— Это одному Богу известно!
Мое восклицание было искренним, и Энни поверила.
В машине по пути в Лос-Анджелес мы почти не разговаривали. В своем полотняном костюме и с минимумом косметики на лице она была недурна. Родись она в богатой семье, она могла бы быть Энджи. Я попытался сделать ей комплимент:
— Редко встречаются блондинки с темными глазами…
— Ерунда…
— Что с вами?
— Я не настоящая блондинка, я осветлила волосы позавчера утром…
— А почему вы сердитесь?
— Потому что это заметно! Значит, вы надо мной издеваетесь.
— Да не будьте такой агрессивной! Стоит мне раскрыть рот, как вы набрасываетесь на меня.
— Это так, — сказала она, — У меня скверный характер. Обещаю, что буду менее раздражительна.
— Так-то будет лучше. Моя жена — сама сдержанность.
— Ну и хорошо! Надо было в этом случае ехать за ней на Гавайи, помириться с ней и путешествовать вместе.
Она похлопала меня по колену:
— Не беспокойтесь! Я справлюсь со своей ролью…
На широкой и свободной автостраде мы хранили молчание. На скорости восемьдесят километров в час машина, казалось, стояла на месте.
— А как зовут дядю?
— Сэндерс. Син Сэндерс.
— Он вас шантажирует, не так ли? — продолжила она — Если не будете послушным — не получите денег.
Она запомнила имена, понятия, аргументы.
— Он добрый человек, но пуританин, с ним трудно. Мы с женой очень вам признательны.
— Мне нравится чувствовать себя важной особой, — сказала Энни — Еще немного, и я перестану просить у вас деньги… Удивительно, что я служу для кого-то добрым гением. Наш мир — странная штука.
— Пятьдесят тысяч долларов включают все услуги, в том числе один-два коротких разговора с Сэндерсом.
— С ним? Лично?
— Да.
— И вы думаете, что это пройдет?
— Ваш голос очень похож на голос моей жены. Надо будет только немного изменить стиль разговора. Вашу интонацию…
Я надумал позвонить Сину с борта самолета. Связь будет плохой, голоса исказятся. Именно это мне и было нужно.
День, проведенный в Лос-Анджелесе, был ужасно трудным, мне пришлось изъездить десятки миль, потратить много часов на перемещения из одних мест в другие. Каждое мое действие было под пристальным контролем Энни — банковские дела, кенийская и французская визы в ее паспорте. Я снял номер неподалеку от аэропорта в только что отстроенной гостинице «Шератон». На тридцать втором этаже тишина в звуконепроницаемом номере была тягостной. В окно я увидел рабочих в касках на находившейся напротив стройке. Муравьи на стальном каркасе в шесть часов утра. Взлетавшие «боинги» оставляли в небе белые полосы. В девять утра мы были в аэропорту, где нас тотчас же окружили заботой служащие авиакомпании TWA.
Поднявшись на борт самолета, мистер и миссис Ландлер уселись в клубные креста салона первого класса. Стюардесса предложила нам выпить шампанского.
— Моя приятельница работает стюардессой, но в салоне эконом-класса. Когда я ей об этом расскажу…
— Было бы хорошо, если вы будете меньше говорить…
Это легкое замечание заставило ее впасть в другую крайность. Она вообразила, что «богачи» настолько избалованные люди, что не говорят комплиментов и только ворчат. Она считала совершенно естественным комфорт спального кресла, съела бутерброд с черной икрой, запив его несколькими рюмками водки, а потом большим количеством калифорнийского вина. Она ела быстро, словно боялась, что у нее вот-вот все отнимут. Затем она заснула, приоткрыв рот и положив голову мне на плечо. Позже я разбудил ее, попросив вначале стюардессу принести ей чашку кофе эспрессо и затем соединить меня с Лос-Анджелесом. Нам пришлось пройти к входу в салон первого класса, поскольку телефон висел на перегородке, отделявшей нас от салона бизнес-класса и туалетов.
— Когда я передам вам трубку, вы скажете: «Хелло, Син, я счастлива, счастлива…»
— Два раза?
— Как его зовут? Син?
— Да, Син.
— А потом?
— Он ответит, что тоже счастлив и что желает нам счастливого пути.
— А вы уверены, что он скажет именно это?
— Или примерно так.
— А если скажет что-то другое?
— Вы сделаете вид, что ничего не слышите, и скажете: «Связь барахлит, дорогой Син, если бы вы знали, как я счастлива!» А потом добавите: «До встречи». Только никаких ненужных восклицаний, ни арго, ничего.
— Есть, господин полковник, — сказала она, встав между двумя стюардессами, готовившими очередную порцию еды на передвижном столике.
На нас смотрела маленькая девочка.
— Что она хочет?
— Прогуляться, — сказала старшая по салону. — Она вам мешает?
— Немного.
Она отвела девочку к заснувшему отцу. Меня шокировало, что ребенок летит в первом классе. В глубине души я был бедняком. Но я не имел права отчаиваться, я был спасен. Я услышал на другом конце провода Сина, рассказал ему кучу историй о счастье Энджи, о моей радости по поводу африканского путешествия.