В ужасной духоте кабины на меня напала невидимая дрожь. Щеки свело от напряжения, но я улыбался. Повернул ключ зажигания, слегка надавил ногой на педаль газа, мотор взревел. Этот шикарный зверь был готов к прыжку. Я выключил двигатель. Через тонированные стекла машины закрытый гараж казался нереальным. А что, если на пороге этой хижины стояла бы Энджи? «Видите ли. Эрик…» На соседнем сиденье я увидел смятую соломенную шляпу, что-то в стиле старого траппера[29] или неудавшегося первооткрывателя новых земель. Я хотел было взять ее в руки, но не смог пошевелить даже пальцем. Гарднер приоткрыл дверцу:
— Ее шляпа! Она ее очень любит! Мистер Пфайфер рассказал мне одну сцену, невольным свидетелем которой он стал. Это был спор между ней и покойным мистером Говардом. Он посмеялся над этой шляпой, сказал, что ее пора было выкинуть. Энджи даже заплакала от злости.
— Я начинаю думать, что у мистера Пфайфера есть только одна тема разговоров — моя жена.
Гарднер поднял брови:
— Знаете, когда она приезжает, все здесь наполняется ею. Она деятельная и любезная, а дело, которое она хочет совершить, такое важное!..
Я произнес лицемерно:
— О, да, ее дело…
— Ее фонд, — сказал Гарднер, — поможет Кении стать пилотным государством, еще можно спасти жизнь животных, всю фауну… и леса тоже. Пойдемте выпьем шерри в конторе…
— С большим удовольствием, но завтра. Теперь мне надо вернуться к ожидающему меня такси, я должен возвратиться в отель.
Выйдя из машины, я почувствовал себя неуверенно. Я никогда не мог позволить себе душевных переживаний, но теперь я был потрясен и постарался как можно скорее уйти из гаража.
Я помог закрыть створки двери, прогнившие от влаги. Вешая на место замок, Гарднер спросил:
— А Джеймс… Она говорила вам о Джеймсе?
— Она рассказывала мне столько историй…
Я не знал, кого он имел в виду. Солнце палило нещадно. Выйдя из полумрака гаража, я был ослеплен его лучами.
— Она не могла вскользь упоминать о Джеймсе. Только не вскользь.
— Объясните.
— Вы ничего не заметили в Энджи?
— Нет.
— Даете слово…
— Само собой разумеется…
Ему наконец удалось просунуть скобу навесного замка в ржавые кольца.
— Джеймс был одним из инструкторов по виндсерфингу в отеле «Дайане Риф». Он давал Энджи частные уроки. Напротив коттеджей очень сильное течение, а барьерный риф уже, чем в других местах. В день драмы доктор Говард сказал Энджи, что она слишком взволнована, возбуждена и, соответственно, не контролирует свои движения. Он отсоветовал ей выходить в море, ветер был слишком сильным. Назло ему она все-таки поплыла на доске, течение стало сносить ее к рифу. Джеймс поплыл за ней, чтобы попытаться ее остановить. Ей удалось развернуться, но Джеймса перенесло порывом ветра на другую сторону рифа, и он утонул.
По лбу у меня струился пот. Поодаль, стоя под почти вертикально стоящим солнцем, нас ждали два кенийца. Гарднер продолжил:
— Джеймс, по всей видимости, погиб от удара мачтой по голове или от удара самой доской… Энджи со слезами повторяла в конторе мистеру Пфайферу, что судьба повсюду преследует ее, что смерть не оставляет ее нигде, даже здесь.
Удивленный моим молчанием, он сказал:
— Я вынужден вас покинуть, мне нужно в контору. Сейчас сезон заезда отдыхающих, а я тут один. Теперь вы знаете, как пройти… Значит, до завтра! Я буду счастлив наконец-то познакомиться с Энджи.
Когда он ушел, я заблудился. Пытаясь вернуться к такси, я потерялся в этом зеленом лабиринте. Сбившись с пути, я вновь очутился перед коттеджем. Чтобы не показаться подозрительным и не выглядеть идиотом, потерявшим способность ориентироваться, я вошел в дом, как бы желая что-то уточнить. В круглом, походившем на коралловый грот салоне первого этажа я увидел стол с охапкой оранжевых цветов. Гарднер не водил меня сюда. Я бродил в гнетущей тишине. Мне казалось, что в доме был еще кто-то. А что, если этот кто-то ждал меня за дверью? Мне даже показалось, что кто-то дышит в соседней комнате. Испытывая неприятное чувство, что за мной наблюдают, я стал по-хозяйски распахивать платяные шкафы. Там я увидел простыни в пластикой упаковке, розовый домашний халат, шлепанцы на толстой подошве, сваленные в кучу резиновые тапочки, маски для подводного плавания, ласты. На полках лежали белые бюстгальтеры из хлопчатобумажной ткани, носовые платки, великое множество свитеров, все белого цвета. В одном из шкафов внизу стояла коробка из-под обуви, полностью набитая фотографиями. Я взял наугад несколько снимков. Энджи в анфас крупным планом в своей несуразной шляпе, она улыбается. Кому? Энджи кому-то что-то объясняет. Мгновенная фотография увековечила ее в позе внимательной учительницы. Энджи на прогулке во время отлива. Она на что-то указывает правой рукой. Дно моря напоминает поле окаменевших кораллов, омываемое то тут, то там водой… Другой снимок: она напротив скалистого выступа, а на заднем плане, как всегда, коралловый риф с пенистыми барашками волн. Энджи с Фридрихом, Энджи с маленьким чернокожим ребенком. Фотография красивой африканской девушки в майке, так подчеркивающей ее грудь, что это заставило бы побледнеть Бо Дерек[30]. Энджи с мужчиной, стоящим к аппарату спиной. Да ему и не надо было оборачиваться, мне не нужно знать лицо доктора Говарда!
— У вас хорошая жена, — произнес кто-то.
Я вздрогнул и обернулся. На пороге стоял какой-то тощий мужчина.
— Меня зовут Дэнис. Где мисс Энджи?
У мужчины были больные глаза. Смотрел ли он на меня или созерцал невидимую линию, прочерченную над моей головой?
— Кто вы?
— Я делаю все. Заменяю отсутствующих, ремонтирую. Прихожу, ухожу. Она обещала мне джинсы.
— Если она вам обещала, вы их получите! Они, видимо, где-то у нее в багаже.
— Мне сказали, что мисс Энджи находится в отеле «Дайане Риф». Могу ли я поехать туда? За брюками…
— Нет. Потерпите до завтра. Завтра она вам их отдаст.
— В котором часу?
— В течение дня.
— Мисс Энджи очень добра. А вы кто?
— Ее муж.
Он озадаченно посмотрел на меня:
— Но у нее другой муж…
— Он умер.
— Бедная мисс Энджи. Значит, вы — новый муж…
— Так и есть…
— Все равно, удачи, — сказал он и ушел.
Я тоже ушел из коттеджа, мне хотелось сбежать, оставить в дураках всех, включая Энни, бросить ее в отеле. Надо было срочно ехать в национальные парки и попытаться выиграть несколько дней. Я подумал также и о том, чтобы немедленно вернуться в Женеву или в Нью-Йорк, но под каким предлогом? И что я буду там делать после прибытия? Я вынужден был идти по минному полю. Малейший неверный шаг, и я взлечу на воздух.
Я нашел водителя такси в скверном расположении духа. Я дал ему на чай сто шиллингов, и он сразу же стал более покладистым и отвез меня в отель. Надо было как можно скорее уехать подальше от «Дайане Риф», а пока надо отыскать Энни на пляже и запереть ее в номере.
В холле отеля «Дайане Риф» меня встретили два гиганта, без устали предлагавшие кокосовые орехи. Меня мучила жажда. Я взял один кокос и выпил его содержимое с помощью двух соломинок, Пока я пил, детишки индийцев вились вокруг меня, словно мухи.