тогда будь добр уйди туда, откуда пришел.
- Прогоняешь меня, а ведь я пришел к тебе с благими намерениями..
- Оставь их себе.
- Я бы с удовольствием, но ведь опасность грозит не мне, а тебе,
своим заговорщическим тоном плут пытался привлечь внимание человека.
- Что бы мне ни грозило, это тебя не касается, - обуздав свое
любопытство, резко ответил Макензи.
- Ну, как знаешь, как знаешь. Я пытался спасти тебе жизнь, но как
видно, гибели тебе не избежать. а ведь можно было все уладить и без казни. - ковыляя обратно к окну, ворчал тот себе под нос. - Ох, как же будет зол король, узнав, что в его любимом бассейне учинили обыск.
- Обыск?
- Да-да, ты правильно расслышал. Королева и ее стражники посмели без
позволения спуститься в воды этого прекраснейшего источника. да и ты, как мне помнится, был там, - лукаво улыбнулся говорящий. Генри изменился в лице. Надменная улыбка исчезла с его губ, и на лбу появились мелкие морщинки от душевного смятения. Прищурившись, он испытующе посмотрел на пришедшего. Он прекрасно понимал, что шут неспроста явился среди ночи с этой новостью. Девять лун Каллаксии, пребывая в различных фазах движения, живописно освещали ночную сторону планеты. В комнате даже без искусственного освещения была ясная видимость. Карлик стоял спиной к окну, дабы землянин не мог увидеть на его лице волнения, но даже при слабом освещении тот смог это разглядеть.
- Чего тебе надобно от меня? Горбун победоносно вытянулся. Он вырос в собственных глазах. Петля шантажа была успешно накинута на шею пришельца, и теперь Маззи мог манипулировать им как марионеткой. Удачная позиция сделала уродца более сговорчивым, он заметно повеселел.
- Не подумай, что я занимаюсь вымогательством. нет-нет. просто у
каждого есть свои слабости, нужды, которые надо покрывать за счет.
- Шантажа! - неприязненно вставил Макензи. Негодник рассмеялся.
- Ну, что ты? Я хотел сказать, за счет близких друзей.
- Ты мне не друг.
- А как же иначе? - с напускной сердитостью отреагировал лилипут. - Я
ведь из-за глубокого почтения и душевной привязанности к тебе не стал ничего рассказывать моему господину. А ведь меня в таком случае ждала бы награда.
- Какую же награду от меня требуешь ты?
- Не требую, а советую тебе предложить мне, и совет этот чисто
дружеский.
- Ну да! И что же советует мне ваша светлость? - с издевкой спросил
человек.
- Понимаешь ли, в эту пору у меня что-то дела идут неважно. "Наверное, некого было шантажировать", - промелькнуло в мыслях у Генри.
- . трудновато стало сладить со старыми друзьями. Все почему-то
изменились и превратились в черствых, грубых, неотесанных, мерзких, отвратительных.
- Короче!
- .занудных, кровожадных, алчных, презренных.
- Кончай свои разглагольствования!
- .скряг, сквалыг и скупердяев, - завершил тот этими словами свою
филиппику.
- Сколько ты хочешь за свое молчание? Эти слова словно бальзам умастили душу мерзавца-вымогателя.
- Двенадцать тысяч лакий.
- Сколько-сколько? Ты спятил! У меня нет таких денег.
- Попроси их у Флубера, - настаивал шантажист.
- И что же я ему отвечу, когда он спросит о предназначении этих
денег? Сказать, что их у меня вымогаешь ты? Знаешь, он-то уж точно не станет бояться гнева государя и все ему расскажет. Тогда, полагаю, и тебе перепадет от его гнева. Бедный, бедный Маззи, что же с ним будет, за предательство. страшно даже подумать, - с сарказмом сказал землянин. У горбуна перед глазами будто промелькнул образ монарха, и он задрожал от ужаса.
- Ладно, если у тебя нет такой суммы. что поделаешь, у
каждого могут быть тяжелые периоды в жизни. Ты не огорчайся, я согласен уступить и взять с тебя по доброте душевной какую-нибудь драгоценную безделушку, что-то из подаренного тебе королевой. Мне совестно брать у тебя столь личные и дорогие сердцу подарки, но что ни сделаешь ради друга. А мы ведь друзья, не так ли?
- Да уж, ближе тебя у меня никого нет на этом свете, - насмешливо
проговорил человек. Он приблизился к сундуку, где хранил свои вещи. Подтолкнул раздвижные маленькие дверцы в сторону и извлек оттуда небольшой алый мешочек. Просунул руку и достал первую попавшуюся вещичку. Это был светло-желтый граненый камень, не обрамленный драгоценным металлом. Этот дорогостоящий камень был первым даром правительницы. "Он напоминает мне твои глаза", - вспомнил землянин слова, некогда сказанные Ариадой. Какое-то странное чувство переполняло его. Неожиданно его постигло сомнение. "Правильно ли будет идти на поводу у шантажиста?" - подумал Макензи, держа в руке драгоценность, которая должна была послужить залогом молчания.
Он сознавал, что этому вымогательству не будет конца. Но сейчас это был единственный шанс отделаться от поганца-болтуна. День заговора был уже не за горами, и малейшие оплошность и неосмотрительность поставили бы под угрозу весь план переворота. Решив не мелочиться, Генри вручил откуп вымогателю. Глаза горбуна засияли в темноте, меняя цвет подобно радуге после дождя. Он не посмел усомниться в подлинности этого камня и взял его, положившись на честность не землянина, а королевы Ариады. Учтиво улыбнулся, подавляя в себе бешеный восторг. Он получил за свое молчание больше, чем рассчитывал. Не желая долее испытывать терпение запальчивого и непредсказуемого человека, карлик прыгнул на подоконник, и с проворностью шимпанзе выскочил наружу. Он так быстро исчез из поля зрения, что Генри не успел проследить за ним. Презренный горбун, исчезнувший столь же неожиданно, как и появился, оставил молодого землянина в тяжелых и тревожных раздумьях. Макензи решил не сообщать о произошедшем инциденте хозяину дома, дабы не огорчать его. "В конце концов, - думал он, - через пару недель с Гектусом будет покончено и тогда уж этому уродцу придет конец". С искренним наслаждением он придумывал расправу над королевским шутом, но потом, поймав себя на мысли, что его методы слишком уж зверские, решил предоставить этот вопрос на усмотрение правительницы. Подумав о расправе над тираном, Макензи также прикидывал в уме выгоды этого замысла, и главной из них была возможность вернуться обратно на Землю.
* * *
- Опять ты?! - увидев на следующий день карлика-горбуна в своей
спальне, недовольно фыркнул Генри.
- Я бы не стал беспокоить своего друга в столь поздний час, но у
меня проблемы.