Глава 9(2)
3. Пятнадцатое февраля 1984 года
Трудно сказать, чего он ожидал, отправляясь в Туруханск. Но, видимо, подсознательно Бармин готовился повстречать толкиеновских эльфов. И кое-что действительно совпало, хотя и не все. Начать с того, что большинство взрослых альвов, — имея в виду, как мужчин, так и женщин, — оказались довольно высокими, но на человеческий, а не на киношно-эльфийский лад. Выше Кати, но явно ниже эталонных Леголаса и Галадриэли. Однако, если сравнивать с людьми, кость у них, в среднем, тоньше, так что первое впечатление, как, впрочем, и второе, и третье — сибирские альвы изящны и двигаются на свой особый манер, делающий их по истине грациозными созданиями. Остроухие блондины, но это как раз классика, а вот глаза-хамелеоны — это действительно «что-то с чем-то» и совершенно неожиданно. Глаза альвов все время меняют цвет, но у каждого из них свой индивидуальный спектр, и это отнюдь не всегда вариации на тему синего и зеленого. У встречавшего их в аэропорту Туруханска мужчины глаза, например, меняли свой цвет от янтарного до эталонного оранжевого. Необычно, нетривиально… Или лучше сказать, диковинно? Однако стоит ли говорить о диве, когда перед тобой стоит самый настоящий эльф, одетый в элегантное меховое пальто из коротко остриженного меха какого-то незнакомого Ингвару хищника?
— Добро пожаловать в Дикий край, Ваша светлость! — По-русски альв говорил с характерным сибирским «акцентом», ну на то она и Тартария, что здесь даже по-русски говорят на свой манер. — Я Малюта Константинов старший сын нашего вождя Пущи Зеленая Дубрава.
Фамилий как таковых у альвов не было. Были прозвища наподобие тех, что носили предки Ингвара. Только несколько поэтичнее, типа Серебряная Ветвь или Лунный свет, но для удобства соседей лет пятьдесят назад российские эльфы взяли себе чисто русские фамилии. Иванов, Петров и далее по списку.
— Благодарю вас, Ваше сиятельство! — склонил Бармин голову в уважительном приветствии. По общеимперской табели о рангах вождь племени и его старший сын-наследник приравнены к графам. Во всяком случае, если речь идет о вождях эльфийских племен.
Знакомство с комитетом по встрече, — рукопожатия и взаимные представления, — заняло не меньше десяти минут, после чего все расселись по машинам, и картеж довольно быстро вырулил на бетонку, стрелой уходившую в глубь темного хвойного леса. Дорога эта, как объяснили Ингвару знающие люди, вела на восток к излучине Нижней Тунгуски, а вернее к озеру Налим. Там, собственно, и располагалось становище эльфов, называемое Удун[1]. Катя сказала, что Удун на староэльфийском означает «скрытый». Так назывался когда-то древний эльфийский город в исчезнувшей во время Великого Катаклизма Арктиде[2]. И расположено это место в пятидесяти километрах от Туруханска, затерявшись в таежной глуши среди невысоких скалистых сопок Тунгусского плато.
Ингвар и Екатерина Северская-Бабичева ехали вместе с сыном вождя в бронированном внедорожнике представительского класса, довольно-таки любопытной трехосной помеси хаммера и лимузина. Внутри этого монстра, способного, как заправский колесный танк рассекать по пересеченной местности, было просторно, тепло и более чем комфортно. Разговор же вращался вокруг зимней охоты, особенностей жизни в северной Тартарии, а также здоровья и благополучия членов семьи Менгденов. За этим неспешным и бессмысленным разговором прошло что-то около сорока минут, и машины прибыли наконец в стойбище. Никаких вигвамов, юрт и прочих иглу здесь, разумеется, не было и в помине. Сибирские альвы жили в добротных каменных домах под черепичными крышами и с окнами, защищенными ставнями и двухкамерными стеклопакетами. Выглядело все это мирно и едва ли не пасторально: дома с мезонинами и аккуратными двориками, огороженными штакетником, деревья и кусты, асфальтированные улицы. И однако же Бармин заметил и стену, — на самом деле, забор из стальной сетки и бетонную стену, — и блокпост, и сдвижные железные ворота на въезде в поселок-стойбище. Соответственно, не было сомнений, что стекла в оконных стеклопакетах бронированные, а деревянные резные ставни — это не только украшение, но и защита. Наверняка внутренним слоем между двумя резными деревянными накладками была проложена броневая сталь, иначе зачем бы им такие мощные петли, способные выдержать немалый вес?
Между тем, проехали поселок альвов насквозь и довольно скоро оказались во дворе большого трехэтажного особняка. Бармин подумал, что это резиденция вождя племени, но, как тут же выяснилось, ошибся. Это был всего лишь гостевой дом. Сюда, как объяснил ему Малюта, селили тех из приезжавших в стойбище важных гостей, у кого в Удуне не имелось родни. Поэтому Катя отправилась к своей бабушке, а в дом вселились Бармин, три его телохранителя, секретарь-референт Федор Григорьевич Авдеев, пара слуг и Петра Свег. Свою наложницу он взял в путешествие по совету Варвары. Летел он в Тартарию один, так как его одного, без жен туда, собственно, и пригласили. Кстати сказать, узнав об этом, практически все его женщины пришли к выводу, что в Удуне или в Холодном стане, как называли поселок местные русские, ему будут сватать какую-нибудь эльфу.
— Не продешеви! — посоветовала Варвара. — Если уж брать в жены альву, то только молодую, красивую и с Даром.
— Здоровую, — подсказала Ольга.
— Дар должен быть сильным, — внесла свою лепту Елена.
— Дамы, вы, о чем, вообще? — изумился Ингвар. — Мне шестая жена не нужна!
— Возьми наложницей, — пожала плечами Варвара. — Но лучше все-таки женой. В случае с альвами официальный статус и приличный титул никак не помешают. Если хочешь возьму к себе в Ижорское княжество. В Каменногорске на Вуоксе есть небольшой замок. Развалины, конечно, но если привести в порядок… Графиня Выборгская, как тебе?
Пока она несла этот бред, Бармин молчал. Высказался он чуть позже, объяснив женщинам, что шестая жена ему ни к чему, ибо явный перебор. Но все три женщины тут же объяснили Ингвару, как он неправ.
— Последний раз кто-либо из старых родов женился на альве почти четверть века назад, — втолковывала ему, как маленькому, Елена. — Олсуфьев тогда женился на матери Екатерины. И кроме нее других альвов, свободно живущих по эту сторону Каменного пояса, пожалуй, что и нет. Только племенные, но они все за Уралом, а в Европейской части страны одна только Катя.
В общем, женщины настаивали на том, чтобы, если такое предложение все-таки последует, — а они были уверены, что так и случится, — Ингвар не отметал его сразу. Мысль, которую они при этом пытались ему внушить, сводилась к тому, что никакую другую женщину они бы не потерпели, тем более, не поддержали, поскольку ему действительно не нужна шестая жена. Но вот альва — это совсем другая история. Жениться на девушке из волшебного народа — это политически весьма выгодное дело, причем не только в имперском контексте, но и в общеевропейском. В общем, спорили долго, но, в конце концов, Бармин сдался и обещал подумать. Если конечно действительно предложат, и, если девушка будет отвечать высоким требованиям их семьи. Вот в этот момент Варвара и вспомнила о наложнице.
— Возьми с собой Петру, чтобы тебя сладким не заманили, — сказала она. — Ты должен рассматривать кандидатуру жены трезво и не на голодный желудок. С голодухи люди готовы, знаешь ли, и щи из крапивы есть. А вот сытый человек на первую попавшуюся краюху не польстится!
Так в состав делегации попала и Петра Свег, и раз так, то Бармин распорядился поселить ее в своих апартаментах. Ему компания, и в самом деле, не помешает. Особенно ночью, в постели…
***
Деловая часть визита началась практически сразу по приезде. Без раскачки и без лишних телодвижений. Бармин раскатал, было дело, губу, решив принять душ и, возможно, — благо времени до званного обеда оставалось еще много, — повалять Петру часик или два на огромной кровати, занимавшей едва ли не половину площади спальни. Впрочем, не менее соблазнительной ему показалась идея отыметь девушку на шкуре тигра, лежащей неподалеку от камина. Вообще-то Бармин помнил, что в Сибири тигры не водятся, а до Приморского края, где обитают уссурийцы отсюда довольно далеко. Но в этом мире тигры были распространены гораздо шире, чем в прежнем. Однако это не суть важно. Важно другое: имели место разожженный камин, перед которым лежала огромная шкура, и красивая юная девушка, готовая для своего господина практически на все. Но претворение в жизнь этих двух мечт пришлось отложить на вечер или даже на ночь, поскольку визит-то был по определению деловой, вот дела и вмешались в неоригинальные хотелки Бармина.
Не успел Ингвар выпить с дороги чашечку кофе с толикой граппы, — о душе и сексе вообще умолчим, — как к нему в апартаменты заявился молодой человек с нетипичной для эльфов внешностью настоящего китайца и пригласил гостя на «не терпящую отлагательства» приватную беседу с Арамасом[3] племени Арвен и племенным вождем Пущей. Бармина насторожило, было, отсутствие в имени колдуна-мачавара[4] падежного окончания мужского рода, но он не придал этому значения, поскольку не знал все ли имена альвов можно склонять по падежам. Однако колдуном оказалась именно женщина. Впрочем, ее имя действительно не склонялось.
Итак, в дальней части странноприимного дома нашлась уютная гостиная, в которой вокруг чайного столика были поставлены три жестких полукресла. Два уже были заняты: в одном сидела очень молодая и очень красивая золотистая блондинка, глаза которой меняли цвет в диапазоне от прозрачной золотой дымки до темного насыщенного цвета золотого меда, во втором сидел вождь — немолодой крепкий мужчина, имевший внешность скорее человеческую, чем эльфийскую. У него, насколько мог заметить Бармин, было только два внешних признака, характерных для альвов: острые уши и глаза-хамелеоны, меняющие цвет от голубого до синего. В остальном это был типичный сибиряк: рост под два метра, широкая кость и косая сажень в плечах.
«Любопытная внешность, — отметил Бармин, поздоровавшись с хозяевами и устраиваясь в свободном кресле. — Интересно, бывают ли альвы-полукровки?»
Катерина говорила, что в первых двух поколениях таких, вроде бы, не бывает. Но речь тогда шла о женщинах, и, возможно, у мужчин это выглядит как-то иначе.
— Эта комната защищена от прослушивания, — начал разговор Пуща после того, как все перезнакомились и расселись в кресла. — Ни техническими методами, ни магическими услышать нас здесь не сможет никто.
— Тема разговора настолько деликатна? — поинтересовался Бармин, чего-то в этом роде, на самом деле, и ожидавший. Слишком настоятельным выглядело приглашение альвов.
— Да, — подтвердила колдунья. — Но определение «деликатный» даже в малой степени не отражает характера информации, о которой раньше знали только мы двое, — бросила она быстрый взгляд на вождя, — а теперь к нам добавитесь еще и вы, князь.
— Слушаю вас внимательно!
— У меня есть пророческий дар, — сообщила тогда женщина тоном, каким сообщают о чем-нибудь настолько обыденном, что не ожидают от собеседника ни удивления, ни дополнительных вопросов. — Об этом знает еще несколько альвов, но никто из них никогда об этом никому не расскажет. Это тайна племени.
— У вас было пророчество, касающееся меня? — насторожился Бармин.
— Да, — подтвердила женщина. — Прошлым летом у меня было Большое Видение. До сих пор об этом знали только мы с вождем, теперь я расскажу об этом тебе. И вот еще, князь, о чем тебе следует знать, за все время, что я пророчествую, у меня было девять Малых Видений и два Больших. Все они исполнились.
— Звучит устрашающе, — признался Ингвар, которого от эдаких откровений чуть не пробило на дрожь.
— Сначала выслушай, — предложил вождь. — Бояться станем потом. Вместе.
— Слушаю внимательно, — кивнул Бармин, соглашаясь со словами вождя и никак не реагируя на то, что колдунья явочным порядком перешла с ним на «ты».
— В тот раз я увидела человека, мужчину, стоящего среди заснеженных скал, — колдунья говорила медленно, спокойно, без надрыва, но от ее голоса начинали вибрировать нервы. — Тогда я не знала, кто это и что это за место. Однако видение заинтересовало меня своей необычностью. Тот мужчина… Он все время менял внешность. То это был седой старик, некрупный, сутуловатый и с брюшком. Может быть, не совсем старик, но он был совершенно седой и носил очки. А потом он превращался в молодого. Но не в себя молодого, а в кого-то другого. Намного выше, сильнее, шире в плечах. И снова старик. А потом опять юноша. У меня рябило в глазах. Но в результате я не только увидела, но и услышала. Того, что старше, звали Игорем Барминым, того, кто моложе — Ингваром Менгденом. Мы потом нашли твои фото, князь. Это точно был ты. А вот Бармина, как оказалось, не существует. Я имею в виду, такого Бармина, как тот, кого я увидела, в природе не существует. А ландшафт… то место, где стоял Бармин/Менгден, это, видимо, не Тартария, как я подумала сначала, а Грумант. Могло такое быть?
«Могло, — согласился Бармин, — но мало ли что!»
— Продолжай, пожалуйста, — сказал он вслух, тоже переходя на «ты».
— Это видение было первым, — чуть улыбнулась колдунья, оценившая, верно, его нехитрую уловку. — За ним последовали другие. Я потом могу рассказать в подробностях. У меня память, как и у всех пророчиц, идеальная. Но сейчас только основное. Жен твоих видела, какие-то драки, еще всякое, но сейчас о другом. В одном из видений появилась богиня. Имени ее я не знаю, поскольку раньше с ней не встречалась, но я сразу поняла, что это именно богиня. Видела алтарный зал глубоко под землей и тебя в нем, а рядом с тобой стояла она. Я потом поняла, что твоя сестра похожа на эту богиню. Они выглядят, как сестры-близнецы, только богиня все-таки постарше, и от нее веяло нечеловеческим могуществом. Ты на это сходство тоже обратил внимание, а она сказала тебе, что это не странно, ибо она матриарх твоего рода… Наверное, правильнее сказать — праматерь. Все еще не веришь мне?
— Продолжай, пожалуйста, — попросил Бармин. — Оставим обсуждение на потом.
— Как скажешь, князь, — посмотрела ему в глаза женщина. — Как пожелаешь. Так вот, с этой богиней было несколько разных видений. В нескольких сценах она говорила с тобой, а в одном видении стояла в кругу других богов и богинь. И вот, что странно, князь, пантеон этот не ваш, в смысле, не человеческий, и не наш, я имею в виду, альвов, не варягов и не славян… Там были разные боги из разных пантеонов. Наших богов я знаю почти всех. Ты ведь помнишь, Катя тебе рассказывала, что когда-то, давным-давно, когда альвы жили в Арктиде, а эльфы в Атлантиде, мы все сами были равны богам. А наши нынешние боги — это те альвы, кто не остался с людьми, а ушел дальше. С некоторыми из них мы все еще можем говорить… Иногда они нам помогают, почти как ваши боги помогают вам…В том видении их было трое: Время, Свет и Любовь. Их не так зовут, разумеется, но ты этого языка все равно не знаешь и их имен никогда не слышал. Так что, нечего голову забивать. Из славянских богов я знаю в лицо только двоих: Хорса и Мякошь. Вот Мякошь там точно была. А из скандинавских я видела там одного только Тора. То есть, наверное, были и другие, однако я их не знаю в лицо. Но одно очевидно — это были именно боги, и все они собрались из-за той богини, которая матриарх твоего рода. Они говорили с ней, спорили, она их в чем-то упрекала, а они ее… Понимаешь, боги говорят с людьми на человеческих языках, а вот между собой… Это похоже на то, как, если стоять, прижавшись ухом к закрытой двери. Там, за дверью кто-то ведет разговор, но полотно двери толстое, и до тебя доносится только смутное бу-бу-бу. Иногда можно различить интонации и границы предложений, но понять эту речь сложно. И все же иногда возможно, надо только напрячь все силы. Я напрягла. И кое-что услышала. Богиня спрашивала собравшихся, почему именно Бармин? Неужели не было никого лучше? А ей отвечали, что найти душу, подходящую для переноса не так просто. И что это еще удача, что нашелся кто-то типа Бармина. Не дурак, не псих, не извращенец, и с магией отторжения нет. Потом ее ругали. Сказали, что мало помогает. Пришлось, дескать, даже Вар отправлять. А Вар, она же асинья и Менгдену помогать не обязана. И вот тут, князь, и прозвучало то, за что нам всем могут снести головы. Оказывается, ты, князь, важен им всем, как последний герой. Кто-то, кто может спасти от уничтожения веру в древних богов. Во всяком случае, в этом столетии, потому что новая династия может закрепить изменение отрицательной тенденции. Понимаешь, о чем речь? О династии, князь! И это не ошибка. Потом, в самом конце, у меня было еще одно видение. Видение будущего… Я видела, как тебя короновали императорской короной. Так что, полагаю, ты, Ингвар, наш будущий император, и это тебе придется спасать язычество от уничтожения.
«Только этого мне не хватало! — вот какой была первая мысль, посетившая его голову после того, как Бармин дослушал до конца рассказ колдуньи. — И за меньшее убивают! А за корону… Деда казнили, а он ведь даже не для себя старался… если старался вообще…»
Чем больше Бармин узнавал про тот несостоявшийся мятеж, тем яснее ему становилось, что, скорее всего, не было там никакого заговора. Во всяком случае, настоящего заговора и попытки вооруженного переворота не было. Разговоры были. Было несогласие, глухое недовольство и даже, возможно, попытка опротестовать решение Коронного Совета, забуксовавшего с выбором кандидатуры на престол, но вот мятежа не было. Просто покойный император был подлецом и параноиком, из-за этого все и произошло. Один предал, — и неважно почему, — другой приказал казнить, потому что был уродом по жизни, а третий, отец его собственной жены, проглотил… Но то, о чем рассказала колдунья, это уже никак не игрушки даже при том, что Иван не Константин. И однако же, вот оно пророчество, от которого так просто не отмахнешься.
Удивительно, но Бармин в слова Арвен поверил сразу. Слишком много совпадений с реальностью. Слишком много фактов, о которых никто, кроме самого Ингвара, не мог знать. Марена ведь действительно знала, что Бармин не Менгден, и все-таки продолжала его поддерживать. Однако все это было строго между ними двоими. Других свидетелей того разговора в природе не существовало. И, если бы только это! Вар помогла ему встретиться с дедом Ингвара. Дед, «спуд» и Варвара… А теперь колдунья Арвен — сибирская альва, которую Ингвар видит в первый раз в жизни, — рассказывает ему об этом в таких деталях, какие ей попросту негде узнать. И более того, она называет ему его настоящую фамилию, которую в этом мире не знает никто, кроме самого Бармина.
— Какие у этого Бармина были очки? — спросил он после довольно долгой паузы, все еще надеясь, что «пронесет» и при этом, твердо зная, что ничего уже не поможет.
— В тонкой металлической оправе, — ответила женщина на его вопрос. — Серебристой такой…
— Еще что-то о нем помнишь? — Тактика поисков способа «соскочить» выглядела жалкой, и Бармин это хорошо понимал, но не мог не попробовать. А вдруг?
— Полноватый, — не стала возражать женщина, — смуглый или загорелый… В светло-сером двубортном костюме, в белой рубашке, но без галстука. Верхняя пуговица расстегнута…
— Н-да уж… — Все и так ясно, и отступать уже некуда. Страусиная политика не поможет. Ингвар это понимал, понимали это и его собеседники. Сидели напротив Ингвара и молча ожидали его слова. И он тоже молчал. Сидел и думал о тысяче вещей одновременно и в таком темпе, в каком не думал, кажется, никогда в жизни.
— Что ж, — нарушил он наконец молчание, — я вас услышал. О подробностях твоих видений, Арвен, поговорим позже. А сейчас я хочу услышать, что обо всем этом думаете вы сами.
— Мы верим в пророчество, — Пуща ответил сразу, словно бы только и ждал, когда Бармин задаст свой вопрос.
— Мы принимаем мои видения, как есть, — добавила колдунья.
— Тебе не отказаться от своей судьбы, — продолжил вождь, — нам не остаться в стороне. Наши силы не так малы, как может показаться, и мы станем тебе помогать. И пусть боги рассудят, правильное ли решение мы сейчас приняли…
После этих слов разговор продолжался еще два часа и было условлено, что обсуждение планов на будущее продолжится на следующий день. Но, покидая гостиную и направляясь на поздний обед, Бармин уже знал, что и как они будут делать, поскольку высокие договаривающиеся стороны успели уже вчерне обговорить все пункты будущего соглашения. И среди прочего, как и предсказывали его жены, было решено, что Бармин женится на внучке вождя. Девушку зовут Иримэ, — и, значит в большом мире быть ей Ириной, — и недавно, как раз в конце января, ей исполнилось семнадцать лет. Она красива, добродетельна и умна. Закончила местную школу, умелая охотница, — выходила в одиночку с ножом на медведя, как не преминул похвастаться Пуща, — и обладает Даром, сопоставимым по силе с пятнадцатым рангом стихийной магии. И, скорее всего, Бармина не обманули. Во всяком случае, относительно ее красоты, ума и силы Дара. В этом Бармин убедился, познакомившись с невестой прямо во время застолья.
Ирина оказалась высокой стройной девушкой. Очень белая кожа, волосы цвета старого серебра и глаза-хамелеоны, меняющие цвет от речного перламутра до стального. Прямо-таки Дайнерис Бурерожденная, только красивее, выше ростом, и грудь у нее, пожалуй, была полнее и выше. В общем, девушка Ингвару понравилась, как и огонь ее силы. Ну, а гибкость и быстроту ума в купе с широкой эрудицией она продемонстрировала в застольной беседе. И к слову сказать, говорила она с Барминым на безупречном норне, вернее, на его литературном диалекте, принятом в высшем обществе империи. Общение с ней оказалось на редкость приятным и на удивление возбуждающим, причем настолько возбуждающем, что Ингвар еле дотерпел до окончания застолья и, едва успел закрыть за собой дверь в спальню, как тут же набросился на свою наложницу, благодаря при этом всех богов и Варвару за то, что надоумили его взять Петру с собой. Так что первый заход получился довольно-таки жестким, — Бармин бросил девушку под себя лицом вниз, задрал подол и отымел, не раздеваясь, — но зато потом был с ней нежен и ласков. Но и Петра показала ему, что такое небо в алмазах и, кажется, если верить эмпатии, и сама получила от их ночного марафона немало удовольствия. Ей, похоже, понравился даже первый, откровенно грубый заход. Так что ближе к утру, она потребовала от Бармина повторить, но уже в гораздо более извращенной форме. Ингвар не возражал, ему и самому это понравилось…
[1] Утумно (кв. Utumno, в переводе — «глубочайшая» или «скрытая»), также известная как Удун (синд. Udûn) — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина первая крепость, построенная Мелькором в Средиземье. Находилась в Железных горах на крайнем севере Средиземья.
[2] Арктида — гипотетический северный полярный континент, предположительно существовавший в недавнем геологическом прошлом.
[3] Автор исказил чувашское название колдуна. Ы́рамась (чуваш.) — человек, обладающий мифической силой; в народе его называли творцом, мудрецом, волшебником, всесильным, вещим, ворожеем, колдуном, знахарем, чародеем и т. д.
[4] По-видимому, имеется в виду «колдун» на каком-то сибирско-эльфийском языке.