плечами собеседник.
- Если это так, тогда почему же директриса вызывает тебя?
- Может быть, кто-то накапал ей про мою вечернюю прогулку? - Росса с
опаской оглянулся. В это время дня проводились занятия, поэтому в коридоре было безлюдно. Из кабинетов доносились монотонные голоса висублектов[5].
- Ты снова убежал под покровом ночи? Не могу поверить этому! Еще неделю
назад тебя наказывали за такой же проступок!
- Ну и что с того?! Это ведь не тюрьма, а детский дом. Они не имеют
права запрещать нам выходить в город.
- Нам этого никто и не запрещал, - возразил собеседник. - Прогулки
разрешены, но только днем.
- Дневное время существует для малышни. Поверь мне, дружище, ночью на
тех же улицах куда интереснее.
- Но ты ведь дорого платишь за своеволие. Не надоело тебе сидеть в
исправительной?
- Хватит, Дисмас. Я насытился твоими нравоучениями. Если ты еще что
нибудь скажешь.. Ну, все, мне пора, - услышав в динамиках голос секретарши директрисы, взволнованно произнес тот. Росса шел по коридору с трепетом в сердце, будто бы он направлялся не в кабинет директрисы, а в зал заседания суда, где в роли судьи была "женщина-дьявол", как прозвали Каудию Нельсон воспитанники детского дома. Нет, Генри, в отличие от других детей, не боялся этой импульсивной и жестокой особы, он, непонятно отчего, завидев ее, взбудораживался и наглел. Дойдя до кабинета, он вошел в приемную, где его встретила секретарша директрисы.
- Крепись, Генри, худо тебе будет на сей раз, - шепнула она, выходя
из кабинета начальницы. Юноша прошел внутрь и в напряженном ожидании встал напротив огромного рабочего стола миссис Нельсон, по всей площади которого было разбросано множество геометрических фигур различных конфигураций, окрасов и фактуры. Все эти предметы должны были оказывать успокоительное действие на людей с чрезмерно натянутыми нервами. Тем не менее было очевидно, что сей психотропный метод не проявлял свое действие на этой экспансивной и злобной особе. Стены, пол и даже потолок кабинета имели различные тона. Так, пол был окрашен в зеленый цвет, потолок в лазурный, три стены в желтый, красный и оранжевый, а четвертая стена состояла из огромного стеклопрофилита с электрооптическим свойством. Пейзаж за окнами с помощью электрооптического устройства мог меняться в зависимости от настроения владельца кабинета. Экран способен был изменить не только ландшафт, но и при необходимости дополнить видимость акустикой и природными ароматами. В данный момент устройство показа имитировало наличие шумного водопада за окном. Рокот воды и приятная свежесть наполняли всю комнату. Миссис Нельсон сидела в кресле спиной к двери. Она знала о присутствии воспитанника, но по-прежнему оставалась неподвижной. Прежде чем начать разговор, ей необходимо было запастись терпением и расслабиться, впрочем, это ей не помогло. Пока она набирала силы перед предстоящей беседой, Генри обдумывал варианты лжи, чтобы оправдать свой ночной побег. После продолжительного молчания шум водопада стих и тишину прорезал хриплый женский голос.
- Ну, вот и настало время попрощаться. Кресло за столом перекрутилось, и перед Генри предстала блондинка средних лет, с коротко постриженными волосами, миловидной внешностью и холодным взглядом серых глаз. Темно-синий обтягивающий костюм выгодно подчеркивал ее фигуру. Тембр ее голоса никак не соответствовал внешности, да и нрав у нее был не как у агнца.
- Вот мы и расстаемся, Росса.
- Вы покидаете нас, милостивейшая миссис Нельсон? - надев на лицо
маску печали, спросил юноша.
- Нет, рыжик, это ты уходишь.
- Как можно уйти, оставаясь здесь?
- Забудь отныне про все, что тебя связывало с этим заведением.
Больше ты здесь не жилец. Тебя усыновили, и уже сегодня днем я избавлюсь от твоей кошачьей рожи.
- А-а. так вы всего лишь это имели в виду, - с беспечным видом протянул
тот. - Позвольте успокоить вашу бдительность, миссис Нельсон, я очень скоро ворочусь обратно! Уверен, что и эта семейка, как и предыдущие шесть, не сможет стерпеть моего обаяния и остроты ума и непременно откажется от меня в первую же адаптационную неделю. Так что не горюйте по мне и не заливайтесь горькими слезами, скоро мы свидимся.
- Нет уж, увольте! Хватит с меня твоих выходок! Я ходатайствовала перед
органами опекунства не предоставлять тебе адаптационного периода. На сей раз ты уедешь - и навсегда! Ноги твоей больше не будет здесь!
- Не думаю, что ответ на вашу просьбу будет положительным..
- Он уже таков! - ликующе воскликнула женщина и разразилась
сардоническим смехом. Прощай, рыжик! Будь здоров!
- Увидимся вскоре, миссис Нельсон.
- Нет, нет, прощай!.
- Я не сомневаюсь, что вернусь!
- Пошел прочь из моего кабинета! - заорала она, потеряв
терпение.
- Ведьма, - раздраженно выругался юноша и вылетел из кабинета. Росса был опечален ходом событий, но он ничуть не сомневался в собственной смекалке и надеялся доконать приемных родителей, чтобы те вернули его обратно в приют. Другой ребенок на его месте был бы неимоверно рад такому стечению обстоятельств. Каждый из воспитанников желал обрести семью, любящих и заботливых родителей. Однако Генри думал совсем иначе. Он мечтал разыскать своих настоящих родителей и зажить с ними счастливой семейной жизнью. Не располагая ни малейшей информацией о своих родных и даже не помня их в лицо, он все же не терял надежды когда-нибудь найти их. Но покамест ему надобно было смириться со своим положением и переехать в дом приемных родителей.
- Ну, ничего, вы еще узнаете, что такое связываться с Генри Россой.
Я покажу вам такую распрекрасную жизнь, что вы мигом решите избавиться от меня, - грозился юноша, собирая свои вещи в небольшой рюкзак. Причитая и бранясь, он, наконец, завершил сборы и сел на кровать. В небольшой комнате в два ряда стояло двадцать кроватей. Та, что принадлежала Россе, располагалась возле большого окна, откуда открывался завораживающий вид современного и быстрого Чикаго. За годы, прожитые Генри в детском доме, город расширился и расцвел. Он привык к этому городу, к жестким законам приюта, и даже к придирчивой директрисе. Вырос он в детском доме, где жили все его друзья, и только там он чувствовал себя как дома. Все прежние попытки обрести новую семью провалились в тартарары. Где бы он ни поселился, он чувствовал себя неуютно, ощущал себя брошенным, сиротой. Именно поэтому он не желал покидать приюта, где все дети были такими же покинутыми, как и он. Весть об усыновлении не обрадовала Россу. Переезд для него значил новое испытание, теребление его чувств. Однако права выбора он был лишен. Сложив руки на груди, юноша с грустью созерцал знакомый и родной город. Предчувствие подсказывало ему, что он больше никогда не вернется в эти края.
- Ну что, какому наказанию подвергла тебя миссис Нельсон?
- Самому жестокому - усыновлению, - уныло ответил Росса на вопрос
друга.
- Разве это наказание? - горько усмехнулся Дисмас. - Многие из здешних
ребят полжизни бы отдали, чтобы обрести семью, но- вых родителей.
- Не нужны мне новые родители, я хочу своих.
- Что поделаешь, если их нет? И больше никогда не будет.
- Они живы, я в этом уверен.