будь как дома. Они прошли в гостиную и уселись на резонтовой мягкой мебели. Дизайн квартиры каждый раз поражал посетительницу.
- Всякий раз, попадая сюда, восторгаюсь здешней атмосферой, - не
скрывая своих чувств, благоговейно промолвила гостья. - Ты должна быть счастлива, что живешь тут.
- Да, - улыбнулась ей в ответ подруга.
- А где же хозяин дома?
- Он переодевается, сейчас придет. Джоанна Леймоуд была худощавой блондинкой с голубыми глазами и курносым носом. Тонкие бледные губы она обыкновенно красила яркой губной помадой. Любила одеваться красочно, броско и с шиком, выставляя напоказ свои костлявые ножки и тощую грудь. Несмотря на все ее стилистические увертки, она была неприглядной особой, но не оттого, что природа отдохнула, творя ее. Отталкивающими были ее глаза, глядя в которые, можно было заметить корысть и низость ее души. Однако Белфорд не замечала в подруге этих порочных характерных черт. Они дружили с детства, и Гвендолин любила ее и доверяла как родной сестре. Прошло полчаса, а Генри не появился. Хозяйку начало стеснять и даже возмущать щекотливое положение, в которое поставил ее поклонник. Попросив у гостьи прощения, она прошла в спальню.
- Почему так долго? - прекрасное личико девушки пылало от гнева. - Я не голоден. Гвендолин подошла к кровати.
- Вставай, Генри, и прекрати притворяться. Я тебя хорошо знаю. Снова
начнешь оправдываться и выдумывать сотни причин, чтобы не явиться к столу? Сегодня у тебя ничего не выйдет. Ты уже который раз отказываешься сесть с нами за один стол. Что бы ты ни придумал, как бы ни оправдывался, в этот раз тебя ничто не спасет. Она ухватилась за его запястье и потянула к себе, но получился обратный эффект. Вместо того чтобы поднять Макензи на ноги, она была захвачена им в объятия. Он ловко перекинул ее через себя и, бережно уложив на кровать, склонился над ней.
- Проводи свою подружку и побудь со мной. Мне скучно. печально. я
умираю от одиночества. нуждаюсь в твоем обществе. утешь меня своей лаской, - возбужденно прищурившись, он пылко и многозначительно взглянул ей в глаза. Обнял, крепко и жадно слился в поцелуе, и быстро провел рукой по ее талии и бедрам. Она знала, каким он был пылким любовником, знала, что еще немного нежностей с его стороны и не сможет устоять перед соблазном. Набралась мужества и, положив руки ему на грудь, отдалила его от себя. Выскользнула из его объятий и, легонько пошатываясь от любовной истомы, отошла от кровати.
- Гвен, ты долго еще там? Я не мешаю? Может быть, зайти как-нибудь
в другой раз? - послышался голос гостьи за дверью.
- Нет-нет, Джо, мы сейчас придем. Еще одну минутку.
- Иди одна, - плюхнувшись на подушку, разочарованно пробормотал рыжий
соблазнитель.
- Я прошу тебя, Генри, не ставь меня в дурацкое положение. - Тот
молчал. - Я исполню твое самое сокровенное желание, если ты посидишь сегодня вместе с нами.
- Любое? - взглянул на нее Макензи.
- Какое пожелаешь.
- Ну, хорошо, упросила, - неохотно дал тот согласие. Лениво поднялся
с кровати и подошел к любимой. - Только прошу тебя, спровадь ее побыстрей. Прелестница сверкнула зубами и недовольно покачала головой. Взяла его под руку и повела за собой, как непослушного ребенка. Они прошли в гостиную, где их с нетерпением дожидалась посетительница.
- Поздоровайся, - улыбаясь, прошептала Гвендолин, легонько сжав
локоть возлюбленного.
- Здравствуй, Джоанна! Как поживаешь? - нацепив на себя маску
благовоспитанного и доброжелательного хозяина, проговорил тот.
- Спасибо, Генри, прекрасно! А ты?
- Нормально, как видишь, жив пока. Хотя здоровье у меня не самое
лучшее.
- Перестань, у тебя отменное здоровье. Ты переживешь нас всех,
игриво ущипнула его в бок Гвендолин. - Садитесь за стол. Я принесу.
- Я помогу тебе, Гвен, - предложила гостья.
- Нет-нет, ни в коем случае. Сиди и ни о чем не беспокойся. Хозяйка принесла горячие блюда, среди них был и пирог хаггис[87], который так нравился Генри. Каждый раз, отведав этого пирога, он невольно вспоминал прославленное стихотворение Бернса:
В тебе я славлю командира
Всех пудингов горячих мира,
Могучий Хаггис, полный жира
И требухи.
Строчу, пока мне служит лира,
Тебе стихи[88].
За прожитый год совместной жизни Белфорд узнала вкусы и привычки Генри. Она могла не только великолепно ублажать его в постели, но и научилась угождать его желаниям в быту. Подав горячие блюда, Гвендолин уселась по правую руку от хозяина дома, слева от него разместилась гостья. Кумушки о чем-то без умолку говорили, мужчина предпочел молчать. Покончив спешно с пудингом, Генри собрался было уйти, но его удержал укоризненный взгляд любимой.
- Я устал, пойду прилягу.
- Надеюсь, тебя утомил не мой приход? - кокетливо спросила Леймоуд.
- Может быть и твой, - уклончиво и в то же время уверенно произнес
Макензи. - Приличные люди не бывают навязчивыми. Его слова застали Джоанну врасплох и возмутили ее подругу.
- Генри. - Белфорд хотела сказать нечто грубое, но резко запнулась,
решив не устраивать сцен при посторонних. - Иди, дорогой, поспи. Когда ты разбит усталостью, от тебя все равно мало толку.
- Премного благодарен, ваша светлость, за столь снисходительное
обращение, - иронически откликнулся тот и, отвесив поклон, вышел из столовой. Через полчаса гостья покинула дом, и Гвендолин с возмущенным видом ворвалась в спальню. Макензи лежал на кровати, он смежил веки, пытаясь избежать скандала.
- Какой же ты черствый, амбициозный и беспринципный грубиян!