Глава 7(2)
— Какой, говоришь, у него был ранг? — спросил Бармин, когда практически сразу после дуэли, — а поединок закончился через двадцать секунд после ее начала, — они с Ольгой поднялись на борт конвертоплана «Менгден». Эдакого «Борта номер один» одноименного графства.
— Покойник был самоуверенным кретином! — счастливо улыбнулась в ответ Ольга. — У него был девятый ранг, но он ориентировался на силу твоего «как бы» Дара, а она, мой друг, едва дотягивает до четырех. Кстати хотела спросить, откуда она вообще взялась? Ты же стихийник, колдун, а не маг, и еще месяц назад классика у тебя была по нулям.
— Да, вот, не успел рассказать, — «повинился» Бармин, усаживаясь в кресло. — Подарок от дедушки получил.
— От какого дедушки? — не поняла Ольга.
— От прадеда, — уточнил Ингвар. — Там, Оля, такая магия, что не сразу и сообразишь. В общем, он мне оставил в наследство «спуд», а в нем, оказывается, кроме силы, еще кое-какие умения в стихийной магии были запакованы.
— Неужели шаблоны?! — ахнула жена. — Инг, миленький, это же редкость такая, что легче… Ну, не знаю, даже что. Я про «шаблоны» слышала только в курсе теоретической магии, это еще в лицее было. А в книгах о таком ни разу не читала. Наверное, есть где-то что-то, но мне не попадалось.
— Что это такое этот шаблон?
— Ну, это, вроде свернутого алгоритма колдовства, — начала объяснять Ольга. — Профессор Столпер говорил, что раньше, лет семьсот-восемьсот назад такое многие маги делать умели. А потом то ли знание ушло, то ли еще что, но сейчас такое мало кто может. Да и те не расскажут. Слишком ценная вещь, чтобы с другими делиться.
— И в чем ценность? — решил уточнить Бармин.
— Получаешь готовое колдовство без того, чтобы его разучивать, а потом вязать. Ценная вещь. Типа по моему хотению. Понимаешь?
— Да, — кивнул Ингвар. — Вот я шесть таких шаблонов от прадеда и получил. И один из них открывает доступ к вашей классике. Но уровень минимальный.
— Четвертый ранг по нижней черте, — согласилась Ольга. — На раньше-то у тебя и того не было!
— Теперь есть.
— И это здорово! — восхитилась жена. — С четвертым рангом тоже много чего можно сделать, если уметь. А мы тебя научим. Будет у тебя не только меч-кладинец, но и синистра — кинжал для левой руки.
— Красивый образ! — улыбнулся Бармин и одним движением пересадил Ольгу из кресла, стоявшего напротив, к себе на колени.
Посадил, но не стал ни ласкать, ни целовать. Просто обнял и прижал к груди, чтобы не чувствовать одиночества и бессилия перед огромностью мира. И добро бы просто мира, но, увы, мир этот был враждебен к таким, как он — слишком большим, сильным и знатным, чтобы не выделяться в толпе. А он ведь ко всему прочему еще и язычник древнего северянского рода и в придачу стихийный колдун, каких мало теперь осталось и в этой стране, и в этом мире.
— Может быть, стоит вернуться домой? — тихонько шепнула Ольга.
Она, верно, поняла, что инцидент с Потоцким выбил Бармина из колеи. Он победил, разумеется, но осадок от всей этой истории остался скверный.
— А что Надозерье уже не наш дом? — так же тихо ответил Ингвар.
Замок давно уже восстановили: отстроили порушенное, отремонтировали и даже отреставрировали. Формально он являлся теперь резиденцией графини фон Нойвид, но Ольга не была в нем ни разу с тех пор, как они все спешно эвакуировались в Усть-Углу. Ну а сейчас, — в связи с этой вот поездкой, — и у нее, Хельги фон Нойвид, и у него, Ингвара Менгдена четвертого сего имени, появилась замечательная возможность посетить «родные пенаты», и грех было этим не воспользоваться.
— Дом, милый дом… — хмыкнула ему куда-то под подбородок жена.
— Можешь смеяться, но это мой первый дом на Большой земле…
Возможно, разговор продолжался бы и дальше, но их прервал командир эскорта, сообщивший, что посадка через десять минут.
— На земле все спокойно, Ваша светлость, — продолжил офицер свой отчет. — Ваш кортеж прибыл в Надозерье еще в 20.00. Завтра в Псков поедем под прикрытием двух геликоптеров. Наши люди уже в Гдове, Блянске и в Гверздоне, обеспечивают фланговое прикрытие, а в самом Пскове за безопасность отвечает княжеская дружина.
— Что-то еще? — На самом деле, можно было и не спрашивать, Гвоздев профессионал. Если есть, что добавить, обязательно скажет.
— В Надозерье вас ожидает три десятка депеш, переданных по телеграфу и телетайпу, и несколько телефонных сообщений. Там сейчас Авдеев, доложит, как только будете готовы его выслушать.
— Спасибо! — поблагодарил Бармин. — И, пожалуйста, Павел Константинович, передайте, чтобы приготовили легкий ужин. Я знаю, время позднее, но после дуэли… Сами понимаете.
— Ужин готов, — ничуть не удивившись, доложил Гвоздев. — Федор Григорьевич уже распорядился.
Что ж, службы графства Менгден работали, как часы. Но Северная марка — это нечто совсем другое. Это государство в государстве, Великое княжество, обладающее значительной автономией и вполне определенным суверенитетом. Проблема, однако, состояла не только в размерах этого недогосударства, а в том, что Западная пятина, как единое целое, не существовала уже более трех десятилетий. В ней не было центральной власти, поскольку титул князей Острожских оставался невостребованным. Ну, а раз там не было государя, в марке или пятине, — называй как хочешь, — не было никаких институтов центральной власти. И все это теперь следовало воссоздавать, строя здание государственности практически с нуля. Или почти с нуля, поскольку кое-что все-таки сохранилось, ведь у каждой составной части Великого княжества имелась свая власть. В том же Изборске были и собственный князь, и суд с полицией. Да и дружина какая-никакая имелась. Это была хорошая новость, плохая же новость состояла в том, что, как говорится, в каждой избушке свои погремушки, а значит, иди — знай можно ли доверять этим структурам. Опыт показывал, что доверять можно не всем и отнюдь не всегда. А ведь предстояло не только вычистить возникшие кое-где «авгиевы конюшни», но и объединить все эти местечковые «правительства» под одной рукой…
«И все опять на ходу, кое-как и кое-где…»
3. Двадцать девятое января 1984 года
В конечном счете, турне Бармину удалось. И нет худа без добра: инцидент в Изборске сослужил ему хорошую службу. Во-первых, поскольку вдруг выяснилось, что «маугли» из Барентсбурга, на самом деле, довольно-таки симпатичный, умный и неплохо образованный молодой мужчина, который, кроме всего прочего, обладает благородством и невероятной стихийной магией сокрушительной силы. Впрочем, исходя из принципа, что под лежачий камень вода не течет, Бармин не стал «ждать милостей от природы», а задействовал связи Елены герцогини Бирон в медийных кругах. Так в некоторых газетах и журналах появились вдруг довольно-таки подробные рассказы о действиях Ингвара Менгдена против Первой и Второй Союзных ратей, о его дуэли с генералом-адмиралом князем Акселем Юль аф Верринге и, разумеется, весьма любопытные подробности инцидента в Изборске. И это еще не все: в самом популярном в империи женском журнале «Фемина» появилась серия статей о женах князя Острожского, а жены у него, — чего уж там, — были по-настоящему зачетные. И это сделало Ингвара еще более популярным, в особенности, среди женщин бальзаковского возраста и юных неопытных дев. И это всего лишь «во-первых».
Однако, кроме, «во-первых» имело место ничуть не менее значимое «во-вторых». Если раньше подписанты «Виленского обращения» лишь исполняли долг перед своей честью и совестью, сейчас они увидели в Ингваре кого-то такого, с кем можно иметь дело — некий важный элемент большой политики, которого всем им так не хватало для того, чтобы союз княжеств Старого Запада стал реальностью. Возможно, разумеется, что свою роль в этом деле сыграла непреодолимая харизма Менгденов, — о которой Бармин узнал совсем недавно, — но, скорее всего, не менее важно было то, что и в Изборском инциденте, с которого начался их с Ольгой вояж по северным княжествам, и в последовавших за ним серьезными разговорами «не для публики» в Пскове, Старой Руссе и далее везде, Бармин показал себя умным собеседником, дальновидным политиком и, кроме всего прочего, благородным человеком.
Итак, сначала были Изборск, Псков и Старая Русса, где находилась резиденция князя Новгородского, а затем уже с Еленой, сменившей Ольгу, а позже и с Марией, сменившей Елену, Ингвар посетил Ниен и Корелу, Лодейное Поле и Кемскую крепость, и многие другие города севера, не забыв, впрочем, и про юго-запад: Полоцк, Менск и Вильно. В общем, за конец декабря и январь он побывал во множестве мест и переговорил со множеством самых разных людей, и даже сам не заметил, как под его рукой стали обретать зримые черты, казалось бы давно переставшие быть актуальными, Северная марка и Западный комплот[1]. Впрочем, пришлось, — чтобы, как говорится, не злить собак, — заехать ненадолго в Новгород и пообщаться там с императором. Никаких особых секретов Ингвар Ивану, впрочем, не открыл, но и от того, что характерно, ничего сенсационного не услышал. Просто встретились, — то есть, политес был соблюден, — пообщались, в общем-то, ни о чем, и все, собственно.
Сразу после посещения Новгорода, где они с Марией и Варварой провели три напряженных рабочих дня, — ведь не единым императором исчерпывается земля русская, — Бармин и его стервы наконец вернулись в Усть-Углу. Вообще-то, слухи, которыми щедро поделилась с княгиней Ижорской веселая новгородская тусовщица Ма ЭфБэ — баронесса Мария Юлия фон Берге, утверждали, что в узких кругах их иначе, чем суками Менгден, никто не называл. Но тут важна была интонация. За «сучек» Бармин бы обиделся и набил кому-нибудь морду лица, даже если бы этим кем-то оказалась женщина, а вот «суками» он, прямо сказать, гордился. Ссыт — значит уважает, как говорили по такому поводу на первой родине Игоря Викентиевича. А их, имея в виду всю его семью, в Обществе теперь если не боялись, то уважали. Ну, или наоборот в зависимости от того, о ком в каждом конкретном случае идет речь. Впрочем, кое-кто их все-таки не столько боялся, — или вовсе не боялся, — сколько уважал и любил. Таких было пока немного, но лиха беда — начало, не так ли?
В общем, марафон получился длинным и утомительным, но отнюдь не бесполезным. И домой Бармин возвращался, порядком подустав, — не столько даже физически, сколько морально, — но зато с чувством выполненного долга и немалого удовлетворения от проделанной работы. Ну, а в Усть-Угле их ждал праздник. Собрались все свои и оттянулись, что называется, по полной. Причем, организаторами веселья на этот раз стали первая и пятая жена вместе. Ульрика Катерина смогла-таки за этот месяц с довеском встроиться наконец в семью Менгденов. Пусть пока только внешне, но и то хлеб, потому что жить в замке сразу же стало легче. Подтянулась к старшим и Дарена. В конце концов, она распробовала свою новую жизнь и свои новые обстоятельства, и все это ей неожиданно понравилось. То есть, сначала только заинтересовало, привлекло «блестящей мишурой», но затем, когда юная женщина втянулась-таки в «ритм» и по-настоящему оценила «вкус и аромат», она сама не заметила, как стала для всех здесь своей, а они, — все они, — стали для нее семьей.
И эти двое расстарались от души. В программу «фестиваля» входили катание на тройках, охота на волков, — набили столько, что хоть на продажу выставляй, — лесная баня с русской парной и нырянием в прорубь на замерзшем озере, не говоря уже о пирах и прочих забавах, среди которых нашлось место даже драматической труппе из Ниена, разыгравшей в домашнем театре какую-то классическую пьесу про средневековую любовь, заговоры и проклятия. Бармину, к слову сказать, пьеса понравилась, — и сама пьеса, и постановка, и великолепная игра актеров, — и он решил, что, как только обстановка нормализуется, они начнут летать в Новгород, Псков или Ниен на балет, оперу и, разумеется, на драматические спектакли.
— Еще надо бы в цирк сходить, — мечтательно вздохнула Дарена, услышав его откровения.
— И в зоопарк, — хмыкнула выпившая лишнего Елена.
— И в зоопарк, — ничуть не смутившись, кивнула юная женщина. — И в кукольный театр…
«Ребенок, — покачал Бармин мысленно головой. — Ей бы еще в куклы играть… Но формы уже совсем не детские…»
— Между прочим, решаемый вопрос, — вполне по-деловому заметила Ольга, запивавшая водку клюквенным морсом. — В Шексне есть хороший зал, можно будет пригласить кого-нибудь на гастроли, заодно и подданные порадуются. А в Череповце, как я слышала, есть совсем неплохой драматический театр. В Вологде у нас старинный каменный цирк, между прочим. Там все время какая-нибудь труппа выступает, а еще есть репертуарный музыкальный театр, драматический и театр кукол-марионеток. И безопасность здесь обеспечить легче легкого. Своя земля.
— Ну, ты у нас и краеведка! — восхитилась Варвара. — Зоопарк у нас тоже есть?
— А как же ш! — расхохоталась Елена. — Про зоопарк даже я знаю. Но, между нами, плохонький и бедненький. Одним словом, задрипанный.
— Дара, — повернулся тогда Бармин к Дарене, — ты же любишь животных, вот и возьми его себе. Узнай, что там надо построить, каких зверей докупить, нанять ветеринаров… Как тебе идея?
— Денег дашь? — Дарена пила мало, оттого была, пожалуй, единственной практически трезвой женщиной в компании.
— Дам, — заверил Ингвар.
— Вот! — подняла вверх указательный палец Мария. — Это по-нашему. Инг даст тебе денег, а ты дашь ему…
— В особо извращенной форме, — закончила, давясь от смеха, и, уже не сдерживаясь, расхохоталась в голос.
Разговор этот происходил в семейной бане Менгденов, куда вместе с Барминым «набились» все пять его жен и сестра. Редкий случай, когда все собрались вместе, и грех было им не воспользоваться. Впрочем, как и в прошлый раз, договорились всего лишь оттянуться. То есть, без фанатизма и разврата. Так что секса не было, но вид голых красавиц, хочешь не хочешь, возбуждал аппетит, а водка, которую решили пить, организовав для разнообразия исключительно русский стол, ослабляла тормоза и стирала резьбу. И, судя по всему, касалось это не только Бармина, женщин тоже проняло. Отсюда и фривольные шутки, цинизм и грубоватые подначки.
— С этого места, пожалуйста, поподробнее, — ухмыльнулась Варвара.
— Это ты про извращения? — уточнила прилично принявшая на свою великолепную грудь шведская кронпринцесса. По-русски она уже говорила совсем неплохо, но все время сбивалась на норн. Сбилась и сейчас.
— Ой! — всплеснула руками Мария. — Рикке, ты же у нас взрослая тетенька. Только ты не обижайся, это я не в укор. Просто, если взрослая, то, наверное, знаешь такое, о чем мы тут в провинции и не слышали даже!
— А по заднице? — подняла бровь Ульрика Катерина. — Любя.
— Я не против легкого БДСМ, — пожала плечами Мария. — Но только очень легкого.
— У меня уже было, — поморщилась Дарена. — Больше не хочу. Никакого удовольствия, только сидеть потом больно.
— Бедная девочка! — Потянулась к ней Ольга. — Иди ко мне, сладкая. Тетенька тебя утешит!
— Лесбиянство не извращение, — не согласилась Елена. — К тому же это только между нами девочками. Инг тут как бы ни при чем.
— Ну, не скажи, — не согласилась Ульрика Катерина. — Его это возбуждает. Правда ведь, Инг?
— Это всех мужиков возбуждает! — отмахнулась Варвара.
— Откуда знаешь? — плотоядно улыбнулась кронпринцесса.
— Книжки надо читать, — пожала Варвара роскошными плечами.
Иногда боги бывают весьма щедры, когда создают идеальную женщину. Такой и была Варвара: безукоризненной красавицей, но притом красавицей особого рода, не изысканной, выточенной из слоновой кости статуэткой, как Ольга или Мария, а настоящей валькирией, полубогиней северянского пантеона во плоти. И когда она пожимала плечами, это было зрелище не для слабонервных, в особенности сейчас, когда из одежды на ней оставалась лишь собственная красота. Поднялись и опустились покатые плечи, чуть колыхнулась тяжелая, но при том упругая грудь, и Бармин почувствовал, как поднимается его верный друг и соратник. Но стыдиться этого он не стал. Его женщины все это уже видели, да и сами порой реагировали не по-детски.
— Между прочим, — медленно «с придыханием» сказала вредная Ульрика Катерина, скользнув взглядом по восставшему естеству Менгдена, — я Ингу говорила, что совсем не против легкой порки. Можно было бы как-нибудь попробовать.
— Не, — покачала головой Мария, — отшлепать по заднице — это еще туда-сюда, но розги — это фи! Что я ему крестьянка, чтобы пороть меня на конюшне?
— Про конюшню никто не говорил, — усмехнулась на это Елена. — Это у тебя, Миа, твои собственные фантазии. Может, вам с Ингом заняться ролевыми играми?
— А что это такое? — оживилась Дарена, как раз опрокинувшая под чутким руководством старших подруг сорокаграммовую стопочку.
— Ролевые игры? — переспросила Ульрика Катерина. — Это, Дара, когда ты претворяешься, скажем, саксонской рабыней, а Инг злым викингом. И он тебя насилует в извращенной форме.
— Это как? — проморгала выступившие слезы Дарена.
— В зад, — последовал лаконичный ответ.
— А он разве влезет? — озаботилась юная жена и потянулась к миске с квашенной капустой.
— Не пробовала еще, — констатировала Ольга. — Что ж ты, Инг, лишаешь девушку такого экстремального удовольствия?
— Не выпендривайся! — попросил Бармин, прекрасно знавший, что Ольга относится к анальному сексу с большой осторожностью, оттого они этот вариант все еще ни разу не попробовали.
— Намекаешь, что сама не без греха? — тяжело вздохнула Ольга и подвинула к Бармину свою рюмку. — Плесни, пожалуйста.
— Так что за грех? — оживилась Елена.
— Я сама тоже не пробовала, — призналась Ольга. — И хочется, и колется…
— И мама не велит, — фыркнула Мария.
— Маму я уж точно спрашивать не стану, просто робею…
— Ну, как у вас русских говорят, — снова встряла кронпринцесса. — Глаза боятся, а руки делают.
— Хорошо сидим! — решил сменить тему Бармин. — Может быть музыку включить?
[1] В данном случае, слово «комплот» используется в значении «союз против кого-либо».