отозвался Нортон.
- Какое же мне нужно привести доказательство правдивости моих слов?
- Твоя стигма опровергает все твои оправдательные речи. Макензи с досады вздохнул. Пылкие образные речи исчезли из его памяти. Против такого довода он был бессилен что-либо предпринять. Нанесенная на Каллаксии на тело Генри татуировка не носила характер позорящего наказания. Это был знак королевы Ариады, символизирующий ее особое расположение к пришельцу. Символ власти каллаксийской правительницы был известен земным органам безопасности. Несмотря на заключенный между двумя цивилизациями договор, на Земле все также с подозрением относились ко всему, что было связано с новоявленным союзником. Да и на переговорах Макензи был в числе делегатов каллаксийской стороны. Этот факт стал известен начальству ГСБ, и оно начало сомневаться в честности одного из своих агентов. Подозрения в измене усилились, когда генерал-майор Макензи не вернулся на Землю вместе с остальными послами. Трехнедельная задержка Генри была истолкована не иначе, как его подготовка к шпионажу против своих же соплеменников. Ну, а под конец один из послов, будто подлив масла в огонь, заявил, что: "Отношения Макензи и королевы Ариады абсолютно не похожи на отношения невольника с хозяйкой. Скорее их связывает дружба или более близкая связь". Такого заявления от почтенного государственного работника оказалось достаточно, чтобы обвинить генерал-майора Макензи в измене родине и начать против него судебный процесс. Запоздалый приезд Генри и промедление пройти контроль в штаб-квартире ГСБ еще больше усилили подозрения. Дело об убийстве Гвендолин Белфорд отчего-то не предавалось гласности. Казалось, эта жертва нужна была только для того, чтобы изловить мнимого шпиона. Вся система правосудия в глазах Макензи отныне выглядела одной большой кастрюлей, где ложь, предательство, коррумпированность и алчность варились на одном огне. Что мог он один предпринять против такого скопища поваров-мошенников, облаченных в судейские мантии? Чтобы спасти его, требовалось вмешательство влиятельных друзей, но их у него не было. Оставалось надеяться на великодушие судей, принесших свою совесть в жертву выгоде. Бессмысленно было кричать, распаляться, что-то доказывать и опровергать, члены Комиссии оставались глухими к речам подсудимого. По прошествии двух часов судьи больше не старались притворяться благодушными укротителями беззакония. Жрецы Фемиды раздражались от каждого слова подсудимого (Отдадим дань времени, но даже оно бессильно изменить человеческую природу, такие правоведы нередки и в наши дни.) В конце концов, устав от бесполезных оправданий, генерал-майор сам попросил окончить слушание и вынести ему приговор. Причем в свое красноречивое ходатайство он вложил немало смысла, призывая судей вынести беспристрастный вердикт, прислушавшись к голосу совести и опираясь на благоразумие. Экран, на который передавалось изображение судей, отключился. Члены "Комиссии правосудия" удалились для принятия решения. Прошло десять минут, они показались Генри чрезвычайно долгими. Он напряженно ожидал повторного подключения судей к его камере. Он волновался, хотел, чтобы его оправдали, но в глубине души смутное чувство, именуемое предчувствием, шептало ему иной исход этого дела. Неустойчивость положения и переживания заставили Макензи пожалеть о своем возвращении. Прислушайся он к просьбам Ариады и останься на Каллаксии, не произошло бы стольких бед. Гвендолин, возможно, осталась бы жива, а его не ожидало бы столь позорное обвинение. Генри знал, что даже оправдательный приговор не поможет ему вернуть должность в Галактической службе безопасности. В таких тяжелых думах он и провел эти десять минут. Экран заработал, и подсудимый разглядел на нем кислые физиономии трех почтеннейших судей. Приговор надлежало зачитать персональному интеллэйду председателя Комиссии. Разумный помощник исполнил заданную программу. Услышанное ошеломило генерал-майора. Вердикт оказался губительным для него. Невидимый враг прекрасно отработал свой план действий, и гибель ожидала Макензи от рук правосудия.
- Смертная казнь?! - воскликнул с негодованием осужденный. - Я
невиновен.
- Суд решил иначе, - басистым голосом возразил Альберт Гор.
Приговор не подлежит обжалованью и будет приведен в исполнение завтра на рассвете.
Г л а в а 31
ПОТЕРЯННЫЕ НАДЕЖДЫ
Напрасны страх, тоска и ропот,
когда судьба влечет во тьму;
в беде всегда есть новый опыт,
полезный духу и уму.
И. М. Губерман Розовое зарево на горизонте окрасило в нежные тона легкие, кучерявые облачка и воды залива. Город утонул в сочных красках золотисто-пурпурного солнца. Местами в этой городской панораме многомиллионного Эдинбурга отсвечивали ослепительные вспышки от стекол, отражающих яркие лучи утреннего светила. Высотные дома со специальной брайтовой[123] облицовкой переливались при свете солнца всеми цветами радуги. С высоты тюремной башни город виднелся, как поле кристаллических огней. Предрассветная игра света и тени завораживала своей неповторимой красотой. Однако одинокого созерцателя башенной тюрьмы это великолепие природы, сочетающееся с выдумкой человеческого разума, не приводило в восторг. Хоть взор его и был устремлен на горизонт, мысли его затуманивали взгляд, и не давали замечать прелести рассвета.. последнего рассвета в жизни печального заключенного. Горькая участь выпала на долю генерал-майора Генри Макензи. Злой рок не желал выпустить его из своих когтей безнадежности. Сколько раз он брал Генри в тиски, играл им, точно кошка со своей добычей. Но хитроумный рок не спешил покончить со своей забавой. Желая продлить свою игру, он внушил человеку мысль о побеге. Идея была сумасбродной, но спасительной, по крайней мере, таковой она казалась несчастному рабу расчетливой и коварной судьбы. Генри казался спокойным, хотя на душе у него скребли кошки. Он не собирался сдаваться, не желал отдавать себя в жертву ошибке правосудия, а точнее, корысти коррумпированных судей. В том, что членов "Комиссии правосудия" подкупили, у Макензи не было сомнений. И подтолкнул их на этот шаг, по-видимому, тот же самый человек, по воле которого была убита Гвендолин Белфорд, а возможно даже, что он собственноручно прикончил жертву своего замысла. "Нет, что бы не случилось, Генри, ты должен выжить, - думал он, сложив руки на груди. - Ты ведь поклялся отомстить убийце Гвендолин. Отчего же ты замешкался? - спрашивал он сам себя. - Или ты думаешь, что тебе не по плечу столь сложное задание?.. Мне?! Ха! Да я прошел сквозь воду и огонь! Был у самой бездны, побывал у сатаны в гостях, не раз переборол смерть.. И после всего пережитого ты осмеливаешься сомневаться в моей смелости и предприимчивости?. Согласен, в трусости тебя нельзя обвинить, и предприимчивым назвать невозможно. Что ты сделал ради своего спасения? -укоризненно спросил он себя. - Смиренно ждал, когда какая-то кучка прожорливых. кровожадных, преступных судей решит твою судьбу.. А что я мог сделать? Я полагался на справедливость. .которой никогда на свете не было, - оборвал он свое же оправдание. - Если хочешь выжить, если ты намерен отомстить убийце Гвендолин, то должен немедленно действовать". Он осмотрел камеру. Вокруг не было ничего, что помогло бы ему в осуществлении плана побега. Герметическое укрепление с окнами из непробиваемых стекол, кресло-кровать, и лифт "трансфермер", управляемый операторами казематной башни. Макензи подумал о вентиляционной шахте, однако и эта идея осталась не у дел. Проход был настолько мал, что туда едва пролезла бы маленькая мышь. Из башни убежать было невозможно. Оставалась еще одна надежда - предпринять попытку побега во время переезда, но осуществить это было сложнее. Тем не менее генерал-майор был уверен в своих силах и возможностях. В определенный час к осужденному агенту ГСБ прибыли двое мужчин в форме. Один из офицеров по фамилии Барклей был начальником тюремной охраны. Другой был служащим той же охраны, но ниже первого по званию. Оба они были подтянутыми, плечистыми и молодыми, только у начальника выражение лица было несколько жестче и строже.
- Есть ли у вас желание поговорить с кем-нибудь из близких и друзей?
- спросил лейтенант О'Кифф. По закону приговоренный имел право на встречу, но в этот раз данное право ограничили до переговоров по коммуникабельной связи.
- Мне не с кем говорить, - мрачно ответил генерал-майор. - Разве что. Он подумал о своей бывшей связистке Валенсии, но в последний момент передумал. В случае успешного побега агенты служб безопасности, несомненно, станут искать Генри среди его знакомых и друзей, и он посчитал небезопасным говорить с ней. Сей опрометчивый шаг мог причинить офицеру связи лишние хлопоты и проблемы, поэтому, опираясь на здравомыслие, он отказался от этой идеи.
- В таком случае, генерал-майор. простите, мистер Макензи,
поправил себя начальник охраны, и приговоренный понял, что его лишили звания, - в таком случае, следуйте за нами. Лейтенант О'Кифф первым вошел в лифт, за ним последовали осужденный и офицер другой охраны. Внизу их дожидался конвой, обязанный доставить Макензи в космопорт. Именно по дороге туда предоставлялась возможность осуществить побег. Если бы эта попытка потерпела фиаско, то и Генри пришел бы конец. При выходе из тюремной башни случилось непредвиденное.
- Что это? - тревожно спросил Макензи, когда один из охранников
чем-то кольнул его в шею.
- Это для общественной безопасности, - неохотно отозвался О'Кифф. Запоздай лейтенант с ответом, и загадка сама бы раскрылась осужденному. Ему была сделана инъекция седативного препарата. Руки Генри потяжелели, плечи поникли, ноги едва держали его. У современного транквилизатора была еще одна особенность, - он подавлял не только физическую агрессию человека, но также завладевал его мыслями. Даже самая запальчивая и целеустремленная мысль менялась под воздействием диклюина[124]. Все думы становились покойными и мирными. Генри тотчас почувствовал в себе перемены. Стремлению бороться противостояло желание беспрекословно покориться воле окружающих. Меры предосторожности, предпринятые сопровождающими, несколько охладили пыл у приговоренного. Теперь он не просто не мог что-либо сделать во имя своего спасения, но даже потерял способность думать об этом. "Кто бы он ни был, он прекрасно все рассчитал, - с досадой подумал Макензи. - Пропала отныне твоя затея. не будет ни побега, ни спасения. внезапно он почувствовал, что мысли его подавляет некая сила изнутри. Зачем тебе бежать? - услышал Генри свою мысль и усомнился в том, что это был плод его раздумий. - Хватит с тебя погонь, тревоги и вражды. пора и отдохнуть.. Нет-нет! Генри, не поддавайся этим мыслям, - пытался внушить ему голос разума. - Ты должен побороть эти глупые примирительные думы, не то ты погибнешь!" Пока Макензи оказывал противодействие внезапно вспыхнувшим в нем желаниям смиренности, конвой доставил его в космопорт. Приговоренный послушно шел с охраной, не имея сил к противоборству. Он пытался сжать пальцы в кулак, напасть на стражников и с боем вернуть себе свободу. Но все его усилия оказались безуспешными. Ни одна мышца его организма не подчинялась ему, он протестовал, негодовал, боролся и, тем не менее, мозг отказывался подчиниться его агрессивным действиям. "Ну же, Генри! Чего ты ждешь? - укорял он себя в бездеятельности. - Ты сможешь это сделать. Еще немного усилий и ты подчинишь себе эту чертову лихорадку. Ну же, прошу тебя, сделай это!" - воскликнул он, увидев, что конвой подходит к внешнему, воздушному шлюзу корабля. Однако организм остался безучастным к призыву его разума. Приговоренного встретили бортовые пилоты. Усадили в предназначенное для пассажира место и заняли кресла рядом. Капитан корабля Марк Куппер подключил бортовой интеллэйд к системе управления, и разумный помощник активно стал выполнять заложенные в его память алгоритмы действий. "Дестини"[125] с легкостью поднялся в воздух и медленно набрал высоту. Заработали тяжелые двигатели, и скорость летательного аппарата возросла. Приговоренный с тяжелым сердцем наблюдал в иллюминатор, как все дальше и дальше он улетал от Земли. Голубая планета на глазах уменьшилась в размерах. Спустя некоторое время прекраснейшая из планет солнечной системы исчезла из поля зрения. Столь же быстро погибла и надежда Макензи на спасение. Отныне обратный путь на родную Землю был ему заказан. Но в этот день он лишился не только родины. В конце этого полета его ожидала смерть, в руки которой, несмотря на все его старания, он несся на крыльях "участи". Ничто больше не могло уберечь Генри от жестокости бессердечного рока. Невзирая на угрозу его жизни, Макензи не боялся смерти, не дрожал перед ней, как многие люди, являющиеся смельчаками на словах и трусливыми на деле. Единственное, над чем он сокрушался, так это то, что в родном краю у него не осталось никого, кто бы загрустил о нем и пожелал бы отомстить изменнику, предавшему его. Думы его были схожи с мыслями Макферсона перед казнью:
И перед смертью об одном
Душа моя грустит,
Что за меня в краю родном
Никто не отомстит.
Прости, мой край! Весь мир, прощай!
Меня поймали в сеть.
Но жалок тот, кто смерти ждет,
Не смея умереть![126]
Подобно Макферсону, Генри решил встретить смерть мужественно и смело. Что же поделаешь, раз властная и бессмертная смерть так влюблена во все живое на этом свете. Корить ее в жестокости бесчестно, ведь отбирает она жизнь у нас не из ненависти, а из любви.
Часть II
Изгнанник
Г л а в а 1
МОГИЛА НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД
Прощай, моя родина! Север, прощай,
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!
"В горах мое сердце"
Роберт Бернс
"Дестини" вышел на магистральный путь солнечной системы и лег курсом на Мегаклайт, двадцать пятый спутник Юпитера. Сателлит находился от планеты на расстоянии 42.626.000 км, сидерический период обращения его равнялся 1.502 суткам. Мегаклайт был спутником средних размеров, экваториальный диаметр которого составлял всего 360 километров. Покрытый ледяным панцирем, он имел атмосферу, близкую к земной, но из-за частых ураганов был непригоден для обустройства на его поверхности станции. Поселенцы Земли использовали это небесное тело как место свершения казней. Никакого насилия над осужденными здесь не совершалось, но не из гуманных соображений. Казнимого предавали в руки царицы природы, и она сама расправлялась с человеком за считанные часы. На этот могильный сателлит попадали не все приговоренные к смерти люди. На Мегаклайт доставляли лишь особо опасных государственных преступников. О существовании этого кладбища для полуживых-полумертвых знал узкий круг людей. Место это тщательно скрывалось от общественности, дабы пресечь попытки помощи приговоренным их близкими. "Дестини" приземлился на равнинном участке, покрытом многослойным глетчером. Метеорологические условия на Мегаклайте, в момент приземления были нехорошими. Вьюга, разбушевавшаяся снаружи, ухудшала видимость, а тяжелые снежные облака мешали проникновению тусклых солнечных лучей на поверхность спутника. Несмотря на дневное время, на Мегаклайте было сумрачно. Температура воздуха в южном полушарии спутника, где совершил посадку межзвездный корабль землян, колебалась от - 68 до 72 ?С. При такой погоде приговоренный смог бы протянуть не более получаса, тем более что одежда смертника, в которую его облачали перед высадкой, была сшита из тонкого сукна. Правительство Земли полагало, что такая участь для изменников родины была вполне заслуженной. Голая, безлюдная местность служила не только местом казни, но и кладбищем. Умирающих не надо было хоронить, сама природа взяла на себя ответственность исполнить это дело. Частые снегопады и сильные ветры покрывали человеческие тела, таким образом, предавали их земле и вечному покою на скалистом ледниковом материке. Генри Макензи ожидала такая же участь. Переодевшись в одежду смертника, предоставленную ему капитаном Куппером, он присел в кресло, в котором прилетел на место казни. Мысль, пронесшаяся в голове, заставила его приободриться. "Их четверо, а ты один. Неужели тебе не будет под силу одолеть их? Ну и что с того? - спросил сам себя. - Что я буду делать дальше? Полечу обратно на Землю? Зачем? Там у меня не осталось никого.. А месть? Ты ведь поклялся.. Пусть его судят небеса.. А я. мне уже надоела эта погоня за славой, возвышенными чувствами и счастьем. Любовь свою я потерял, друзья меня предали, да и на родной планете я стал чужим. Меня как мусор, который не знают, куда девать, выбросили на эту свалку людских душ.. Нет, если я никому не нужен, если не могу быть полезным другим, зачем бороться за жизнь? Не лучше ли предать себя в руки судьбы? Пускай она решит, что делать со мной." Макензи поднялся на ноги и твердыми шагами направился к шлюзу. Наблюдавший за ним экипаж корабля был изумлен отвагой, проявленной осужденным. Им не раз доводилось видеть казнимых, и ни один из них не был в столь приподнятом расположении духа.. "Зачем мне грустить в последние минуты своей жизни? - думал Генри. - Я и так повидал много горестей в этой жизни, не лучше ли будет уйти из нее веселым? В конце концов, смерть -это избавление от всех тягот несправедливой жизни. Так почему бы мне не возрадоваться этому избавлению светлой души от бренного тела?" Генри заулыбался при такой мысли и стал крепко пожимать руки членов экипажа "Дестини" и горячо благодарить их за труд. Его поступок был воспринят окружающими с непониманием. Они подумали, что осужденный свихнулся, но исполнители казни из жалости к нему промолчали. Стоит ли им беспокоить несчастного обреченного на смерть бесполезными истинами и правилами поведения, которые были никому не нужны на местности, далекой от Земли. Стараясь скрыть свои думы, они ответили казнимому столь же участливыми и дружескими рукопожатиями. Искренняя радость приговоренного привела их в некоторое замешательство. У них даже зародилось некоторое подозрение: а не ждет ли осужденный помощи извне? Но потом они здраво рассудили, что такая попытка невозможна. Место казни выбирал сам экипаж корабля, и ни один человек не мог заранее спланировать спасение приговоренного. Да к тому же в такую метель, даже зная место посадки корабля-доставителя, вряд ли кто бы смог отыскать казнимого. Внешний шлюз открылся - и Макензи выбрался наружу. Холодный ветер ударил ему в лицо, покрыв ресницы, брови и бородку с усами белыми хлопьями снега. Земля под ногами была бугристой и мягкой. Ноги Генри по колено погрузились в белесо-голубоватый снежный покров. Он прошел несколько ярдов вперед и оглянулся назад. Проход в корабль закрылся и спустя несколько минут "Дестини" стартовал обратно на Землю. Струи огня, вытекшие из сопла тяжелого релятивистого двигателя, растопили снег и лед на посадочной зоне. Макензи поднял глаза и с грустью посмотрел вслед космическому кораблю, унесшему его последнюю надежду на спасение. Поднявшись ввысь, корабль вскоре стал неразличим в пурге. Проводив "Дестини" взглядом, Генри зашагал к месту его недавней посадки. Снег на площадке стоянки был измят и растоплен, там было легче передвигаться. Найдя ледяную глыбу, приговоренный присел на нее. Конечности его обмерзли, лицо стало неподвижным и приобрело багровый цвет, а голову покрыла белая снежная шапка. Он чувствовал, как постепенно леденеют все его внутренности, и боялся дышать от болезненного ощущения в легких. Сильно сжал челюсти, чтобы предотвратить жалобное постукивание зубами. "Крепись, - подбадривал он себя, - еще несколько минут и тебя потянет ко сну, все вокруг станет прекрасным, милым и теплым.. А лучше пусть будет горячим и светлым.. Как в аду, - усмехнулся он. - Да-да, сейчас я не прочь даже попасть в пекло ада, лишь бы мне стало тепло. А куда спешить, дружище? - спросил его внутренний голос. - Придет эта смерть к тебе, зачем же ее торопить?. Да уж поскорее бы явилась, не то я умру сто тысяч раз от холода, пока она заявится за мной. - Спустя двадцать минут он еще больше затрясся от несносной стужи. - Что же она не пришла? - думая о смерти, спросил он с укором самого себя. - Вероятно, заблудилась где-то? - И он огляделся по сторонам. - Никого, ни души, ни смерти.. А может, я настолько противен, что смерть в меня не влюблена?.. Этого не бывает", - отозвался на его мысли рассудок.
- Ну, так где же она?! - крикнул в негодовании он. - Где же ты,
смерть, черт бы тебя побрал?! Что же ты медлишь? Тебе же нужны такие, как я, - прелюбодеи, развратники, гнусные лжецы, изменники родины. - обращался он к смерти, полагая, что она его слышит. - Или тебе противны злодеи? А? Может, ты предпочитаешь невинных, юных и прекраснейших девушек? - Рана в сердце, оставленная после гибели Гвендолин, была все еще свежа, и он вознамерился поссориться со смертью, прежде чем она придет к нему. - Я ненавижу тебя.. Слышишь? Ненавижу!!! - поднявшись на ноги в близком к безумию состоянии, завопил Генри. Вдруг он сорвался с места и побежал, не зная, от чего и от кого бежит. Давалось это ему с большим трудом. Только усилием воли он мог передвигать обмороженные бесчувственные ноги. Пробежав, вернее, проковыляв несколько десятков шагов, он, зацепив ногой ледниковый выступ, упал ничком. Лицо его погрузилось в сугроб, и он едва не задохнулся, но не от глубокого покрова снега, а от злости. Сердился он на свое непостоянство. Еще совсем недавно готов был с покорностью встретить смерть, а сейчас отчего-то взбунтовался против Великой Неизбежности. Приподнялся на локтях, вытянулся и оглянулся на злосчастный выступ, поваливший его с ног. Генри удивился, разглядев ледник, он был необычного буро-серого цвета. Присмотревшись получше, Макензи вздрогнул от неожиданности. Из сугроба торчала чья-то рука. Двигатели "Дестини" способствовали таянью льда на этом участке земли, и талый снег оголил конечность трупа.
- Несчастный, - проговорил Генри, - тебя тоже предательски
бросили в руки смерти?. Было ли то ошибкой судей или ты действительно был виновен, об этом, увы, больше никто и никогда не узнает. Но в одном, приятель, мы схожи.. нас ожидает одна и та же участь. Возможно, уже через несколько минут я буду лежать вот тут, возле тебя с таким же летальным исходом. Макензи присел возле трупа и сунул обмороженные руки в сугроб, надеясь таким способом согреть их.
- Эх, дали хотя бы перчатки, что ли! Тебя тоже лишили этого? - спросил
он у мертвеца. Ну, конечно же, какой я недогадливый, - усмехнулся Генри. - Были бы у тебя перчатки, ты бы не помер с оголенными руками.. Поверь, приятель, мне искренне жаль тебя. Себя я не стану жалеть, как-то неудобно и стыдно. Я ведь никогда ничего не боялся в своей жизни, а теперь вот устрашился смертельной стужи. Признайся, дружище, ты ведь тоже дрожал здесь как суслик? Но у тебя, по крайней мере, хватило мужества умереть. А я подобно плохому пловцу пытаюсь выжить, цепляясь за тоненькую тростинку жизни. Вот скажи, зачем я стремлюсь согреть руки? Мне же все равно не спастись отсюда? Что-что? Ты тоже пытался согреться? - будто бы услышав ответ покойника, проговорил Макензи. - И все оказалось напрасным, не так ли? - печально улыбнулся он, и почувствовал, что мышцы лица его не двигаются. Прикрыл веки, чтобы уберечь глаза от колющих ледяных снежинок. Перед его глазами встал образ Дисмаса Брэстеда. Генри горестно вздохнул, вспомнив о друге детства. Он всегда думал, что может положиться на Дисмаса, доверить ему самую сокровенную мысль и верил в его искренность. Но все его представления о друге изменились, когда тот отверг его и положил конец их дружбе. Сознание потери любимой женщины и утрата расположения друга причиняли ему боль. Он остался один визави со смертью, которая, наблюдая за ним со стороны, все не решалась забрать его с собой.
- Тебя когда-нибудь предавали? - спросил Генри у товарища по