Бразилию и наоборот. В прошлом году одна бретонка, обманным образом завлеченная агентом в дом терпимости, в течение двух месяцев была перепродана, - без ее согласия, разумеется, - три раза. Купленная вначале за 300 фр., она была переуступлена за 1000. Но новый хозяин поспешил от нее отделаться, уступив содержателю вертепа низшего порядка за 40 флоринов, - товар оказался не соответствующим назначению: он утомлял клиентов неуместным плачем.
Для купли-продажи женского мяса существуют многочисленные агентства, разбросанные по всему свету, и которые все находятся между собою в самых деятельных сношениях. В одной Австрии таких агентств известно 180; в них в каждую минуту имеется 1500 женщин, готовых к отправке. В Италии, по словам секретаря Ассоциации против торговли белыми д-ра Гарофоло, "число несчастных девушек, которых отправляют из генуэзского порта в Южную Америку, доходит до 1200 в год. Эти бедные существа, почти дети, вербуются главным образом в Венгрии, России, Франции и Швейцарии. Возраст их колеблется между 15-20 годами". Маркиз Калболи идет еще дальше. "Некоторые из наших больших портов, - утверждает он, - напоминают собою рынки невольниц древней Халдеи. Сицилия продает минотавру проституции тысячи молодых итальянок, направляемых в Тунис". Цены на товар подвержены закону спроса и предложения, но зависят также от моды: иногда спрос больше на блондинок, чем на брюнеток, иногда на девушек со светлыми или, напротив, с темными глазами. Цены меняются постоянно, то поднимаются до очень высоких цифр, то падают почти до нуля. На Суэзском перешейке существует настоящая организованная биржа на этот предмет. Недавно там был случай, что целая "партия" женского товара была выброшена на улицу, отдана на произвол туземцев порта Тевфика, потому что рынок был очень загроможден. В Буэнос-Айресе был подобный же случай с русскими еврейками во время переселения евреев в так называемые колонии барона Гирша в Аргентине. В короткое время "кафтены" (cafteno, так называют там агентов проституции) доставили на рынок и секвестрировали в домах терпимости больше 3000 девушек. Понятно, что товар был обесценен; можно было иметь за 10 фунтов штуку в полную собственность. Всего, по словам аргентинского правительства, было продано в республике в годы "исхода" до 10 000 еврейских девушек!
Как действуют агенты, поставляющие на рынок живой товар, - это достаточно известно. Они даже не очень скрывают свое ремесло. В Париже их генеральный штаб - кафе по соседству с улицами Шатоден, Мортир и Нотр-Дам-де-Лорет. Но они собираются также в одном кафе на больших бульварах. Один из них, русский еврей, бритый, с пенснэ на носу, орудует здесь уже много лет. Его знают очень многие русские как субъекта, которого специальность - женитьба. Это своего рода "Вечный муж". Когда он высмотрел подходящую девушку, которая не соглашается совершать с ним "путешествие за границу", он предлагает ей руку и сердце. Женившись, он увозит "супругу" в Лондон, Нью-Йорк или Константинополь, где продает ее очень выгодно, и возвращается в Париж, чтобы найти новую невесту. И, как видите, это ему удается, потому что до сих пор он еще не попал на каторгу. Главный контингент агентов набирается между левантинцами, галицийскими евреями и гражданами из Южной Америки. Этих последних вот как характеризовали на конгрессе: "Это настоящие джентльмены, корректные, развязные, ничем не напоминающие своих вульгарных собратов. Они реализируют свои маклерские барыши по торговле человеческим мясом с таким же изяществом, какое придают каждому своему жесту. Зная несколько языков, часто образованные, они любят широко пожить, и им часто удается проникнуть в самую почетную среду. Они имеют поэтому, понятно, и самую избранную клиентель". Из русских делегатов на конгрессе кн. С. Волконский представил очень интересную работу, в которой показал, как агенты проституции орудуют в России. В известное время года, зимою особенно, они появляются в Киеве, в Варшаве, т. е. вообще в юго-западных провинциях и в Царстве Польском, и соблазняют бедных девушек перспективой хорошего заработка. Когда дело сделано, они увозят их группами по 15-20 человек в порты Генуи, Бордо, Гавр, Соутгемптон, откуда рассылают в Африку или Южную Америку. Ферреро-де-Роза, из Рио-Жанейро, представил свою недавно изданную, очень оригинальную книгу "Дома" (вы догадываетесь, какие это дома), в которой напечатал трогательную группу агентов проституции, орудующих в Бразилии и братски снявшихся на одной фотографии. Снимаются же группами члены одного и того же сообщества. Отчего и этим не сняться! В той же книге автор дает фотографию одной улицы в Рио, где все дома принадлежат одному богатому монашескому ордену и все они сданы внаем под дома терпимости, конечно за хорошую цену...
Торговля женщинами представляет собою, таким образом, преступление международное, а потому бороться с ним очень трудно. Девушка, которая принимает предложение агента, делает это не из любви к путешествиям; ее гонит из дому нужда. Она ищет места "в отъезд или за границу" - гувернантки, бонны, кафешантанной певицы, продавщицы в магазин, швейки, модистки и т.п. Агент предлагает ей такое место, обещает золотые горы. Она рада и счастлива. Скажите ей, что этот человек имеет на ее счет совсем другие намерения, - она не поверит. Начальник парижской "полиции нравов" Гоннора рассказывал на днях такой пример. Варшава известна как большой центр торговли француженками. Их привлекают туда заманчивыми объявлениями в газетах Парижа и департаментов. Как запретить такие объявления? Бывает ведь и так, что действительно требуются в Россию и гувернантки, и бонны, и продавщицы. Но так как в Россию ехать без паспорта нельзя, то парижская полиция имеет возможность узнать, куда и к кому именно едут девушки, которые приходят за паспортом. И вот когда этим девушкам говорят, что люди, которые им предлагают занятия, содержат публичные дома или агентство для поставки женщин для таких домов, они только смеются: агенты успели их предупредить, что полиция всегда и всем говорит одно и то же! И даже когда девушки несовершеннолетние, родители охотно соглашаются на выдачу им паспорта префектурой. Так умеют агенты обворожить свои жертвы!
Преступление агента с точки зрения существующих законов начинается уже за границею. Но подите тогда доказывайте, что девушки не по своей воле пошли в публичный дом. Впрочем, доказывать ничего не придется. Когда дверь этого ужасного дома захлопнулась за несчастной, она в девяноста случаях на сто провалилась сквозь землю. Если она противится - ее бьют и всячески терзают, пока она не покорится своей участи. Полиция об этом узнает только в крайне редких, исключительных случаях, потому что такие пансионерки, а также несовершеннолетние в списки не вносятся. А когда полиция является, их запрятывают так, что их не откроешь. В Буэнос-Айресе прошлой зимой полиции донесли о похищении и секвестрации в одном из домов терпимости двух несовершеннолетних сестер. Дважды полиция являлась с обыском и дважды ушла ни с чем. В третий раз она тоже собиралась уйти, не найдя ничего, когда слух начальника полиции был поражен стонами, которые неслись из-за стены. Оказалось, что в доме находились потайные комнаты, куда и спрятали сестер.
Торговля женским мясом существует не со вчерашнего дня, разумеется. Уже в сороковых годах против нее принимались меры в Голландии, Англии и Германии. В 1897 г., благодаря депутатам Рейнигеру, Бебелю и Форстеру, в Пруссии к закону об эмиграции была прибавлена статья, по которой наказывается тюремным заключением от 2 до 5 лет и штрафом от 150 до 6000 марок всякий, кто обманным образом заставил эмигрировать женщину с целью предать ее проституции. Тогда же состоялся договор о выдаче между Австрией, Германией, Бельгией, Италией, Испанией, Голландией и Швейцарией.
И все это не дало ровно никаких результатов.
На конгрессе в Лондоне два года назад выражено "пожелание", чтобы состоялось международное соглашение относительно следующих пунктов:
1) Наказание лиц, которые какими бы то ни было способами вовлекают женщин или девушек в разврат.
2) Разыскание такого рода преступлений, когда они касаются нескольких государств сразу.
3) Учреждение компетентного трибунала для избежания конфликтов в юрисдикции.
4) Выдача преступников.
Нынешний конгресс занимался специально изучением такого плана международного соглашения, благодаря которому можно было бы преследовать торговцев белыми невольницами, где бы они ни практиковали.
К чему пришел этот конгресс, я в точности сказать не могу - Конгрессисты - не знаю почему - решили не обнародовать из своих работ ничего, кроме очень неопределенных общих мест. Да это, откровенно говоря, и неинтересно. Улита едет, когда-то будет...
Но если бы даже пожелания конгресса получили силу закона, можно опасаться, что и тогда гнусная торговля от этого не пострадает. Дело вот в чем. Конгресс из соображений якобы либерального свойства не хочет преследовать торгующих в тех случаях, когда товар идет к ним в руки "по собственному согласию". Всякий-де совершеннолетний человек волен делать с собою, что пожелает. В действительности же просто не хотят помешать вербовке персонала для публичных домов. Но если оставить такую лазейку, то под видом собственного согласия можно будет продолжать выгодный гешефт по-прежнему, даже торговать, как теперь, подростками, только фабрикуя для них фальшивые паспорта. Это и до сих пор так делается сплошь и рядом. А полиция... она закрывает в этом случае глаза, чему тоже можно привести множество примеров...* ("Корреспонденция из Парижа" в "Нов. Вр.").
Н. Андреев.